«Уже на второй день пути в дороге стали умирать люди»

Симферополь – Его депортировали из Крыма, когда ему было семь. Села, в котором он родился, уже давно нет на карте. Большую часть жизни он прожил в Узбекистане. Вместе с семьей вернулся на Родину лишь в середине 2000-х.

«Мурзаметов Перит, 1937 года, уроженец деревни Борасановка Советского района, Крымской области, на основании постановления Госкомитета обороны о переселении крымских татар от 11 мая 1944 года был выслан в июне 1944 года из Крымской области в Туракурганский район Наманганской области. От спецпоселения освобожден там же в 1956 году...», – говорится в архивной справке.

Подобный документ есть почти в каждой крымскотатарской семье, испытавшей на себе ужасы депортации. Мой собеседник Перит-ага демонстрирует его сразу, как только начинается беседа.

«Наше село называлось Бор Асан (после депортации переименовали в Барсовку, а затем упразднили, включив в состав Некрасовского сельсовета Советского района. – Прим. ред.), но многие не знают, поскольку на сегодняшний день его нет, – делится воспоминаниями Перит Мурзаметов. – По тем временам это было среднее село, в нем проживало где-то 50-60 семей».

Его дедушка Мурзаамет был знатным человеком. Он вел свое хозяйство, владел несколькими мельницами, но начавшееся в 20-е годы раскулачивание не вынес, скончавшись в возрасте 54-х лет. Все тяготы легли на плечи Абселяма Мурзаметова – отца Перита.

Ни воды, ни еды

В начале 40-х семью Мурзаметовых ждало еще одно испытание. В 1941 году Абселяма отправили на фронт в Севастополь, а через три года маленького Перита с родными депортировали из Крыма, обвинив, как и весь крымскотатарский народ, в пособничестве врагам. Вместе с мальчиком и его мамой были два братика, сестренка и бабушка.

«Утром постучали в дверь военные, – вспоминает день депортации Перит-ага, – дали команду собраться в течение определенного времени. Кто что успел – взял, много не могли унести, не было такой возможности. Мама собрала несколько узелков с пшеницей, мукой, крупой, топленым маслом в баночках и дала нам. После этого всех погрузили в брички и привезли на железнодорожную станцию. Никто не знал, куда нас повезут».

Дорога в места принудительной высылки – одно из самых ужасных воспоминаний. «Как сейчас помню, нас погрузили в товарные вагоны, внутри сделали нары. Часть людей располагалась наверху, часть – внизу, на полу. Затолкали туда, сколько могли, соответственно, никаких удобств. Мужчин среди нас в основном не было, только несколько стариков. Заколотили окна, закрыли двери. В вагоне стоял крик, плач. Уже на второй день пути в дороге стали умирать люди», – рассказывает свидетель той трагедии.

Среди погибших оказались четырехлетний братик Перита Исмет и полуторагодовалая сестренка Медина.

«Я не помню, чтобы нам что-то давали в вагоне: ни воды, ни еды. Как только поезд останавливался, люди выскакивали в поисках каких-то продуктов. Кто-то умудрялся развести огонь и быстро приготовить что-то в кастрюлях. Если поезд начинал гудеть, все тут же запрыгивали в вагоны, чтобы не остаться в поле. Были и такие, кто не успевал, некоторые терялись по дороге», – вспоминает Перит-ага.

Между тем, на долю его отца Абселяма Мурзаметова выпали не простые годы во время Второй мировой войны. Попав на фронт, он вскоре попал в плен к немцам, но позже Советской армии удалось вызволить своего военнослужащего. Спустя три года Абселяма Мурзаметова отправили в Тульскую область в составе рабочего батальона. Так война и депортация разъединили семью Мурзаметовых на тысячи километров, оставив без Родины.

Шакалы съедали покойных

Спустя три недели Перит-ага вместе с родными прибыл в Наманган. Оттуда их развезли по районам. «Депортированных в городах не размещали, отправляли далеко от центральных районов – в села, кишлаки, – делится мой собеседник. – Нашу семью разместили в конюшне в одном из сел Задарьинского района Наманганской области».

В те годы в Узбекистане из-за невыносимых условий погибло много людей, переселенных из Крыма. «Помню, как за одну ночь в семье умерли несколько человек. Хоронить некому, обрядов никаких нет, тела не моют, где-то с трудом закапывают умершего. А потом на второй-третий день приходят, а этого покойника нет – труп вытаскивали шакалы и съедали», – говорит Перит-ага.

Спустя пять месяц после депортации в возрасте 30-ти лет скончалась его мама Ферсуде Мурзаметова.

Помощи от государства ждать не приходилось. Люди жили впроголодь, а те, у кого остались какие-то драгоценности, меняли у местных на хлеб. Основным занятием был сбор хлопка – детям установили норму в 5-6 кг, взрослым – 50-60 кг.

«Главное чувство, которое не оставляло нас все это время, – возмущение и переживание. Отца нет, близких нет, никакой поддержки мы не чувствовали: ни моральной, ни физической, ни медицинской», – вспоминает Перит Мурзаметов.

Осенью 1946 года его отец сумел выбраться из Тульской области. «За хорошую работу администрация шахты, где работал папа, дала ему отпуск – разрешили посетить семью и забрать к себе», – говорит он. Уже через две недели Абселям-ага собирался с детьми вернуться в Тульскую область, но младшие сестры со слезами на глазах просили его не уезжать, ведь им тогда не на кого будет опереться. Мурзаметов-старший сделал все для того, чтобы остаться с родными в Наманганской области.

Меняли национальность

Позже вся семья переехала в город Туракурган, приобрела дом на выделенную ссуду в размере 25 тысяч рублей. Отец снова женился.

Периту предстояла учеба в сельскохозяйственном техникуме и служба в армии в Бердичеве Житомирской области.

«В 1956 году с крымских татар сняли режим спецпоселения, но это лишь на бумаге. На деле мы продолжали сталкиваться с притеснениями. В крупных городах, особенно столичных, нам по-прежнему не разрешали находиться – преследовали. На учебу крымских татар не брали, для решения проблемы многие меняли национальность, чтобы попасть в вуз», – вспоминает Перит-ага.

После службы в армии он поступил на химфак Политехнического института на специальность инженер-технолог, а затем устроился в Среднеазиатский научно-исследовательский институт нефтеперерабатывающей промышленности. «Мы занимались проблемами водорода, испытывали катализаторы для нефтеперерабатывающей промышленности», – объясняет он. Признается, что из-за национальности к нему относились предвзято, дошло до того, что его дважды отказались награждать из-за его этнического происхождения.
В 60-х годах Перит-ага познакомился со своей будущей супругой Севиль-апте, затем они сыграли свадьбу и обзавелись детьми.

Возвращение на Родину

Когда в бывшем Союзе стали поднимать вопрос возвращения крымских татар на Родину, Перит-ага со своей супругой приехали на полуостров в конце 80-х, как тогда говорили – «на разведку». Тогда им предложили взять земельный участок, но, взвесив свои возможности, супруги отказались, решив стать в очередь на жилье. В 2006 году они получили в Симферополе двухкомнатную квартиру в микрорайоне за 7-й горбольницей. Продав жилье в Ташкенте, Мурзаметовы окончательно вернулись в Крым.

До того, как выйти на пенсию, Перит-ага успел поработать завхозом в управлении труда и соцзащиты Симферопольского горисполкома. Перит-ага говорит, что до сегодняшнего дня, в силу различных обстоятельств, ему не удалось побывать в тех краях, где он родился и провел детство до депортации. «Я бы хотел поехать туда на несколько дней, чтобы пройтись по тем местам, но я не могу оставить супругу одну дома», – объясняет он.

Впрочем, из длительной беседы с Перитом Мурзаметовым становится понятно, что это для него не так принципиально. Главное событие в его жизни – возвращение на Родину.

«Когда молодой, как-то не задумываешься об этом, но с возрастом понимаешь, что родная земля – тянет. Другой Родины у крымских татар нет», – заключает свидетель депортации Перит Мурзаметов.