На фоне восточно-украинского конфликта московские друзья размышляют: почему мы не можем (и не хотим) выйти на антивоенную демонстрацию? Почему наши киевские друзья не могут (и не хотят) на нее выйти? Это не страх, это скорее интерес и ожидание: что будет на новом витке геополитической игры, проходящей для многих игроков диванной войны на фоне мирового футбольного чемпионата? Кто выигрывает в полуфинале? Кто лучший форвард русско-украинской войны?
Рассуждая об «обществе спектакля»: как цинично это бы ни звучало, оно сейчас наблюдает за развитием шоу и в итоге проголосует за победителя турнира. Москвичи и питерцы не побоялись выйти на антивоенные митинги в марте, когда Госдума дала добро Путину на использование войск в Украине, и скорее гордились жесткими задержаниями и разгоном митингов (после Болотной местных активистов мало что напугает). После того, как решение было отменено, а Владимир Путин неоднократно заявлял, что российского контингента в Восточной Украине нет, официальная позиция власти ясна. Верят ли люди этой версии? Скорее, не верят, но нет и определенности в понимании того, кто и как именно отвечает за продолжение ползучей условно-партизанской войны, в которой правительство России не несет прямой ответственности за действия вооруженных граждан.
Не к коллективному Стрелкову же апеллировать, говорят мои москвичи, это для них слишком слабая (в лучшем случае – трагикомическая) фигура, а люди из либерального и левого лагеря оппонентом видят только Кремль, никак не меньше (как и Кремль партнером для переговоров видит отнюдь не Стрелкова). Что будет означать этот месседж Stop the War? Обращение к Порошенко и Киеву остановить АТО? Это по меньшей мере глупо. Этим по Москве занимаются маргинальные группы товарищей с красными флагами, да и «Справедливая Россия» организует митинги в поддержку «ЛНР» и «ДНР» – это призывы к продолжению конфликта, а не к миру. Заметим, что лидеры российского протеста сейчас находятся не в лучшей позиции: кто под судом, кто под подпиской. Им не до того, чтобы формулировать требования и звать народ на улицу. Они на скамейке запасных.
Для украинцев их гробы – очередной повод для национальной гордости и скорби, пополнение Небесной Сотни защитников украинской государственности. Для русских – повод для умолчания и стыда. Русские даже не знают адресно, поименно, кто и где погиб, при каких обстоятельствах
Поддержкой Майдана, тем большим авансом, который дало ему российское оппозиционное движение, кажется, тоже объясняется отсроченная реакция лидеров общественных групп, которые могли бы вывести людей на столичные площади. Логика такова: если у Майдана есть такое продолжение, как Восток Украины, а мы поддерживали Майдан, то мы по умолчанию поддерживаем действия киевской власти и украинских военных, хотя еще в марте надеялись, что кровавого сценария не будет. Даже если мы в шоке от действий Киева, то склонны рассматривать эту военную операцию как внутреннее дело независимой Украины, как рассматриваем действия Израиля на палестинских территориях. Российские общественные активисты – не Госдума и не российский суд, они адекватные люди и не могут требовать отчета от Порошенко или заочно приговаривать Авакова к аресту.
Цель возможного антивоенного митинга – обращение к Путину? Но он же ясно сказал, что Россия не участвует в конфликте. Короче, умственный тупик. Как мне кажется, любой психически здоровый человек, даже если он резок в своих суждениях в частном пространстве или соцсетях, понимает: война – дурное дело, в отличие от футбола, итог ее – смерть и страдания людей, вне зависимости от их политических взглядов. Но для украинцев их гробы – очередной повод для национальной гордости и скорби, пополнение Небесной Сотни защитников украинской государственности. Для русских – повод для умолчания и стыда. Русские даже не знают адресно, поименно, кто и где погиб, при каких обстоятельствах. Русские мертвые – отверженные, неизвестные солдаты последней имперской войны (для многих – романтики в духе Гарибальди и последние герои), которые пошли воевать в чужую (искаженным образом понятую как свою) землю со слабо артикулированными целями символического «Русского мира».
Более того, в глазах российской власти, судя по ее последним реакциям и сливам в интернет заявлений ее идеологов, военизированные бригады на украинском Востоке – это опасный авантюристический сброд, от которого неизвестно чего ожидать по возвращении в Россию – вдруг они самоорганизуются и пойдут на Кремль? Возглавят неподконтрольное власти новое националистическое движение? Метафорически говоря, у русского Гарибальди, если это действительно Гарибальди, нет русского Виктора-Эммануила.
Если принять как рабочую гипотезу, что конфликт не остановится – а к этому есть предпосылки, – гражданским структурам обеих стран следовало бы подумать о солидарной тактике Stop the War. О теории и практике гражданских переговоров. Придется отказаться от политических предпочтений и надежд, от диванного патриотизма со всей его удобной риторикой и самооправданиями, от страхов и иллюзий, что политики все решат. Следует приготовиться к долгой, изматывающей войне за мир. Диванным голубям и ястребам предстоит изучать тяжелый опыт израильско-палестинских переговоров, нелегкий опыт стран бывшей Югославии. И, при всей российской нелюбви к Америке, опыт ее антивоенных активистов. Возможно, кому-то предстоит лично отправиться в зону военных действий в составе миротворческих бригад широкого профессионального профиля. В качестве арбитров и врачей, надеюсь, не в роли форвардов.
Елена Фанайлова, поэт, лауреат нескольких литературных премий, автор и ведущий программы Радио Свобода «Свобода в клубах»
Взгляды, изложенные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
