Круглые даты – всегда повод для выхода новых книг, но столетие начала Первой мировой войны, похоже, побьет в Германии все рекорды по числу книжных новинок к дате. Это настоящий поток исторических и научно-популярных работ, которые охватывают все аспекты войны, как на фронтах, так и в тылу, ее возникновение и последствия. Похоже, немцы, как и другие европейцы, заново открывают для себя Первую мировую, заслоненную на какое-то время в историческом сознании Второй мировой.
Общий вывод, который делают авторы большинства новых книг на эту тему, можно сформулировать так: немецкий историк Фриц Фишер сам стал историей. В 1961 году Фишер опубликовал труд «Рывок к мировому господству», в котором попытался показать глубокие корни германской империалистической политики. Фишер утверждал, что Германия задолго перед Первой мировой вынашивала планы мирового господства, и катастрофа 1914 года стала прежде всего результатом экспансионистской политики Берлина. Фишер отводил Германии роль главного, если не единственного виновника развязывания войны. Собственно, виновной в этом Германию считали и страны-победительницы и закрепили свою позицию в Версальском договоре. Это очень травмировало немцев, и многие историки считают именно эту травму одной из главных психологических причин политического успеха партии реванша – нацистов, а значит, и Второй мировой войны.
Но Фишер сам был немцем и предлагал соотечественникам признать вину своей страны в развязывании Первой мировой. Его позиция после бурных дебатов на какое-то время возобладала в немецком обществе. Вокруг книги Фишера ломалось очень много копий, и хотя к настоящему времени большинство доводов Фишера опровергнуто, вопрос о немецкой вине отнюдь не решен однозначно и окончательно. Как сейчас оценивают немецкие историки причины войны 1914 года?
Тезис о том, что руководство Германии целенаправленно готовилось к большой войне, руководствуясь мотивами достижения мирового господства, выглядит малоубедительным
«Взятый за основу Фишером тезис, что руководство Германии целенаправленно готовилось к большой войне и делало это, руководствуясь империалистическими мотивами достижения мирового господства, выглядит малоубедительным, если не забывать о том, что Германия была не единственной империалистически действовавшей державой в Европе». Так считает берлинский историк Херфрид Мюнклер, автор книги «Большая война. Мир с 1914 по 1918 годы» (Der Große Krieg. Die Welt 1914 bis 1918). Первая ее часть под названием «Пути к войне» занимает только одну десятую всего текста – 80 страниц из 800. Мюнклер предпочитает говорить не о вине Германии или других стран, а об их ответственности: - С моей точки зрения, Германии изначально предписана более высокая ответственность, нежели другим странам. Эта ответственность определена геополитическими причинами. Как сила в центре Европы Германская империя должна была проводить особо осторожную и уводящую от рисков эскалаций политику. Во время июльского кризиса 1914 года она сделала прямо противоположное.
Мы можем себе представить, что из этого конфликта могла бы возникнуть «просто» Третья балканская война. Австрийцы тем или иным способом как-то свели бы свои счеты с сербами, а русские побеспокоились бы о том, чтобы Сербия не исчезла с карты мира. Но в тот момент, когда Германия стала участником событий, оживились многие латентные конфликты в других регионах – например, вокруг Эльзаса и Лотарингии или по поводу доминирования на Балтийском или Северном море. Одним словом, немецкая политика должна была быть умнее, чем политика других. На периферии конфликта можно позволить себе политическую ошибку, но в центре – это фатально. В этом немецкая проблема.
Здесь нельзя говорить о какой бы то ни было вине, моральной или юридической. Здесь речь идет о политической мудрости и способности к трезвым оценкам. Их как раз и недоставало немецким политикам сто лет назад. Это актуально и по сей день. На периферии можно позволить себе неосторожные высказывания, такие, которые для центра губительны. В этом должна быть ясность у всех, кто в Германии занимается политикой, – считает Херфрид Мюнклер.
Кайзер и его канцлер не хотели войны, но на шею кайзеровского правительства была наброшена удавка военных, которые хотели воевать
Это высказывание историка, сделанное во время дискуссии «1914 год – фиаско дипломатии», организованной в министерстве иностранных дел ФРГ, прежде всего относится к роли военных в политике Берлина в 1914 году. Командование германской армии считало войну неизбежной, и их девизом было «Для нас чем скорее, тем лучше». В своей книге Херфрид Мюнклер пишет о немецких военных: «Их стратегической целью была не локализация конфликта, а немедленное развязывание на его основе большой войны на западе и на востоке, против Франции и России с нарушением нейтралитета Бельгии, необходимость вторжения в которую также диктовалась военными факторами. Эта стратегия лишила немецкую дипломатию пространства для маневра, во время кризиса в июле 1914 года. Кайзер и его канцлер не хотели войны, но на шею кайзеровского правительства была наброшена удавка военных, которые хотели воевать».
Именно в этом, по мнению Мюнклера, состояла особая ответственность Германии за эскалацию кризиса в 1914 году. Но, учитывая, что Европа сто лет назад была разбита на два враждующих блока, и противники Германии и ее союзников – Франция, Россия и Британская империя – нередко прибегали к агрессивной риторике и действиям, ответственность Берлина не означает вины, и уж тем более – вины решающей и единственной.
Хотя роль германских военных в развязывании войны была велика, они оказались к ней не слишком хорошо подготовленными, отмечает Мюнклер:
- Они были плохо подготовлены к войне в том, что касалось обучения солдат, армия была недостаточно оснащена боеприпасами, в частности, запасами чилийской селитры для производства взрывчатки. И если бы Бош и Хабер не придумали способ, как получать ее заменитель, Гернмания должна была бы уже по этой причине вскоре задуматься о том, как выходить из войны.
Не менее интересны и выводы, к которым приходит Хайнер Карушайт в книге «Германия 1914. От компромисса классов к войне». Автор, специалист по истории рабочего движения, задается вопросом о том, почему Германия воевала? Прав ли все-таки Фишер, или же другой историк – Ханс Ульрих Велер, который описывал войну как стратегию, позволявшую сгладить внутренние противоречия кайзеровской Германии? Карушайт пишет: «Прежде чем был дан приказ о мобилизации, в Берлинском замке состоялась последняя встреча тех, кто должен был принять решение о вступлении Германии в войну. Это были, кроме кайзера и канцлера, прусский военный министр Эрих фон Фалькенхайн, начальник генерального штаба Мольтке и шеф военно-морских сил Тирпиц. Их поведение еще раз отразило, как в зеркале, интересы стоявших за ними общественно-политических сил. Решительно за войну были только представители юнкерства и Мольтке. В нерешительности оставались не только кайзер, но и канцлер и командующий флотом».
Итак, по версии Карушайта, именно военные представители прусского юнкерства, как сказали бы сегодня, продавили решение о войне. Исторически юнкеры, помещичий класс Пруссии, держали в своих руках бюрократический аппарат этого государства, составившего ядро Германской империи. Для Хайнера Карушайта август 1914 года стал печальным финалом развития тенденции, начавшейся с Бисмарка. Ведь «железный канцлер» блокировал необходимую демократизацию империи тем, что пошел на компромиссы с частью либералов и укрепил тем самым власть крупных прусских помещиков.
Но в результате общественного развития к концу первого десятилетия ХХ века союз национал-либералов с прусскими консерваторами развалился. Последние стали видеть в войне надежду на спасение обветшавшей системы имперской власти. Ведь с 1912 года парламентское большинство в Германии принадлежало социал-демократам, представлявшим интересы совсем других общественных сил. Кстати, Карушайт интересно анализирует и стратегическую слепоту социал-демократов, большая часть которых в 1914 году поддержала войну. Автор наглядно показывает, какое напряжение царило в общественной жизни кайзеровской Германии. Заблокированная еще при Бисмарке демократизация заставила в конечном итоге как консерваторов, так и либералов, и даже социал-демократов видеть выход в войне – хоть и по разным причинам, и с различной аргументацией. В результате война воспринималась значительной частью германского общества как развязывание политических узлов и освобождение от гнета проблем.
Хотя катастрофу 1914 года отделяет от нас уже сто лет, некоторые историки находят параллели между тогдашними геополитическими комбинациями и сегодняшним положением – правда, не в Европе, а в других регионах мира. На эту тему – еще одна цитата из Херфрида Мюнклера: «История не повторяется, по крайне мере в тех формах, в которых она уже раз произошла. Но сходство одной нынешней ситуации с тогдашней можно увидеть. Экономическое и политическое восхождение Китая вызывает у его соседей страхи, и они начинают формировать антикитайскую коалицию, дабы уменьшить, ограничить влияние Китая в регионе. Китаю угрожает опасность стать центром, находящимся во враждебном окружении».
Это ведь сумасшествие, когда два человека лежат ночью в окопах напротив друг друга и озабочены только тем, как максимально быстро убить того, кто находится в другом окопе
И в заключение – о многочисленных мероприятиях, посвященных в Германии юбилейной дате. Это лекции, доклады, выставки, спектакли киноретроспективы, презентации новых книг. Все они представлены на специальном сайте на трех языках – немецком, английском и французском.
В Потсдамском театре, например, проходят чтения актерами романа участника той войны Эдлефа Кёппена «Репортаж пехотинца». Вот небольшой фрагмент, в котором, собственно, выражен весь абсурд четырехлетней бойни, начавшейся сто лет назад:
– Это ведь сумасшествие, когда два человека лежат ночью в окопах напротив друг друга и озабочены только тем, как максимально быстро убить того, кто находится в другом окопе. Я и сам часто думал: «Если ты его не убьешь, то будешь убит сам».
