Я вырос в типичной интеллигентной семье, поэтому у нас дома было две настольные книги. Одна – микояновская – “О вкусной и здоровой пище”, другая – самиздатская – “Как вести себя на допросе”. Советы из брошюры Альбрехта я помню до сих пор: “На вопрос следователя “Откуда у вас Евангелие?” отвечайте правду: “От Матфея”. Судьба, однако, так распорядилась, что я покинул СССР, ни разу не встретившись с работниками ведомства, внушавшего нам ужас почище Хичкока.
Возможно, поэтому я не сразу узнал одного из них в случайном собеседнике прошлой зимой на вечеринке в Бруклине. Представившись кандидатом неуказанных наук и сотрудником силовых структур, он уселся за стол, подтянув бархатные треники.
– В Колорадо на лыжах катался, – снисходительно пояснил он.
Водку мой новый знакомый не пил, шампанское – тоже, и на нас, отвязанных, смотрел с добрым отеческим прищуром. Завязывая разговор, я не нашел ничего умнее, как спросить его про американские впечатления.
– Не та страна стала, – сразу пригорюнился он, – совсем не та, что была. Сейчас ведь в кино одних негров показывают, чтобы Обаме понравиться.
– Но, позвольте, – удивился я, – как Обама может приказывать Голливуду?
– А чего приказывать? Дураков нет, каждый знает, как угодить президенту. Это же как с Путиным.
Я обомлел от решительной параллели, но мое молчание собеседник принял за победу и, выпив все-таки и водки, и шампанского, подробно объяснил мне всю наивность моих представлений о свободе, демократии и независимости американского кино от вкусов чернокожего президента. Разгорячившись, силовик подобрел и, многозначительно сославшись на связи, пригласил в Москву без визы.
– Только с ордером, – вспомнил я Альбрехта, и отсел к заливному.
Нельзя сравнивать милю с килограммом, и нельзя, даже поменяв знаки, понять иную действительность, если видеть в ней продолжение своей
Эта странная встреча осталась без последствий, если не считать того, что она ввергла меня в гносеологический ступор. Я задумался о пределах познания россиянами Америки и пришел к безутешному выводу: у Америки мало шансов, потому что в России и так про нее все знают. Причем те, кто сюда приезжает, ничем не отличаются от тех, кто остался дома.
Каждый, как говорил Ницше, может узнать лишь то, что уже знает. Чтобы понять незнакомую реальность, мы должны ее сперва перевести на язык своих понятий. Вот так первые китайские учебники западной философии писали про Дао Гегеля и Дэ Канта. Вот так на первых японских гравюрах американских дипломатов изображали с хвостами, чтобы объяснить, зачем их фракам расходящиеся фалды. Вот так Путин уверен в том, что американский президент может уволить неугодного журналиста и велеть суду посадить проворовавшегося бизнесмена.
Я говорю об этом со стыдом, ибо сам был таким. Открыв почти сорок лет назад Америку, я думал, что она – антитеза отечества. Но нельзя сравнивать милю с килограммом, и нельзя, даже поменяв знаки, понять иную действительность, если видеть в ней продолжение своей. Чтобы познать чужое, надо сначала отказаться от своего. Я вспоминаю об этом, встречая гостей-соотечественников. Повторяя мои заблуждения, обычно они не задают мне вопросы об Америке, а отвечают на них.
Не этим ли объясняется действенность российской пропаганды? Казалось бы, в ней нет ничего нового. Ведь брежневский телевизор рассказывал об Америке, в сущности, то же самое, что и путинский. Но если один включали ради Штирлица и хоккея, то другому вторят и верят. Различие, полагаю, объясняется тем, что раньше мы не знали об Америке ничего, кроме того, что ее от нас скрывали власти. Теперь по другую сторону исчезнувшего "железного занавеса" многие живут с ощущением исчерпывающей полноты своих представлений о Западе. И ложное знание хуже честного невежества, ибо у него нет перспективы исправиться.
В одном дзенском анекдоте рассказывается о профессоре, приехавшем учиться мудрости к буддийскому монаху. Тот предложил ему перед уроком чая. Хотя чашка переполнилась, монах продолжал лить в нее чай.
– Вы же видите, – удивился ученый, – что в чашке нет места.
– Как и в вас, – ответил сэнсэй.
Александр Генис, нью-йоркский писатель и публицист, автор и ведущий программы Радио Свобода "Американский час "Поверх барьеров"
Взгляды, изложенные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
