Сергей Добрынин
После присоединения Крыма к России научным учреждениям полуострова ничего не оставалось, как начать постепенный процесс встраивания в ландшафт и без того переживающей не самые спокойные времена российской науки. Корреспондент Радио Свобода поговорил с сотрудниками одной из самых значимых исследовательских организаций Крыма – Крымской астрофизической обсерватории (КрАО), а также с российскими астрономами и попытался выяснить, как идет этот процесс.
Хотя формально считается, что КрАО была основана еще в начале XX века как любительская обсерватория, построенная купцом Николаем Мальцевым, научный центр возник здесь только в 1945 году, после окончания Второй мировой войны.
«В 1945 году из Германии вывозили трофейные исследовательские инструменты, – рассказал Сергей Назаров, младший научный сотрудник и одновременно глава профсоюзной организации КрАО, – искали место, чтобы разместить крупные телескопы. Экспедиции показали, что в Крыму есть место с хорошим астрономическим климатом: здесь большое количество ясных дней в году, стабильная атмосфера, большое расстояние до ближайших городов, а значит, темное небо».
В 50-е годы здесь начались постоянные наблюдения, со временем обсерватория выросла в достаточно крупный исследовательский центр, сегодня здесь работает около 300 человек (из них порядка 80 – научные сотрудники, остальные – инженерно-технический и обслуживающий персонал), большинство из которых живут в соседнем поселке Научный.
В КрАО больше 20 телескопов, впрочем, далеко не самых современных. Юрий Цап, ведущий научный сотрудник КрАО, несколько лет назад избранный директором обсерватории, но так и не занявший эту должность, говорит, что стареют здесь не только наблюдательные инструменты, но и ученые: «Основная часть сотрудников обсерватории приехали на нее еще студентами в 1950-60 годы. Они все одновременно состарились, а в науке очень важно поддерживать преемственность поколений. Сейчас передавать опыт просто практически некому».
Эти проблемы, хорошо знакомые абсолютному большинство российских научных организаций, в последние годы усугублялись неопределенностью институциональной принадлежности КрАО.
«Начиная с 45 года, мы находились в сфере влияния или в составе Академии наук СССР, – объяснил Юрий Цап, – это длилось до 1991 года, до того, как Украина стала независимой. С тех пор наш статус так или иначе не был связан с Национальной академией наук Украины. Сначала мы были в каком-то комитете, потом нас присоединили к министерству образования и науки Украины, в конце концов мы перешли в подчинение Киевского национального университета им. Шевченко. На мой взгляд, это не очень хорошо сказалось на обсерватории, потому что мы являемся по своему статусу академическим учреждением. Большую часть нашей украинской истории мы подчинялись минобрнауки Украины, а там, видимо, как и в аналогичном российском министерстве, наука находилась на втором плане».
Именно с переходом в подчинение Киевскому национальному университету сотрудники КрАО связывают критическое положение, в котором обсерватория оказалась к началу этого года. «Нас решили передать в Киевский национальный университет в конце 2012 года, причем на специфических условиях: мы теряли юридическое лицо, статус, самостоятельное финансирование, по сути, становились кафедрой в вузе, – рассказал Сергей Назаров, – при этом не скрывалось, что предстоят сокращения. У нас были судебные разбирательства с министерством
образования и науки, с кабинетом министров, которые ни к чему не привели. В конце 2013 года ситуация стала очень серьезной, практически все сотрудники были переведены на половину или четверть ставки, общее финансирование упало в два раза».
По словам Юрия Цапа, перед тем как было принято решение о переводе в университет, в обсерватории состоялось собрание коллектива. Большинство сотрудников хотели быть в ведомстве Национальной академии наук Украины, но «наверху было другое видение, в России, кстати, происходит примерно то же самое: мы все-таки братские страны. Есть вот эта тенденция, что наука должна быть, как на Западе, при университетах».
Всю зиму 2013–2014 года Крымская обсерватория не отапливалась: на это не было денег, а переведенные на неполные ставки сотрудники оказались буквально на грани выживания. «В прошлом году у меня, младшего научного сотрудника, была полная ставка, я получал в районе 2000 гривен (это около 8000 тысяч рублей), – рассказал Назаров, – потом меня перевели на полставки, соответственно, зарплата опустилась до 1000 гривен».
После присоединения Крыма к России ситуация стала быстро улучшаться: уже в апреле обсерватории были выделены деньги для выплаты зарплат, и их размер стал увеличиваться. Июньское жалование Назарова составило уже 16 000 российских рублей. «Те деньги, которые нам уже дали, фактически спасли нас от голодной смерти», – считает Назаров. Он назвал и другие поводы для оптимизма, появившиеся у крымских астрономов в последние месяцы: впервые за много лет обсерватории обещано финансирование на приобретение нового оборудования, сотрудников станции стали более активно приглашать на проходящие в России научные мероприятия («Российской организации намного проще профинансировать визит соотечественника, чем иностранца», – объяснил Назаров). С другой стороны, под вопросом оказались визиты крымских ученых в другие страны. «Западные консульства не выдают визы по российским заграничным паспортам, если вы проживаете в Крыму, – объяснил Юрий Цап. – Пока еще у нас есть украинские заграничные паспорта, но через несколько лет они закончатся, и что дальше, как нам дальше заниматься наукой?»
Пригласить в обсерваторию иностранного ученого тоже стало намного сложнее: для жителей большинства западных стран в Украину действует безвизовый въезд, а чтобы попасть в российский Крым, им придется столкнуться с известной своей бюрократической изощренностью процедурой получения российской визы.
Пока рано судить, как скажется новое положение КрАО на научных контактах с украинскими учеными. Юрий Цап настроен оптимистично: «Да, меня убрали из состава одного из диссертационно-педагогических советов. Но в Украине много людей, которые понимают, что наука должна быть выше политических дрязг, что ученые – особая когорта, что наука по определению интернациональна. Как говорил Чехов, нет национальной науки, как нет национальной таблицы умножения».
Впрочем, находившийся на момент интервью в Киеве Цап признает и определенное охлаждение отношений с коллегами: «Все это прекрасно понимают, но некоторая настороженность чувствуется. Когда я начинаю говорить, что в том, что происходит в Украине, виноваты в том числе и сами украинцы, на меня начинают смотреть очень недовольно».
Нужно отметить, что присоединение Крыма Цап не поддержал: «Так как это сделал Путин, присоединять Крым к России было нельзя. Не знаю, как можно было, я не политик, но так было нельзя. Мне понравились слова Макаревича: когда у вас горит дом, ваш сосед, вместо того чтобы взять ведра и тушить, прибегает и хватает телевизор, да еще бензина в огонь подливает. Так добрые соседи не поступают. С политической точки зрения Путин удачно воспользовался ситуацией, а с моральной это было не очень здорово». На вопрос, не считают ли Цапа в Киеве коллаборационистом, он ответил, что чувствует себя героем фильма Никиты Михалкова: свой среди чужих, чужой среди своих.
В 2009 году Юрий Цап активно боролся с фирмой «Консоль», которая планировала построить на территории КрАО коттеджный поселок и развлекательный комплекс. Строительство удалось остановить, но Цап нажил себе врага – владельца компании Владимира Константинова. По словам Цапа, его назначение на должность нового директора обсерватории было, несмотря на выигранные выборы, остановлено именно по звонку Константинова. В марте 2014 года Константинов стал председателем Государственного совета Республики Крым. Цап не исключает, что планы строительства развлекательных объектов на территории обсерватории
могут быть реанимированы: «Этот комплекс до сих пор где-то фигурирует на сайте фирмы «Консоль». Не думаю, что Константинов как-то изменился. Кстати, в Крыму он большой поддержкой не пользуется. Еще месяц назад на крымских дорогах висели десятки, если не сотни рекламных щитов с его изображением и призывом голосовать за «Единую Россию» – меня это очень удивляло. Странно у нас формируется новая команда».
И Сергей Назаров, и Юрий Цап в ближайшее время собираются получить российские паспорта. По словам Назарова, это успели сделать уже почти все сотрудники обсерватории. «Жить в Крыму без российского паспорта очень тяжело, – объясняет Цап. – Например, у меня есть машина. Если у меня не будет российского паспорта, я не смогу ее перерегистрировать. Если вы хотите оставаться жить в Крыму и чувствовать себя более-менее человеком, паспорт придется обменять». Вместе с этим, нынешняя поездка Цапа в Киев может стать последней на долгое время: выданный в Крыму российский паспорт на Украине не считается документом.
Дальнейшая административная судьба КрАО туманна, сейчас обсерватория подчиняется «министерству науки и образования Республики Крым», в дальнейшем она, скорее всего, будет, как и прочие научные учреждения России, подчинена созданному в ходе недавней реформы РАН новому бюрократическому органу – ФАНО (Федеральному агентству научных организаций). Компетентность этой организации вызывает вопросы у многих российских ученых, теперь сомнения начинают появляться и у крымских исследователей.
«Реформа РАН, грубо говоря, сводится к тому, что финансами и имуществом должны управлять не ученые, а чиновники, что директорами институтов могут быть какие-то менеджеры, не обязательно люди от науки, – считает Цап, – и это абсолютно неправильно. Я вспоминаю академика Петра Капицу, который был задействован в советском атомном проекте. Этим проектом руководили чекисты. Попав в опалу, Капица написал в письме Сталину: «Ежов должен знать свою партитуру».
Насколько российские астрономы рады неожиданному появлению в стране новой обсерватории? Ведущий научный сотрудник Государственного астрономического института им. П. К. Штернберга Сергей Попов считает, что не стоит переоценивать тот факт, что КрАО станет частью российской науки: «Оборудование обсерватории достаточно давно не обновлялось, новых инструментов высокого уровня там нет, да и с точки зрения астроклимата место сейчас уже нельзя назвать достаточно хорошим. КрАО трудно назвать передовым центром мировой астрофизики, хотя там есть отдельные сильные ученые. Инвестиции в создание новых инструментов в существующих обсерваториях с хорошим астроклиматом, на мой взгляд, были бы более разумным вложением средств, чем обсуждаемые вложения в приборную базу КрАО».
У заведующего лабораторией Специальной астрофизической обсерватории РАН (САО РАН) в Карачаево-Черкессии Сергея Фабрики другое мнение:
«Для нас это большое событие. КрАО очень сильная обсерватория, в ней много активных ученых, есть молодежь. История наблюдательной астрофизики в СССР – это только КрАО. Там есть прекрасный 2,6-метровый телескоп, несколько телескопов метрового класса, много более мелких, есть радиотелескоп. Кроме всего прочего, КрАО может взять на себя роль «кузницы астрономических кадров», я сам, например, оттуда. В САО, например, только два телескопа, на оба студентов особо не пустишь. А КрАО для этого идеально подходит».
Впрочем, рано или поздно неизбежно встанет вопрос о конкуренции между обсерваториями за и без того ограниченные бюджетные ресурсы. Та же самая Специальная астрофизическая обсерватория РАН занимается близкими к деятельности КрАО научными темами и при этом располагает более современными и мощными инструментами. Решение о распределении финансирования может быть продиктовано политическими мотивами. «Безусловно такая проблема возникнет, – уверен Юрий Цап, – и не только в науке – это касается всех областей. То, что будет делаться в Крыму, будет делаться в ущерб другим регионам. Крым в Украине прокармливал себя процентов на 30-40. И это с учетом того, что была дешевая электроэнергия, дешевая вода, что мы были полуостровом. Теперь дай Бог, чтобы Крым себя прокормил процентов на пять. Остальное – будут дотации. И россияне это почувствуют».
