8 августа исполняется 6 лет вооруженному конфликту в Южной Осетии между Грузией и Россией, вошедшему в историю как «пятидневная война». В ночь на 8 августа грузинская артиллерия обстреляла Цхинвали, после чего грузинские войска попытались захватить Южную Осетию. На помощь южно-осетинским вооруженным формированиям пришла Россия: президент Дмитрий Медведев объявил о начале операции по «принуждению Грузии к миру». Боевые действия продолжались до 12 августа. Грузия в этом конфликте потеряла 412 человек, с российской стороны погибли 67 военнослужащих.
6 лет назад мировое сообщество оценило действия России как агрессию против Грузии и даже собиралось ввести против нее экономические санкции: с такой инициативой на заседании Евросоюза 28 августа 2008 года выступил министр иностранных дел Франции Бернар Кушнир. Российская сторона тогда заявляла, что подобные меры ее не пугают. Постпред России в Евросоюзе Владимир Чижов говорил, что санкции «нанесут больший ущерб Евросоюзу, чем России».
Конфликт имел значительные геополитические и экономические последствия: 26 августа Россия официально признала Южную Осетию и Абхазию в качестве независимых государств, а 2 сентября Тбилиси разорвал дипломатические отношения с официальной Москвой.
Решение России признать независимость Абхазии и Южной Осетии, де-юре входящих в состав Грузии, вызвало резкую критику со стороны стран Евросоюза. Глава французского МИДа заявил, что Россия оказалась «за пределами международного права«. Тем не менее масштабные экономические санкции против России введены не были. В октябре 2008 года Госдепартамент США ввел санкции против российского госпосредника в торговле вооружением и военной техникой – компании «Рособоронэкспорт« и всех ее дочерних фирм. Их срок истек через два года. Также 6 лет назад США отказались участвовать в международных военно-морских учениях «ФРУКУС-2008» в Японском море.
Спустя шесть лет после событий в Грузии Россия вновь оказалась в центре международного конфликта. Аннексия Крыма и поддержка сепаратистов на юго-востоке Украины вынудили западные страны в несколько этапов ввести экономические санкции против России, а также составить черные списки высокопоставленных чиновников, которым запрещено въезжать в ряд стран. В свою очередь Россия ввела ответные санкции, запретив ввозить в страну ряд продовольственных товаров.
Одной из причин военного вторжения в Грузию в 2008 году эксперты называли ее сближение с НАТО и уже тогда предсказывали, что следующей российской целью может стать Украина, взявшая курс на сближение с Европой и симпатизировавшая в этом конфликте Грузии.
Политолог Николай Петров полагает, что события 6-летней давности имеют прямую связь с тем, что происходит сегодня:
– Если несколько лет назад казалось, что на Кавказе мы имели какой-то такой странный и единичный эпизод, то теперь понятно, что та российско-грузинская война стала отчасти подготовкой, предтечей войны нынешней. Были проведены очень большие военные приготовления, извлечены уроки из не очень эффективных действий российской армии тогда. И то, что мы видим сейчас, безусловно, можно сравнивать. Только это носит совершенно другой масштаб и по последствиям, который этот конфликт на востоке Украины имеет сейчас и будет иметь в будущем, конечно, это не сопоставимые вещи.
– Можно ли предположить, что если бы тогда мировое сообщество как-то более жестко отреагировало на российскую агрессию, то ситуации, связанной с Украиной, не случилось бы?
– Я думаю, что, с одной стороны, было стечение обстоятельств, когда очень скоро после грузинских событий грянул экономический кризис. Все эти отчасти объявленные санкции и давление со стороны мирового сообщества на Россию ушли в прошлое. И
Возникла иллюзия того, что и Евросоюз, и Запад в целом относительно спокойно воспринял то, что тогда произошло
возникла иллюзия того, что и Евросоюз, и Запад в целом относительно спокойно восприняли то, что тогда произошло. С другой стороны, мне кажется, что то, что произошло в связи с Украиной, а именно переход в новую форму, в новую фазу конфронтации России и Запада, это связано с развитием олигархического режима в России, который в определенный момент оказался перед выбором: либо способствовать развитию экономики, проводя либеральные экономические и политические реформы, но с риском утраты монополии и политической, и экономической, либо сохранять эту монополию, но тогда ценой экономического ухудшения. И та конфронтация, которую мы видим, она, мне кажется, в очень значительной мере, по крайней мере, на начальных этапах имеет внутриполитическую мотивацию. Иными словами, конфронтация России и Запада была неизбежна в силу политического развития самой России. Она могла принять другие формы. Она необязательно могла сопровождаться взятием Крыма и кровавыми событиями в Украине, тем не менее сама по себе она была неизбежна. Другое дело, как к ней готовился Кремль, как он извлек уроки из событий 2008 года, насколько серьезно воспринял тогда реакцию Запада на те события.
– Когда российско-грузинский конфликт был в разгаре, многие говорили, что Украина, взявшая курс на Европу, на очереди. Тогда это звучало почти фантастически. А сейчас уже совсем нет. Почему Россия так не хотела и не хочет отпускать бывшие советские республики из-под своего влияния?
– Я бы не рассматривал то, что происходит в связи с Украиной, как просто желание Москвы иметь Украину в зоне своего влияния. Если бы Кремль исходил только из этой цели и действовал бы при этом рационально, то, наверное, самым рациональным было бы дать украинскому руководству подписать Договор об ассоциации с Евросоюзом, а через год, когда все негативные последствия этого в полной мере почувствовали бы в Украине, а позитивных быть тогда не могло, можно было бы прийти с распростертыми объятиями к украинцам и сказать: вы получили то, чего вам такие-то политики навязали, а вот теперь давайте дружить. Но это подразумевало бы, что на какое-то время Путин выглядел бы проигравшей стороной. Мне кажется, этого он как раз допустить не мог в силу того, что его легитимность как демократически избранного лидера шла неуклонно вниз. И стало понятно, после протестов в Москве, последовавших за президентскими выборами, которые были Кремлем вполне нормально выиграны, стало понятно, что просто финансовыми вливаниями эту проблему решить нельзя.
Кремль перешел к другому типу легитимности – к легитимности военного вождя
Кремль перешел к другому типу легитимности – к легитимности военного вождя. В этом смысле многое из того, что происходит, включая какие-то из санкций, действуют вполне в пользу Кремля. И его планы в этом смысле реализуются, хотя есть здесь, конечно, какие-то и сбои и шероховатости.
– Как будет развиваться российско-украинский конфликт и куда это может завести Россию?
– Я думаю, что очень трудно предвидеть, какие формы конфронтация примет в будущем. В наихудшем варианте, мне кажется, мы идем по тому, что эксперты называют сценарий Сталин-медиум, когда Россия и Запад, каждый со своей стороны, предпринимают усилия по превращению России в осажденную крепость. Когда для того, чтобы поддерживать высокую легитимность власти, надо либо демонстрировать военные успехи, либо создавать и сохранять в
Двигаясь в штопоре к земле, мы либо достигнем земли, либо развалимся в воздухе. И тогда начнется новый период политического развития страны
обществе ощущение того, что вокруг враги и надо консолидироваться вокруг наших вождей, и укреплять репрессивные механизмы. Мне кажется, что альтернативы этому сценарию при действующем политическом режиме нет. Другое дело, что политическое время сейчас идет очень быстро. И мы видим, как каждый день, каждая неделя приносят очень серьезные изменения. В этом смысле, если до этого витка конфронтации можно было считать, что без всяких усилий и без каких-то радикальных изменений режим может несколько лет вполне спокойно жить, сейчас это не так. Сейчас, я думаю, что в ближайшие год-два мы, двигаясь в штопоре к земле, либо достигнем земли, либо развалимся в воздухе. И тогда начнется новый период политического развития страны.
