Цикл публикаций Радио Свобода о принудительном труде в российских колониях и тюрьмах. Начало читайте здесь.
С некоторых пор Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН России) перестала стесняться своей коммерческой деятельности. Она публично объявляет о своих новых проектах, устраивает презентации для журналистов, участвует в выставках и ярмарках. В этом году начало действовать Открытое акционерное общество «Торговый дом ФСИН». Партнером ФСИН в этом проекте стал Сбербанк России. Как рассказал журналистам на созванной по этому поводу пресс-конференции начальник финансово-экономического управления ФСИН России Олег Коршунов, «в колониях производят оригинальные, востребованные товары, но у нас не было той объединяющей структуры, которая бы занялась продвижением этих товаров на рынок».
Расхваливая свой товар и выгодные условия сделок, руководители ведомства о многом умалчивают. Это касается прежде всего низкой эффективности производства. Неофициальные интернет-форумы сотрудников ФСИН заполнены жалобами на изношенность оборудования и недостаточную квалификацию руководителей. Вот некоторые из таких высказываний:
В том виде, как производство существовало и существует, оно может существовать только при командно-административной системе, а при рыночных условиях в прежнем виде – ему «кирдык».
Покуда производство не будет принадлежать частному собственнику, заинтересованному в долгосрочном развитии своего бизнеса, а УИС при этом будет ограничена в возможностях саботажа этому бизнесу, до тех пор производство в УИС будет «скорее мертво, чем живо».
Конкурировать не можем. Оборудование 1980 года выпуска, на запчасти средств нет.
Не знаю, как у других, а мы вроде выживаем, в основном за счет низкой себестоимости и низких накладных расходов. На мой взгляд, проблема производства в наборе конкурентноспособной продукции, денег на модернизацию производства нет. Даже при наборе заказов у осужденных нет желания работать и чему-нибудь научиться. Работаю давненько и помню времена, когда был выбор специалистов из числа осужденных, а сейчас берем что есть. Отсюда качество продукции и своевременность ее выпуска.
О бестолковщине в распределении осужденных по колониям и о неприятии администрацией каких бы то ни было новшеств говорила на семинаре, организованном московским Сахаровским центром, экономист и журналист Ольга Романова, чей муж, бизнесмен Алексей Козлов, отбывал тогда наказание по сфабрикованному обвинению в экономическом преступлении:
Понятно, что нелепо отправлять специалиста по деревообработке на юг, где ему придется получать другую профессию. И информация о профессиях должна быть централизованной. Сейчас, когда приезжаешь неизвестно куда… Направление этапа, хочу сообщить тем, кто далек от нашей темы, – страшный секрет, и обычно человек узнает, где оказался, только в момент прибытия, и его семье тоже ничего не говорят. Поэтому, когда сообщили, что девушки из Pussy Riot едут одна в Пермь, другая в Мордовию, для меня это было удивительно: просто-таки акт величайшего гуманизма со стороны ФСИН, вдруг раскрывшего эту страшную военную тайну.
Кстати, я хорошо знаю пермскую колонию, куда уехала Маша Алехина. Ее судьба в плане экономики и социальных экспериментов очень показательна. Когда в Перми губернатором был Олег Чиркунов – человек сложный, но не чуждый современных веяний и течений, то в этой женской зоне был эксперимент. Александр Любимов (глава телекомпании РБК. – Прим. авт.) позвал телевизионщиков, художников, закупил специальную технику, и девочки рисовали мультики. Но, как только Чиркунов покинул пост губернатора, на эту зону пришел начальник и сказал, что совершенно несправедливо, что одни рисуют мультики, а другие шьют варежки: пусть все шьют варежки. Эксперимент, конечно, моментально свернули...
Эксперимент со студией мультфильмов, пишут авторы доклада «Невидимый гигант», «через два года был свернут по причине «возбуждения социальной розни»: люди на швейном производстве зарабатывали мало, а на производстве мультфильмов – много».
А вот рассказ предпринимателя Игоря Крошкина о его попытке улучшить организацию производства:
Имея связи в швейном бизнесе, я предложил руководству колонии сотрудничать с Щелковской шелкоткацкой фабрикой, которая делает бронежилеты из кевлара. Они предложили ИК-6 выполнить заказ стоимостью 1500 рублей за бронежилет. Ударили по рукам. Потом вдруг появилась компания-посредник, так называемая «прокладка, которая предложила заказчику: работайте не напрямую с колонией, а через меня. В результате колонии была предложена другая цена: 500 руб. за бронежилет.
Совершенно очевидно, что руководство колонии согласилось снизить цену небескорыстно. Такой вывод напрашивается и из слов Оксаны Фасхулдиновой:
Наша колония брала очень много заказов, мы кормили весь Орел и Орловскую область, шили костюмы и для армии, и для МВД. Цену явно занижали: говорили нам, что костюм, который мы шили, стоит 300 рублей, а я, когда освободилась, увидела такой костюм на рынке по 6 тыс. рублей.
Что касается нехватки оборудования и инструментов, характерно свидетельство Дмитрия Бармина: «Родственникам приходится привозить все – от отверток до бензопил».
