Европейский союз (ЕС) ввел сегодня новые экономические санкции в отношении России. Точнее, речь идет о расширении предыдущих «секторальных» ограничений, введенных им с начала августа вслед за подобными мерами со стороны США. Наиболее значимыми в новом пакете представляются целенаправленные санкции в отношении российских государственных нефтяных компаний, а также ужесточение прежних ограничений доступа на европейские финансовые рынки для российских госбанков.
В энергетике объектом новых санкций Евросоюза стали компании России, отвечающие трем критериям. Во-первых, их главным акционером является государство. Во-вторых, годовой оборот превышает 1 трлн рублей (примерно 27 млрд долларов по текущему курсу). В-третьих, более половины этого оборота приходится на добычу или транспортировку нефти.
Таковыми оказались «Роснефть», «Газпром нефть» и «Транснефть». Всем этим компаниям запрещено теперь привлекать на европейских рынках долговое финансирование (в виде размещения своих акций, облигаций, а также привлечения банковских кредитов) на сроки более 30 дней.
Кроме того, новые санкции дополняют уже введенные Евросоюзом месяц назад ограничения в предоставлении российским компаниям новых технологий или оборудования для проектов глубоководной добычи нефти или на шельфе, а также связанных со сланцевой нефтью на суше, то есть проектов на данный момент лишь перспективных. Дополняют тем, что теперь европейским компаниям запрещено оказывать и сервисные услуги в рамках таких проектов. А именно для них нефтяными компаниями обычно и привлекается «длинное» финансирование – как, впрочем, и для обслуживания ранее накопленного долга.
«Роснефть» уже ощутила на себе влияние санкций после того, как для нее и для компании «Новатэк» фактически закрылись финансовые рынки США, отмечает нефтегазовый аналитик из «Альфа-Банка» Александр Корнилов. Он напоминает, что у «Роснефти» на сегодня – самый большой среди российских нефтяных компаний накопленный долг – порядка 65 млрд долларов. «В счет его обслуживания компании предстоит выплатить до конца 2015 года 29 млрд долларов, это – внушительная сумма», – говорит Корнилов.
Тем не менее, вводимый Евросоюзом запрет на привлечение тремя российскими нефтяными госкомпаниями долгосрочного финансирования с европейских рынков на их текущей финансовой деятельности, включая обслуживание долгов, вряд ли заметно отразится, отмечает аналитик международного рейтингового агентства Standard&Poor’s Елена Ананькина. По ее словам, показатели ликвидности тех или иных компаний агентство оценивает не только, как минимум, на ближайшие 12 месяцев, но и исходя лишь из уже подтвержденных источников финансирования. А именно – средства на текущем балансе компании, уже законтрактованные ей кредитные линии, а также генерируемый компанией денежный поток – с учетом сложившихся цен на нефть и собственных инвестиционных планов.
По нашим оценкам, потребности в ликвидности у всех трех этих компаний на ближайший год закрыты, говорит Ананькина. По ее словам, речь прежде всего идет о тех средствах, которыми эти компании уже сегодня располагают. Например, на балансе «Транснефти» почти 10 млрд долларов, тогда как краткосрочных долгов – примерно на 3 млрд долларов. У «Газпром нефти» долговые обязательства на ближайший год составляют менее 2 млрд долларов, тогда как располагаемые средства на балансе компании – почти 4,5 млрд долларов.
Самые крупные платежи по долгам предстоят «Роснефти», соглашается аналитик S&P, так как подходят сроки погашения некоторых долговых обязательств, возникших в рамках привлечения средств для финансирования недавней покупки нефтяной компании ТНК-ВР. Однако «Роснефть» не только располагает 20 млрд долларов, но и текущие ее обороты оказываются большими, чем еще недавно ожидалось, говорит Елена Ананькина. Это связано как с благоприятными ценами на нефть, так и с тем, что реальные инвестиции компании оказались меньше ранее заявленных. «Поэтому в целом на ближайший год мы больших проблем с ликвидностью у всех трех компаний не ожидаем».
Для компании «Роснефть», крупнейшей по объемам добычи в России, последствия новых санкций могут проявиться, скорее, в дальнейшем сокращении собственных инвестиционных планов, соглашается Александр Корнилов. Он напоминает, что ежегодные объемы инвестиций «Роснефти» составляют около 20 млрд долларов, у компании – множество проектов как в добыче нефти, так и в ее переработке, связанных, в свою очередь, со многими другими российскими компаниями. «Вполне возможно, что теперь эти планы придется как-то пересматривать», – полагает Корнилов.
Корректировка инвестиционных планов, полагает аналитик, может потребоваться и государственной компании «Транснефть», которой принадлежат все основные нефтепроводы России. У компании – два крупных новых трубопроводных проекта, нацеленных на доставку сырья к нефтепроводу ВСТО («Восточная Сибирь – Тихий океан»): один – из заполярных месторождений, другой – из восточносибирских. «Не исключено, что из-за вводимых теперь ограничений на привлечение долгового финансирования «Транснефти» придется как-то сдвинуть эти проекты, – предполагает Александр Корнилов. – Более того, оба во многом завязаны на планы самих нефтяных компаний по запуску новых месторождений. Соответственно, если им придется пересматривать собственные планы, то и «Транснефти» не останется ничего другого, как также перенести сроки строительства этих нефтепроводов».
Впрочем, прямое влияние очередных санкций может оказаться меньшим, нежели их влияние косвенное – и не только для компаний, санкциями затронутых непосредственно. На наш взгляд, «репутационные» риски для российских компаний сегодня важнее того, что непосредственно прописывается в новых санкциях, отмечает Елена Ананькина. Прежние точечные ограничения касались лишь двух российских компаний этого сектора и лишь в отношении рынка США. «Тем не менее, вы видим очень существенное падение объемов и размещений еврооблигаций российскими компаниями в целом, и синдицированных кредитов, которые они привлекают за рубежом. Именно это представляется нам сегодня главным риском».
По оценкам Standard&Poor’s, общий объем еврооблигаций, размещенных российскими компаниями в первом полугодии, оказался сразу в 14 раз меньшим, чем за первые шесть месяцев прошлого года – лишь на 1,6 млрд долларов против 23 млрд годом ранее. А объем привлеченных ими синдицированных кредитов (предоставляемых заемщику не одним банком, а группой банков) сократился почти в два с половиной раза – с 24 млрд долларов до менее чем 10 млрд.
С начала августа Евросоюз ввел запрет на предоставление в Европе пяти российским госбанкам (Сбербанк, ВТБ, ВЭБ, Газпромбанк и Россельхозбанк) долгового финансирования (через их акции или облигации) на сроки более 90 дней. На этот раз срок сокращают уже до 30 дней, заодно распространив новое ограничение и на три указанных выше нефтяные компании.
Внешний долговой рынок являлся одним из ключевых источников долгосрочного фондирования для российских банков, поскольку на российском рынке «длинные» деньги не столь доступны – особенно учитывая замедление на нем притока частных вкладов, а также прекращение поступлений пенсионных накоплений, отмечает аналитик австрийского банка Raiffeisen Денис Порывай.
По его словам, после того как Евросоюз ввел 90-дневное ограничение, российские банки фактически перешли на краткосрочные инструменты финансирования – в основном со сроками от одного дня до одной недели. «Поэтому, если теперь предельный срок финансирования на рынках Евросоюза сокращается до 30 дней, это уже не окажет заметного влияния на российскую банковскую систему, – прогнозирует Денис Порывай. – По крайней мере, оно не будет столь заметным, как при введении 90-дневного ограничения финансирования».
«Кроме того, российским госбанкам, подпавшим под санкции Евросоюза, для текущего рефинансирования неких «длинных» займов требуются весьма умеренные суммы, особенно в нынешнем году, – добавляет банковский аналитик инвестиционной компании «Уралсиб Кэпитал» Наталия Березина. – Поэтому они, видимо, вполне справляются с помощью краткосрочных инструментов, а заодно обращаются, по возможности, к фондированию в рублях».
