Московский марш по бульварам мира в гетто

«Нет никаких других вариантов поведения для человека, который считает, что нужно выступать как можно чаще и как можно активнее против агрессии, войны России в Украине, против оккупации Крыма и против бесчеловечной политики Путина», – говорит художник Антон Литвин – один из организаторов «Марша мира», который состоится в Москве 21 сентября. За неделю до марша Литвин ответил на вопросы Радио Свобода о его целях и смысле.

– Существует полемика вокруг этого марша – он против войны или за Украину? С вашей точки зрения, что это?

– Для меня это синонимы. Потому что война происходит в Украине, нападающая сторона, агрессор – это Россия. Поэтому выступать за независимость Украины и выступать за мир – для меня одно и то же. Но, действительно, полемика есть, и поэтому оргкомитет принял решение минимизировать украинскую тему, сделать акцент на том, что марш российский, проходит в России, и нас интересует и беспокоит в первую очередь имперская политика Путина. Остановив его, мы тем самым принесем мир и в Украину.

– Как вы оцениваете перспективы марша? Он будет массовым? Он может оказать влияние на что-то? Какие реалистические цели может ставить перед собой оргкомитет?

– Мы каждый раз обсуждали статистику прошлых маршей, пытались делать прогнозы, и теперь в принципе зареклись прогнозировать количество – это совершенно непонятно и бессмысленно. Это зависит от массы факторов, начиная от погоды и заканчивая политической ситуацией. Мы принципиально не даем прогнозов, хотя тысяч 50, я думаю, минимум будет.

Второе, вы спросили, повлияет ли он на что-то? Конечно, нет, безусловно, он не повлияет, никто не прислушается, какая бы массовость ни была, это никого не интересует. Другое дело, я сейчас говорил с коллегами по оргкомитету, мы считаем, что тактически этот марш выгоден Путину, чтобы показать, что, дескать, России там нет и что Россия за мир. В данном случае надо различать и понимать, что те, кто выходит на этот марш, они не за мир в том понимании, в каком это произносят Лавров, Путин, Песков и прочие. Это, конечно, против военных действий России в Украине, поддержки бандитов и оккупации Крыма. Двойных не может быть определений. Но для того, чтобы увеличить массовость, поскольку массовость является главной задачей момента, мы, конечно, снижаем градус проукраинский и больше делаем акцент на пацифизме, хотя это немножко противоречит этической позиции членов оргкомитета.

– Вы говорите о том, что массовость – это важно. Давайте поговорим об этом с точки зрения московских протестов, тех десятков тысяч москвичей, которые в свое время влились в движение за честные выборы. Потом, очевидно, был спад. Год назад перед выборами мэра столицы опять была какая-то мобилизация этой группы людей. Сейчас, по вашей оценке, насколько велика в Москве прослойка тех, кто думает хотя бы приблизительно так же, как вы?

– Для ответа на этот вопрос я точно не тот адресат, потому что, вы не поверите, но я лично живьем за все эти годы не встречал ни одного человека, который сказал бы «Крым наш» и был бы за Путина. Мои друзья, мои знакомые, мой круг общения состоит из каких-то марсиан или, наоборот, из москвичей настоящих, если угодно. Но мне это совершенно непонятно. Другое дело, что я не смотрю телевизор. Но из живых людей, с кем я общался, я никогда не слышал, чтобы завязалась эта дискуссия. По мне, так все москвичи за мир в Украине, за то, что Крым украинский. В реальности официальным цифрам верить нельзя. Правда, парадоксальная ситуация, что нас называют меньшинством, при этом я с кем ни общаюсь, у всех позиция совершенно совпадает с моей. Это довольно забавный казус.

– Это идеалистический подход. Мы часто теперь видим людей, которые довольно агрессивно настроены и атакуют тех, кто решается поднять голос за Украину в Москве, скажем в отношении участников пикетов. Вы не опасаетесь, что в ходе марша вы можете столкнуться с такого рода противодействием?

– Я соглашусь, я немножко лукавлю, конечно. Действительно на последнем пикете была довольно агрессивная обстановка, которая практически в последнюю секунду была сведена к ненасильственному диалогу. На днях одного активиста, моего товарища, за ленточку украинскую избили в метро. Это все, конечно, правда. А по поводу страха – у нас есть служба безопасности, которая этим занимается, занимается неплохо, люди профессионально к этому относятся, смотрят весь маршрут, имеют достаточный штат, контролируют на улицах подходы, обходы. Поэтому буквального столкновения стенка на стенку, конечно, не произойдет, никаких катастроф не будет. Такой провокации Путина, как на Болотной, тоже не будет, потому что тогда хотя бы движение было по направлению к Кремлю, в данном случае по бульварам – это движение не к Кремлю, а вокруг, поэтому тоже такой реакции ждать не следует от Путина и властей. Поэтому организаторы не сказать что гарантируют, но, по крайней мере, надеются, что марш пройдет мирно, без эксцессов и драматических столкновений.

– Вы сказали, что идете не к Кремлю, а вокруг Кремля. Это тоже вопрос: кому адресована эта акция? Властям или городу, обществу?

– Это самый больной вопрос, потому что, боюсь, ни те, ни те нас не услышат, а даже если услышат, то не поменяют свою позицию. Поэтому каждый выходит за себя. Тут вопрос личного выбора и личной ответственности за судьбы страны. Поэтому эти разговоры о массовости – приятно, конечно, потом увидеть на фотографиях десятки тысяч людей, но, по большому счету, разницы между семью и ста тысячами для человека, который вышел, нет. Ты все равно выходишь за себя, потому что не можешь не выйти. Тот, кто воспримет этот месседж, что против войны в Украине выступает достаточно много людей, – тот поймет, что не одинок. Те, кто зомбирован, кто проводит агрессивную политику, для них это не тот рычаг воздействия, мы на это и не рассчитываем.

– Вы художник, занимаетесь современным искусством. Вы видите в марше художественный акт или это исключительно политическая акция?

– Нет, здесь нет абсолютно никакой художественной акции – это прямое действие. Более того, никаких креативных лозунгов и плакатов не будет, потому что время это вышло, и шутки тут неуместны при том количестве жертв.

Другое дело, что я как художник задумываюсь о том, что необходимо менять формат выступлений, искать новые формы сопротивления, которые были бы одновременно и художественными, и очень точно политическими. Потому что когда власть не понимает языка, на котором все говорят, она не понимает, как реагировать, и, соответственно, беззащитна, это ее жалит и бьет гораздо больнее. Я именно поэтому предлагал для маршрута проспект Мира, а не традиционно – по бульварам – это было бы концептуально очень точно. Потому что проспект Мира был назван в советские времена, и песня была «Улица Мира», то есть это была бы игра как раз на территории власти. Мне кажется, это был бы довольно сильный ход. Но оргкомитет решил не рисковать с новым маршрутом, чтобы не было риска отказа, поэтому выбрали традиционный. А по поводу других форм – как концептуальный художник я задумываюсь о проведении серии художественных хеппинингов в поисках новых форм сопротивления.

– Вы говорили, что среди ваших знакомых не встречается тех, кто поддерживают лозунг «Крым наш» и политику Путина. У вас в целом ощущение какое: вы в Москве находитесь в осаде или у себя дома? Сейчас многие начинают уезжать, Борис Акунин заявил, что он большую часть будет проводить за пределами страны. У вас какие взаимоотношения с городом, со страной?

– Ощущение абсолютного гетто, город тебе не принадлежит, он захвачен – это совершенно очевидно. И это никак не связано с Крымом, это связано как раз с той доминирующей политикой социальных отношений, которая выстроена Путиным, – это хамство, это жлобство, неуважение к закону, неуважение к людям, нежелание исполнять закон, нежелание следовать ему. Власть подает пример такого поведения, люди это поддерживают. Это с удовольствием подхвачено, гопническая поведенческая философия. Когда с этим сталкиваешься на дороге или в быту, понимаешь, что победила эта модель поведения. И как себя ни загоняй в разные культурные места, выставки, галереи, как ни запирайся в автомобиле, это все равно тебя окружает в любой кассе, в любом общественном месте. С этим жить довольно тяжело и неприятно.

Радио Свобода