«И вот, когда вся стая полетела зимовать на юг, одна маленькая, но гордая птичка сказала: «Лично я полечу прямо на солнце». И она стала подниматься все выше и выше, но очень скоро обожгла себе крылья. И упала на самое дно самого глубокого ущелья». Именно такую историю рассказывает сегодня крымское правительство о крымтатарах, оправдывая открытие сезона репрессий. При этом российская власть символично поднимает тост за то, чтобы теперь «никто, как бы высоко он не летал, никогда не отрывался бы от коллектива».
Самое забавное в этой грустной истории то, что украинское государство как раз та сторона, которой «птичку жалко». Но кроме жалости оно пока мало что может предложить своему коренному народу.
Катализатором запуска российской репрессивной машины по отношению к крымтатарам на полуострове стали несколько основополагающих факторов.
Автономность крымтатар
С начала 2000-х для России стала традиционной политика выхолащивания и маргинализации любого вида оппозиционного, протестного движения, не встроенного или не встраиваемого в жесткую государственную/партийную вертикаль. В этой системе нет места влиятельным, но при этом несанкционированным властью акторам. Ни в лице каких-либо этнических или социальных групп, ни в лице каких бы то ни было институтов, ни в лице отдельно взятых лидеров.
Уже поэтому крымскотатарский народ, как самостоятельная электоральная сила, и представляющие его Меджлис и Курултай, как авторитетные институты национального самоуправления, являются нонсенсом в правовом и политическом поле России. Эти «выступы и шероховатости» на «безупречно гладком» политическом ландшафте объективно будут зачищаться и полироваться до блеска ФСБ, прокуратурой, Роскомнадзором, Центром «Э» и пр.
Болезненное отношение российской власти к плюрализму прекрасно демонстрируют так называемые «выборы» в так называемые «Государственный Совет республики Крым» и «Законодательное собрание Севастополя».
Все лояльные к Кремлю российские политические партии, названия которых не содержали словосочетания «Единая Россия», оказались статистами в процессе формирования крымского парламента. Даже «ручная» оппозиция в виде «КПРФ», опиравшаяся на электоральное наследие Коммунистической партии Украины (а это 7-19% избирателей), «не смогла» преодолеть 5%-й барьер.
Провластная оппозиционная сила, единственная, кого допустили в парламент, – «ЛДПР» – получила, соответственно, 5 и 2 депутатских мандата. Что позволило говорить о формальном соблюдении демократических процедур, но фактически обрубило надежды этой партии на какие-либо самостоятельные маневры.
Теперь можно представить, каково отношение Кремля к крымтатарам, которые на выборах в Верховную Раду Крыма обычно давали не менее 7% голосов в пользу национально-демократических силы Украины. К Меджлису крымскотатарского народа, который способен выводить на улицы десятки тысяч человек. Или лично к Мустафе Джемилеву и Рефату Чубарову, которые, например, в сентябре 2010 года принципиально отказались встречаться с президентом Виктором Януковичем из-за политических манипуляций его Администрации.
Ксенофобия крымской власти
С первого дня аннексии мнение Кремля о Меджлисе и его лидерах формируется одиозными крымскими персонами, которые построили свои карьеры на противопоставлении славянского и крымскотатарского населения Крыма. Сегодня эти люди – политические лидеры, партийные функционеры, журналисты и эксперты – получили «золотую акцию» в вопросах формирования государственной этнонациональной политики на крымском полуострове.
Регулярный информационно-аналитический контент из Крыма содержит мессиджи о политической «неблагонадежности» крымтатар, об отсутствии у Меджлиса и Курултая крымскотатарского народа какой-либо значимой социальной поддержки, о политической разрозненности самого народа, об «экстремистском» характере крымского ислама.
Именно эти «инициативы снизу» сжигают последние мосты между российской властью и крымскотатарской политической элитой, представляющей коренной народ Крыма, которые могли быть использованы для решения социально-экономических проблем крымтатар вне политического контекста.
Силовой сценарий. Не сумев при помощи делегатов из Татарстана «купить» крымскотатарских лидеров, российские силовики сделали ставку на полную «деполитизацию» народа.
Данная стратегия подразумевает физическое вытеснение ключевых крымскотатарских лидеров из сферы национальной политики. Одновременно с этим на политическую орбиту выводятся абсолютно управляемые политические лица. Оппозиционные к Меджлису или просто лояльные к Кремлю, они кооптируются в исполнительную вертикаль и представительские органы крымской власти.
Встраивание крымскотатарской институциональной среды в российскую политическую систему осуществляется через запугивание (проведение обысков), выселение из занимаемых зданий и, одновременно с этим, формирование новых и переформатирование старых органов национального и религиозного самоуправления.
Взять под контроль духовную жизнь крымских мусульман призван Таврический муфтият. Этот орган уже осуществляет наступление на позиции Духовного управления мусульман Крыма.
В политическом же пространстве готовится проведение выборов в параллельный «Курултай» и, соответственно, формирование параллельного исполнительного органа – «Меджлиса».
Легитимность новых лидеров и новой институциональной системы планируется обеспечивать по уже проверенной во всех российских республиках схеме: «лояльность в обмен на нефтедоллары».
Крымским татарам предлагается довериться российскому правительству. Поверить в то, что все его вопросы социально-экономического обустройства, наконец, будут решены. При этом цена вопроса предельно проста – стать «как все», стать частью безмолвного «крымского народа». Забыть о Декларации о национальном суверенитете. Забыть о своих политических притязаниях: о статусе коренного народа, о праве на самоопределение, о праве на автономию и самоуправление.
Украинская позиция
Какую позицию в нынешней ситуации, вынуждающей крымтатар заниматься воссозданием национально-освободительного движения, должны занять Верховная Рада и Кабинет министров Украины?
Во-первых, украинское государство обязано инициировать процесс по разработке стратегии деоккупации и реинтеграции полуострова. Данная стратегия должна подразумевать полное восстановление прав крымтатар и создание условий для полноценного развития русских, украинцев и других этнических групп, представленных на территории автономии.
Во-вторых, обеспечить защиту прав внутренне перемещенных лиц, численность которых сегодня превысила 18 тыс. человек. Доля крымтатар в этой группе составляет свыше 40%.
В-третьих, опираясь на дипломатические рычаги и международные судебные механизмы, обеспечить защиту индивидуальных и коллективных прав граждан Украины, проживающих в Крыму.
В-четвертых, включить крымтатар в лице Меджлиса и Уполномоченного по делам крымскотатарского народа в процесс формирования государственной и, в том числе, кадровой политики относительно Крыма.
Уникальный аспект. Последний пункт требует отдельного разъяснения. В марте Верховная Рада заявила о своей поддержке Декларации ООН о правах коренных народов, признала крымтатар коренным народом Украины, а Меджлис – полномочным органом крымскотатарского народа.
При этом парламент поручил Кабинету министров разработать практические механизмы взаимодействия между органами исполнительной власти Украины и Меджлисом.
О правомерности такого решения говорит представительский характер Курултая, исполнительным органом которого является Меджлис.
В прошлом году, в последних выборах делегатов Курултая приняли участие 90,1 тыс. крымтатар или 50,49% избирателей. В итоге, в национальный представительный орган прошли шесть политических организаций и блоков. Согласно отчету Крымского отделения Комитета избирателей Украины, «выборы делегатов Курултая крымскотатарского народа в большинстве округов прошли без существенных нарушений».
Аналогичным уровнем поддержки и вовлеченности населения за все 23 года не может похвастаться ни одна общественно-политическая организация Крыма, тогда как речь идет не об отдельной организации, а об уникальной системе органов национального самоуправления отдельно взятого народа.
Реализация кадровой политики по Крыму с участием Меджлиса категорически важно, поскольку защищает коренной народ Крыма от возможных кадровых манипуляций и, соответственно, обеспечивает артикуляцию и агрегирование его интересов системой украинской власти.
Например, в 2010-2014 годах, которые характеризовались тотальной концентрацией власти в руках Партии регионов, крымские власти отработали прием, отсекающий крымцев от сферы принятия решений.
Этот прием также взяла на вооружение и оккупационная власть. Он заключается в назначении на те или иные должности в органах республиканской власти лояльных крымтатар. Что формально демонстрирует присутствие крымцев в системе власти, но при этом освобождает последних от каких-либо политических обязательств перед соотечественниками.
Украинское государство, учитывая свой предыдущий негативный «крымский опыт», а также опыт политического манипулирования, который применяется оккупационными властями, имеет возможность, в конечном итоге, продемонстрировать новые подходы по решению проблем Крыма и обеспечению коллективных прав и свобод своего «маленького, но гордого» коренного народа. В этих подходах – залог быстрого и безболезненного возвращения крымского полуострова домой.
Сергей Костинский, крымский политический консультант.
В тексте используются авторские термины.
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции.
