Оккупировав Крым, Россия странным, но вполне определенным образом пытается повернуть время вспять и проделывает то, что можно назвать «повторным» или «реакционным» колониализмом. Колония, когда- то с большим трудом захваченная, освободилась, и теперь ее вновь приводят в колониальное состояние.
То, что часто происходило в раннекапиталистические времена, происходит в эпоху компьютеров и даже «распада национальных государств». Россия ведет себя так, будто еще не изобрели радио, как владелец современной автозаправки, который начитался Диккенса, сошел с ума и пришел с кнутом сечь своих работников по праву эксплуататора. Почему-то он решил, что так было и должно быть всегда. В роли прокуроров и психиатров выступает западное сообщество.
Наряду с изобретением «гибридной войны», Путин изобрел эдакий, с позволения сказать, «реакционный колониализм»
Наряду с изобретением «гибридной войны», Путин изобрел эдакий, с позволения сказать, «реакционный колониализм». Постколиниальные процессы в современном мире разнообразны, разнонаправлены и нелинейны, но метод Москвы прост, как швабра: силовое принуждение. Как часто можно услышать сейчас от либеральных, т.е. образованных российских имперцев: «ах, как можно было бы изящно восстановить наше влияние, когда бы поумней, поласковей и пощедрее мы были, как бы они нас любили, эти колонии, когда бы мы не нахрапом брали, а деньгами и лестью приманили».
Но дело сделано, все мосты разрушены, среди разрухи возвышается фигура президента-чекиста.
И потому россияне сейчас глубоко встревожены – что глухо, подспудно, но вполне различимо звучит в разнообразных восторгах, которые переполняют русскоязычный эфир. Можно ли быть спокойным, когда тебя возвращают на 150 лет назад, тем паче, что мир не хочет вместе с Россией туда возвращаться. Однако в российском правительстве решили, что ход истории можно ломать через колено, как и все, что с ними не согласно (но слишком уж велик размах, не ошибиться бы!), а народ историей не интересуется, кроме случаев, где речь идет о российских победах, (но теперешние победы как-то сомнительны). Оставшиеся, примерно одна десятая часть, с обостренным или просто наличествующим чувством времени, впали в немоту или депрессию. Времена повернули вспять! Что же будет?
Пользы от Крыма – чуть, проблем в нем полно, даже обогреть и накормить крымчан толком не выходит
На примере Крыма реанимация колониализма происходит примерно таким образом: колония, имевшая всегда особое, символическое значение для Империи, потеряна, но после вероломно захвачена, причем во многом по причинам символическим, отвлеченным, сентиментальным. Пользы от Крыма – чуть, проблем в нем полно, даже обогреть и накормить крымчан толком не выходит. Милитаризация Крыма, о которой так много говорят, не решает стратегических задач, а только тактические, вроде приближения «Искандеров» к европейским странам ближе на 200 километров. Черное море все равно закрытое, океанских просторов для флота не открылось.
Для чего все это было нужно? Причины – в чувствах. Россиянам можно теперь кричать: «Мы имперская нация, захватываем, у нас колонии».
Российский колониализм был сухопутный, сельскохозяйственный, с расселением имперской нации, склонный к прямому уничтожению покоренных народов. Территории, а не фактории, земли, а не прибыли, рекруты, а не эксплуатируемые – вот в чем различались ее цели от целей классических, морских империй, скажем, Британской. И уже тогда проявилась порочность этой модели – хотя бы из-за ее инерционности.
Если Британия относительно легко отказалась от Индии, Голландия от Индонезии, а Франция от Алжира, – когда эти колонии стали обузой и отжившей экономической формой, – то Россия такого позволить себе не могла – как же, там русские живут и уже укоренились! Дело еще и в том, что русским в голову не приходило добровольно освобождаться от колоний, кроме революционных моментов в 18-м году и 91-м, когда метрополия была слишком слаба. Но в наши дни какой толк от затратного контроля территорий? Что с них взять? Что им продавать, когда Россия сама кроме сырья почти ничего не производит? Причина вновь в национальном наслаждении, в чувствах, даром что все окружающие видят в этих чувствах признаки диковинного, а скорее дикого сознания.
Последние 23 года россияне смотрели на Крым как на любимую дачу, которую вдруг отобрали
Последние 23 года россияне смотрели на Крым как на любимую дачу, которую вдруг отобрали. Как много с ней связано, как грустно! Те, кто встречался в Крыму с россиянами, могут это подтвердить. Это слезливость выросшего ребенка, приехавшего на бывшие дедушкины плантации, где вчерашние миролюбивые и покорные крестьяне зажили своей жизнью.
Эта «вторичная колонизация» подтверждается массовым заездом в Крым новых, вторичных колонизаторов. Чиновников, полицейских, разведчиков, военных, а так же – буржуазии и любопытной интеллигенции. Последние хотят «домик у моря» и экзотичных впечатлений. То есть мотивация вполне колонизаторская – имущество в нетривиальном, «колониальном» антураже. И все они, от лейтенанта до доцента филологии чувствуют, что «население» относится к ним странно, двояко, наверное лицемерят, твердой опоры нет. Неуверенность и подозрения – это тоже типичное состояние колонизатора.
Дело в том, что в Крыму уже сформировалось культура, для которой быть «вне России» норма, а не нарушение ее. Это около трети крымчан, и крымские татары входят в это число. Но еще треть – это именно колонизаторы позднесоветской поры. Которые остались в 91-м на территории освободившейся колонии и чувствовали себя там брошенными, как управляющие и надсмотрщики плантаций, которых не забрал хозяин. Именно они – социальная база теперешней оккупации. Оставшаяся треть инертна, готова принять доводы из обоих лагерей, но важнейшим будут факты ежедневного и бытового характера.
Главное в новом, повторном колониализме в исполнении Москвы – его иррациональность, вопиющая затратность, его глубинный антиисторизм
Как же быть новым колонизаторам? Они методично, но оттого не менее вздорно насаживают мысль об «исконно-русском крымском крае», панически боятся жертв своего колониализма – крымских татар - и потому объявляют их «русофобами». Эта часть – так сказать «гуманитарная», связанная со смыслами новой колонизации. А организационная – пытаться как-то новую колонию содержать и объяснять в метрополии, зачем она вообще нужна.
Но зачем она нужна? Зачем он россиянам нужен, этот Крым? Это и есть главное в новом, повторном колониализме в исполнении Москвы – его иррациональность, вопиющая затратность, его глубинный антиисторизм. Поддаются эмоциям, воспоминаниям и мечтаниям. А крымчане в очередной раз в своей истории должны играть роль счастливых и придурковатых туземцев, землю и судьбу которых решили за них.
Андрей Кириллов, крымский обозреватель
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
