Станут ли за рубль, как предрекал М. Е. Салтыков-Щедрин, давать в морду? Об этом в студии Радио Свобода беседуют ведущий Михаил Соколов и профессор Высшей школы экономики доктор экономических наук Игорь Николаев, ведущий финансовый аналитик компании ФБК.
Михаил Соколов: Мы говорим сегодня о том, что происходит с экономикой России в условиях продолжающейся девальвации рубля и всех остальных сопутствующих сложностей, хотя, конечно, девальвация не причина, а, наверное, следствие.
Добрый вечер, Игорь Алексеевич. Не всегда он, конечно, добрый, когда смотришь на цифры у нас на экране, если говорить о курсе рубля к доллару и евро, к твердой валюте, но тем не менее.
Вы знаете, я тут приберег такие тексты интересные, это было в начале года. Юлия Цепляева, Сбербанк: «Я считаю, что в феврале-марте рубль должен вернуться к равновесному курсу 33 рубля за доллар. Лично я свои деньги не побежала никуда перекладывать по 35 рублей – это безумие. Мне жалко людей, которые покупают доллары за 35 рублей. Вероятность, что они потеряют свои деньги, большая». Николай Кащеев, Промсвязьбанк: «Точка камнеобразного падения рубля уже пройдена. Думаю, в перспективе рубль может дойти вниз до 36 за доллар». Александр Морозов, главный экономист банка HSBC по России: «34,5 рубля за доллар – наш прогноз на конец 2014 года». Что случилось с вашими коллегами по экономической аналитике? Я боюсь, что клиенты, которые им поверили в начале года, готовы их, скажем так, удушить своими руками.
Игорь Николаев: Наверное, все-таки клиенты под впечатлением того, что происходит, уже забыли, кто и что говорил.
Михаил Соколов: То есть они сманеврировали?
Игорь Николаев: Да, им уже не до того, они действительно решают по нынешним курсам, стоит ли продавать рубли или уже это дно, что делать – опоздали. Об этих прогнозах большинство, я думаю, уже не вспоминает точно. Давайте я самокритично скажу: у меня и у нас был самый пессимистичный прогноз – 36-37 среднегодовой в 2014 году. Я напомню, официальный прогноз был 33 с небольшим. 36-37 – самый пессимистичный, и тем не менее, он оказался, это среднегодовой, он на самом деле не так будет далек от истины, потому что это значит, что на конец года мы так и думали, что под 40 будет, но тем не менее, и даже мы со своим пессимизмом оправданным, как мне казалось, все равно не попали, что называется. Такое трудно было представить, согласитесь, несколько месяцев назад. Вообще то, что сейчас происходит в экономике, год назад представить было очень сложно. Мы очень быстро идем к тому, что там становится все хуже и хуже.
Михаил Соколов: Игорь Алексеевич, скажите, на ваш взгляд, все-таки первопричина того, что мы видим – это политические решения или даже внешнеполитические, аннексия Крыма, участие России в войне на территории Украины, или здесь все-таки в экономике накосячили, как теперь говорят?
Игорь Николаев: Мы сейчас говорим о том, что происходит с рублем. Первопричина все-таки и основные причины – это фундаментальные причины экономические. Кстати, вот эта наша была позиция, на мой взгляд, она подтверждается тем, что происходит, что мы были верны в своих оценках, в оценках того, что есть фундаментальные причины, именно поэтому наш прогноз был самый пессимистичный. Фундаментальные причины какие? Это прежде всего состояние российской экономики. Оно ухудшается, мы практически входим в кризис. Она уже не растет, уже минус фактически наступает. Я надеюсь, вы согласитесь: невозможно представить слабую экономику, слабеющую экономику и сильный рубль, сильную национальную валюту.
Михаил Соколов: Если цены на нефть подскочат вдруг.
Игорь Николаев: Тогда будет и экономика несколько другая. Это вторая причина, которая тоже для нашей экономки носит фундаментальный характер, – это падающие мировые цены на нефть. Но это можно было предвидеть. Политика Федеральной резервной системы США тоже имеет значение. То, что происходило в последние дни, как известно, ФРС объявила о завершении программы количественного смягчения.
Заявила, что с помощью денежного стимулирования вот этих программ количественного смягчения она больше поддерживать экономику не будет, потому что в экономике уже, по мнению Федеральной резервной системы все наладилось. Что означает это решение? Это решение автоматически означает, что доллар укрепляется. Если доллар укрепляется, нефть дешевеет, потому что цена номинирована в американских долларах, а рубль ослабевает. Вот причины, которые на самом деле являются более важными.
Но, безусловно, геополитический фактор, негативный фактор, санкции, связанные с ним – это тоже играет свою роль. Потому что это повышает неопределенность в экономике. А когда инвесторы не понимают, что происходит, для них в том числе страховка – это перекладывание, извините, я жаргонное слово употреблю, перекладывание в валюту. Вот не все причины. Ускоряющаяся инфляция – это тоже причина, по которой люди, желая как-то сберечь то, что у них имеется, прикупают больше валюты. В результате мы видим то, что мы видим – стремительно ослабевающий рубль.
Михаил Соколов: Вот о слове «кризис». Во-первых, я хочу у вас уточнить: кризис начался до событий в Украине, Крыму и так далее, я правильно понимаю, года уже полтора Россия вползала в это состояние?
Игорь Николаев: Даже больше. Кстати, это тоже очень важный момент, спасибо, что вы обратили на него внимание. Сейчас для кого-то представляется, спустя некоторое время для властей будет выгодно представлять дело так, что, видите, виноваты санкции.
Михаил Соколов: Скажут, «враги нам мстят за Крым»?
Игорь Николаев: Очень просто: посмотрите на темпы экономического роста в последние 4 года. У нас сейчас в августе– это нулевые темпы, по итогам первого полугодия ВВП вырос в годовом выражении на 0,8%. 2013 года – 1,3%, два года назад – 3,4%, три года назад – 4,3%. Если в обратной последовательности, то мы увидим, что неуклонно в течение последних четырех лет темпы экономического роста снижались, фактически к середине года до нуля, никаких санкций, ничего не было еще. То есть это говорит о том, что в силу внутренних причин прежде всего экономика России и так тормозила так, что она фактически все равно бы вошла в кризис, были бы санкции, не были бы, просто с санкциями и со всем тем, что сейчас вызвано вот этим геополитическим фактором, она входит быстрее, болезненнее и последствия будут тяжелее.
Михаил Соколов: Еще одно уточнение, не знаю, правильно я думаю или нет. Россия в 2008 году попала в кризис вместе с другими странами Запада, цивилизованного мира и так далее, чуть позже, потому что вначале рассказывали про «тихую гавань», но тем не менее, в тот же самый тренд. А вот сейчас, по-моему, тренды разнонаправленные, Европа и США начинают расти, а Россия падает. Так?
Игорь Николаев: Именно так. В этом отличие ситуации от ситуации 2008-2009 годов. Это тот факт, который должен заставлять очень серьезно задуматься. Да, была первая волна кризиса 2008-2009 год, мы были в этой общей лодке. Это первая волна мирового финансового кризиса. Я его расцениваю как кризис вообще спекулятивной модели экономики. Эта модель стала трансформироваться понемногу, у каких-то стран получается лучше выходить из этого состояния, у тех же Соединенных Штатов Америки, у Великобритании, у каких-то хуже, в целом у Европы хуже, но тем не менее, все-таки там темпы экономического роста увеличиваются, рост есть явный, это не ситуация 2008-2009 годов. У нас, я уже привел цифры, неуклонное снижение темпов экономического роста в последние годы. И мы фактически, несмотря на весь украинский фактор, вползаем в кризис. Поэтому здесь мы серьезно отличаемся от того, что есть в целом в мировой экономике, в развитых странах, и отличаемся, к сожалению, не в лучшую сторону.
Михаил Соколов: Алексей из Перьми, пожалуйста, ваш вопрос.
Слушатель: Спасибо большое за гостя, очень интересный рассказ. Вы знаете, про Путина можно сказать русской пословицей: не по Сеньке шапка. Сегодня Центробанк ставку увеличил до 9,5%. Я не могу понять, что за человек, неужели он ведет к такому коллапсу экономику, что просто страшно жить. На мой взгляд, что будет дальше, что ждать нам дальше от этого человека, абсолютно некомпетентного и безграмотного?
Михаил Соколов: Игорь Алексеевич, действительно, видим это решение, которое, видимо, обсуждалось на самом высоком уровне, центробанковское – поднять ставку рефинансирования на полтора процента до 9,5. Причем рассчитывали, что будет гораздо меньше подъем. Действительно, где-то наверху была паника и они сказали: сделаем дорогие деньги.
Игорь Николаев: У меня такое впечатление, что решили просто перешибить, извините за выражение, эту тенденцию. Действительно, не половину процентного пункта прибавим, а сразу полтора. То есть это расцениваю именно так, с запасом, так как видят, что ситуация достаточно сильно и серьезно ухудшается, надо что-то такое посильнее. Взгляд на то, что может быть посильнее – это не пол процентного пункта, а полтора, вот так и вжахнули, как казалось бы, что вжахнули.
Но на самом деле это надо сопоставлять с теми факторами, которые работают на ослабление рубля. Я уже о них говорил – это фундаментальные факторы, состояние российской экономики, мировые цены на нефть, Федеральная резервная система. Можно ли перешибить вот этим? Нет. Нельзя на самом деле. Знаете, от Центробанка подчас требуют слишком много и кажется, что так просто, уверование в такие инструменты. Не изменится. Как есть поговорка: «против лома нет приема окромя другого лома». На той стороне такие факторы негативные, а здесь кажется сильно, но это не лом, вы таким путем еще больше дестимулируете экономику, еще более ее ослабляете. А слабая экономика – это фундамент для слабеющего рубля. Центробанк ограничен сейчас в средствах. Действует вот так, но моя оценка – это ситуацию не изменит, к сожалению.
Михаил Соколов: Картинка, кстати говоря, была интересная, что 7 минут рубль рос после этого решения, а потом как-то пополз опять вниз.
Игорь Николаев: То есть хватило на 7 минут?
Михаил Соколов:Да, 7 минут, журналисты, коллеги в агентствах посчитали. Он колеблется сейчас, но сильного результата пока нет.
Коллега Гальперович, переписываясь со мной, сказал, что он слышал от разных умных людей, что Центробанк накрыл сегодня оставшийся еще на плаву малый бизнес бетонной плитой. Так ли это? Это решение по ставке рефинансирования – это значит, что кредиты для тех, кто не имеет привилегированного доступа в крупные банки, они будут действительно недоступными?
Игорь Николаев: Они и так, как мне говорили, за 20%.
Михаил Соколов: Мне написали – 22% и выше.
Игорь Николаев: Я тоже такое слышал. Но проблема, может быть многие не согласятся со мной, даже не в этом, не в высокой ставке кредита. Мы, кстати, исследовали специально этот вопрос. Если бы был бы спрос на продукцию, то можно работать и с такими процентными ставками. Когда падает спрос, под такой процент еще и брать кредиты, вот так бизнес уже работать не может. Плюс, мы знаем, повышается налоговая нагрузка. Поэтому, безусловно, это еще больше дестимулирует бизнес. Я думаю, кое-кто еще выживет, у нас тертый малый бизнес, но то, что ему наносится удар – это безусловно так. Мы, это, конечно, слабое утешение, в последнее время мы не один удар наносили, а социальные и страховые платежи для индивидуальных предпринимателей два года назад поднимали в два раза, мы тогда очень большую часть малого бизнеса убили, можно сказать.
Михаил Соколов: Где-то треть закрылась мелких предприятий.
Игорь Николаев: Примерно так.
Михаил Соколов: Причем предупреждали, что такой эффект будет.
Игорь Николаев: Кому-то показалось: что там за год, 16-17 тысяч платили, будут платить 35. Знаете, люди не в той системе координат живут, в которой малый бизнес, им показалось, что это вообще не вопрос. А оказалось, что для кого-то, для какого-то малого предпринимателя, который работает в парикмахерской в провинциальном городке, это имеет значение. А вот те, кто принимает решение в Москве, они недооценивают. В результате сотни тысяч закрыли свое дело.
Михаил Соколов: Давайте мы сейчас ненадолго перейдем в другую систему координат, еще ниже, чем малый бизнес и посмотрим небольшой опрос, который на улицах города Кирова провела Екатерина Лушникова, о том, что думают люди об этом кризисе, о сбережениях и вообще об экономике:
Михаил Соколов: Действительно, будем надеяться, что Бог Россию любит. Страна-то уникальная, на ваш взгляд?
Игорь Николаев: Безусловно, уникальная, с этим невозможно спорить. Умудриться, я бы даже употребил слово «вляпаться«» в кризис сейчас – это уникальной надо быть страной в плохом смысле этого слова. Это действительно уникально. Вообще, если классифицировать кризисы, которые пережила Россия в последнее 20-летие, я бы так разделил: были кризисы, которых невозможно было избежать, например, кризис начала 1990-х годов, даже не начала, а первой половины. Это так называемый трансформационный кризис, когда ломается одна система, когда переходим от командно-плановой экономики к рыночной, невозможно. Другое дело, что в России, и в этом смысле она тоже уникальна, издержки были неоправданно высокие. К сожалению, цену заплатили очень большую. Но без кризиса перейти от одной системы к другой было невозможно. 1998 год, дефолт, вот это уже был необязательный. Заигрались в пирамиду ГКО. Но тогда, если сравнивать с ситуацией сегодняшнего дня, было все-таки проще, это было резкое падение, резкий отскок, Россия в одной лодке, все самые тяжелые реформы позади, она открыта для роста. А сейчас мы же настроили против себя весь мир. Если тогда помогали, во всяком случае не препятствовали, то сейчас помогать вряд ли будут, самим придется выкарабкиваться. А сейчас необязательный совершенно кризис. Это кризис, до которого мы дошли в результате неэффективной популистской экономической политики.
Михаил Соколов: Как-то трудно мне назвать эту политику популистской, извините, знаете, почему? Потому что популизм в некотором смысле хоть и демонстративная, но забота о населении. Сейчас, например, мы видим сокращения в медицине, сокращения учителей, наоборот раздувание каких-то непроизводительных расходов вроде военных расходов и так далее. Популизмом в хорошем смысле слова это довольно трудно назвать.
Игорь Николаев: А у нас популизм был в плохом смысле этого слова. Смотрите, в чем была системная ошибка? Первая волна мирового экономического кризиса, 2008-2009 год, выборы 2011-2012 годов. Мы же в кризис начали резко увеличивать бюджетные обязательства расходов, именно в эти годы появились обещания, и мы стали претворять в жизнь эти обещания, что 20 триллионов потратим на оборону, все эти мега-проекты, ряд социальных, кстати, обязательств.
Михаил Соколов: Материнский капитал?
Игорь Николаев: Я двумя руками за то, чтобы увеличивать социальные расходы, но надо понимать, что вы можете их задрать на такую планку, что если ситуация ухудшится, вы не сможете их выполнять.
Михаил Соколов: То есть в петлю голову сунули и не выскочить.
Игорь Николаев: Эти триллионные расходы оборонного характера, все эти мега-проекты, социальные оставим на третьем месте, – это же популизм. Вспомните, даже говорилось так, я эти слова очень хорошо запомнил: никто не увеличивал социальные расходы, только мы. Вы знаете, вообще-то, когда не увеличивают, а в кризис не увеличивают, это повод задуматься: а что, в мире все дураки, если никто этого не делает, а мы делаем? Но мы били себя в грудь. А вот сейчас настало время, когда мы входим в кризис, обязательства огромные, власти вынуждены повышать налоги – это еще больше дестимулирует экономику. Почему мы в минус заходим? Неопределенность высока, плюс еще вляпались с этой геополитикой. И в результате именно поэтому мы имеем такую быстро ухудшающуюся ситуацию.
Михаил Соколов: Конкретный маленький вопрос: вы же баллотировались в Московскую городскую думу от «Яблока», чуть-чуть не дотянули, второе место заняли, что, конечно, неплохо в нынешних обстоятельствах. Про Москву хотя бы. Богатый город, имеет свои источники доходов, ему-то зачем расходы резать, например, на медицину, да еще и в грубой такой бюрократически-хамской форме, тем не менее, есть ли в этом вообще какая-то необходимость? Раз, и на 20%.
Игорь Николаев: В этом необходимости нет, значит надо пересматривать приоритеты. Это сейчас стали резать, а надо смотреть, на что вы тогда собираетесь тратить.
Михаил Соколов: Вот плитка есть.
Игорь Николаев: Да, плитка. Знаете, уж если вы упомянули выборные кампании, я факт такой приводил, когда принимается решение фактически одновременно о том, что программа сноса хрущевок продлевается до 2016 года и в это же время находим миллиарды рублей для того, чтобы тротуарной плиткой мостить. Слушайте, вы выполните обязательства, вообще-то обещали москвичам до 2010 года эту программу выполнить.
Михаил Соколов: Они считают, что не они обещали, а Лужков.
Игорь Николаев: Вообще-то уже несколько лет, как другая власть, начинать с этого, продлевать, находить миллиарды на другое, такое я не приемлю, не пойму и не считаю это правильным. Поэтому на федеральном уровне, вы упомянули Москву, происходит то же самое. Посмотрите проект федерального бюджета на 2015 год, рост расходов на национальную оборону 32,8% и скрещение расходов на медицину, на здравоохранение на 21,4%. Да, говорят, что за счет страховых денег никакого не будет падения. Но в кризис страховые взносы кто платит? Работодатель. Когда экономика скукоживается, вы же это не учли, вы же заложили экономический рост. То есть получится так, что федеральный бюджет мы сокращаем, а здесь вы, мягко говоря, недополучите огромные суммы. Поэтому действительно сейчас социальная сфера, здравоохранение я бы на первое место поставил, оказывается в очень тяжелом положении.
Михаил Соколов: Правда, они говорят, что мы как-то по-другому будем брать страховые взносы, с этой верхушки зарплат тоже будем брать. Но опять же странно это все звучит, что, мол, если будут лишние деньги, так мы их не в этот фонд здравоохранения направим, а в бюджет. Какие-то очень странные манипуляции.
Игорь Николаев: Да, именно так. Мы же постоянно слышим, что налоги повышаться не будут до 2018 года. Именно с 1 января 2015 года у нас дополнительно вводится еще 5,1% перечислений в фонд медицинского страхования, которые будут с этого порогового уровня взиматься. Сейчас это 624 рублей в год, которые раньше не взимались – это фонд заработной платы на одного работника. А теперь плюс 5,1% с этого остатка. Это очень серьезная нагрузка на бизнес. В Москве, где зарплаты выше относительно других регионов, это очень серьезная нагрузка. Это уже компании просчитывают бюджеты и за головы хватаются.
Михаил Соколов: Сокращать людей будут, видимо.
Игорь Николаев: Так вот и получится, вы хотели больше получить, вы уже учли, значит мы из федерального бюджета меньше будем финансировать, зато здесь получим. Слушайте, в жизни происходит то, что бизнес замораживает в лучшем случае заработные платы или сокращает зарплаты или увольняет людей, в любом случае вы не получите столько денег.
Михаил Соколов: То есть на два хода посчитать не могут?
Игорь Николаев: А с этим, кстати, проблемы действительно. Давайте называть вещи своими именами: уровень непрофессионализма у нас в целом, к сожалению, все последние годы рос, но сфера управления здесь не является исключением. Я думаю, она является даже лидером по непрофессионализму и по некомпетентности.
Михаил Соколов Герман Греф на каком-то конгрессе недавно жестко по этому поводу выступал, жестко для чиновника государственного банка, я бы сказал, как раз про госуправление. Можно такой вопрос: представьте себе, вдруг меняется правительство, например, господин Медведев отправляется на какую-то работу в какой-нибудь суд и назначают кого-то с хорошей репутацией финансиста, Кудрина, или еще кого-то. Это дало бы позитивный эффект, такая кадровая рокировка?
Игорь Николаев: У нас система управления выстроена, вертикали понастроены так, что все равно у нас главное лицо в государстве все определяет.
Михаил Соколов: Сам Владимир Владимирович Путин.
Игорь Николаев: Так все заточено, такая пирамида – это всем известно. Поэтому, я думаю, принципиальных изменений все равно здесь не произошло бы.
Михаил Соколов: Каких-то глупостей не делали бы очевидных.
Игорь Николаев: Если мы считаем, что у нас правительство не делает глупостей, потому что там премьер, который там есть, я с этим не соглашусь. Этот зависит от состава всего правительства. Конечно, меньше было бы глупостей, наверное, на это можно рассчитывать, но дело в том, что мы уже в таком состоянии, что меньше, больше глупостей, мы все равно по наклонной катимся. Чуть медленнее катились бы, но катились бы все равно по наклонной.
Михаил Соколов Иван из Краснодарского края, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня такой вопрос: в начале года моя пенсия 6 тысяч рублей была, то есть была 200 долларов, после обнищания рубля на сегодняшний день на 40%, моя пенсия стала 150 долларов. При путинской продуктовой корзине с пайком пленного фашиста я стал жить еще хуже, то есть меня обокрали на 25%. Как вы считаете, так это или нет. Второй вопрос: рыночная экономика, я учился на экономическом факультете московского Института инженеров транспорта, рыночная экономика характеризуется двумя словами – спрос и предложение. Падает нефть, бензин дорожает – это рыночная экономика? Цена на газ в Белоруссии такая, в Германии такая, в Украине такая – это что, рыночная экономика?
Михаил Соколов: Во-первых, про обнищание в долларах. Но все-таки человек живет в рублях.
Игорь Николаев: Все-таки у нас рубли, но то, что уровень жизни понизился и понижается – это, безусловно, так, на 25-30%.
Михаил Соколов: Мне кажется, важно то, что в результате антисанкций, когда сами себя начали сечь, то снизился уровень конкуренции и отечественные производители товаров многие начали задирать цены, пользуясь тем, что у них конкуренты импортные пропали.
Игорь Николаев: Вот вы спрашиваете: что, не умеют просчитывать?
Михаил Соколов: Хотели наказать Европу?
Игорь Николаев: Это просчитывалось. Спросили бы, если сделать так, что будет? Естественно, в условиях нашей экономики, отличающейся невысоким уровнем конкуренции, монополизмом и так далее, это приведет к росту цен, безусловно. Опять не считали, опять непрофессионализм. Поэтому, завершая ответ на первый вопрос, безусловно, снижение жизненного уровня уже произошло. Уже в прошлом году число людей, которые живут ниже черты прожиточного минимума, стало в России вновь увеличиваться. Все 2000-е годы эти сытые нефтяные оно сокращалось, а в прошлом году опять получился небольшой прирост, а это прошлый год. В этом году серьезно увеличится, по всей видимости. Мы видели уже в сентябре реальная заработная плата показала минусовой результат в целом по экономике в России. Поэтому с первым утверждением согласились, что действительно снижается.
Михаил Соколов: А вот ножницы эти: цены на нефть мировые падают, а в России цены на бензин растут?
Игорь Николаев: Это уже подмечено: цены мировые падают, у нас цены на бензин растут.
Михаил Соколов: То есть компенсируются за счет российского населения компании?
Игорь Николаев: Когда растут, нам говорят: чего ж вы хотите, там растут и у нас, естественно, растут. А когда там падают, говорят: получается, что мы недополучаем, хоть здесь тогда компенсируем. В результате, куда бы цены на мировом рынке ни двигались, у нас они растут. Почему? Я об этом частично сказал. Этот рынок, в частности, он же региональном уровне достаточно сильно монополизирован, это не такой конкурентный рынок, который должен быть. Поэтому цены у нас и растут.
Михаил Соколов «Роснефть» как раз в разгар всех этих колебаний разнообразных финансовых и валютных попросила из Фонда национального благосостояния то ли полтора, то ли два триллиона рублей на прожитие. Это что такое?
Игорь Николаев: Я сейчас не конкретно о «Роснефти», не только «Роснефть», сейчас у нас все, понимая, что времена наступают такие, просят из принципа проси больше, а сколько дадут. Видя, что Фонд национального благосостояния он вроде есть, но на самом деле, если посмотреть, сколько заявок и вычесть те заявки, по которым уже приняты решения, а он больше трех триллионов рублей, у нас 150 миллиардов уже на «Транссиб», БАМ, 150 миллиардов на Центральную кольцевую автомобильную дорогу.
Михаил Соколов: Еще мост в Крым, хотят оттуда же на него взять.
Игорь Николаев: Нет, не оттуда, из федерального бюджета. Причем по годам уже расписано порядка 50-60 миллиардов рублей на этот проект. «Транссиб», БАМ, Центральная кольцевая автодорога, есть в высокой степени одобрения атомная электростанция Росатома и так далее. То есть у нас сейчас просят как можно больше, понимая, что завтра денег не будет, проси больше, дадут меньше. Именно поэтому, кстати, когда создавался стабилизационный тогда еще фонд, лично моя была позиция – это неправильно. Потому что наступят тяжелые времена и этот фонд раздербанят очень быстро.
Михаил Соколов: Может быть надо было его привязать к Пенсионному фонду жестко?
Игорь Николаев: Эти деньги можно и нужно было использовать для развития экономики. А вот решили поднакопить. В результате в 2007-2008 году, почему еще брали такие обязательства: мы все профинансируем, никто не увеличивал расходы, а мы увеличиваем. Потому что оказалось, что у нас столько денег, в том числе мы взяли такие обязательства, потому что эти фонды были. И тогда за год с небольшим мы спустили, другого слова не могу употребить. Больше 4 триллионов рублей из резервного фонда.
Михаил Соколов: А сейчас, кстати говоря, сколько на поддержание курса Центробанк спустил – около ста миллиардов долларов?
Игорь Николаев: У нас на начало года международные резервы Банка России были 509 миллиардов долларов США, сейчас они меньше 440 миллиардов.
Михаил Соколов: То есть все-таки не так погуляли крепко?
Игорь Николаев: Еще не вечер. Около 70 миллиардов долларов США за 9 месяцев этого года уже спустили из международных резервов.
Михаил Соколов: Еще один вопрос, извините, опять про «Роснефть», он ньюсмейкер последних дней. Кстати говоря, ее чистая прибыль сократилась во много раз за последнее время, долги растут и так далее. Вообще, конечно, выглядит эта компания очень плохо. Вот она потребовала, попросила, предложила, чтобы у нее было монопольное право поставки нефтепродуктов для государственных нужд, например. Как это выглядит сейчас?
Игорь Николаев: Выглядит это так, что недаром Федеральная антимонопольная служба уже заявила, что они будут возражать. Это, естественно, нарушает принципы конкуренции. Другое дело, что это в русле того, что вообще происходит. Это такая борьба за выживание в тяжелые времена, борьба по-российски.
Михаил Соколов А не может в конце концов эта компания «Роснефть» превратиться в компанию, условно говоря, такого же масштаба, как «Газпром»? Сейчас признана незаконной приватизация «Башнефти», товарищ Евтушенков сидит под арестом, купивший эту фирму когда-то. Теперь разговоры о том, что ЛУКОЙЛ тоже хочет продать какие-то акции «Роснефти«. Вот будет создан такой нефтяной монстр.
Игорь Николаев: У нас уже это сопоставимые компании, национальные чемпионы.
Михаил Соколов: Они, видимо, не по эффективности чемпионы.
Игорь Николаев: Самые большие, скажем так. Кстати, самые большие налогоплательщики. Если брать нефтяную сферу, то, безусловно, у нас гигант сейчас «Роснефть». Возможно именно поэтому отношения между компаниями не совсем простые.
Михаил Соколов: Между «Газпромом» и «Роснефтью»?
Игорь Николаев: Да, есть вопросы, по которым спорят...
Михаил Соколов: Кто-то кого-то в трубу не пускает.
Игорь Николаев: Есть такое дело. Так это же естественное следствие того, что экономика остается монополизированной, к сожалению. Поэтому такого рода корпоративные, если сильно сказать, конфликты, они, естественно, случаются.
Михаил Соколов: Скажите, на ваш взгляд, какой будет цена Донбасса, так называемых ДНР, ЛНР и так далее, которые Украина финансировать явно не собирается, раз не контролирует, все это ляжет на Россию. Бюджета МЧС, условно говоря, хватит или надо будет еще добавлять? Там же порядка двух с половиной миллионов человек по средним оценкам.
Игорь Николаев: Я не считал, таких расчетов не делал. Но то, что это затратное мероприятие – это очевидно. Миллиарды рублей, безусловно, счет идет от миллиардов.
Михаил Соколов: По Крыму сравнимые цифры, например, сколько сейчас Россия вкладывает в аннексированный Крым?
Игорь Николаев: Я думаю, что, конечно, меньше. Потому что за Крым взялись, там же уже и стройки разворачивают. Здесь с точки зрения инфраструктурного, а там сотни миллиардов рублей на тот же мост обязательно. Сегодня появилась информация о том, что вместо моста все-таки туннель. Тоже интересно, они никак не решат, что нужно.
Михаил Соколов: Опять конкуренция каких-то крупных компаний значит идет.
Игорь Николаев: В такой период, когда становится все тяжелее, когда государственный пирог, бюджетный пирог скукоживается, борьба за остатки этого пирога становится все жестче, что мы сейчас и наблюдаем.
Михаил Соколов: А тут еще и Донбасс на шею. Наверное, это не самое приятное приобретение, придется за это тоже заплатить. Уж не знаю, курсом рубля или какими-то еще неприятностями, безработицей и прочее. Сергей из Петербурга, пожалуйста, ваш вопрос.
Слушатель: Добрый вечер. Хотелось бы задать вопрос про ситуацию в России. Такое ощущение, что Владимир Путин может быть в ближайшее время загнан в угол. Как вы считаете, возможен ли военный какой-то конфликт со странами-членами НАТО? Что для вас Китай? Потому что наши любимые чиновники постоянно восхваляют и восхищаются им. На самом деле получается так, что если мы хотим как в Китае, то надо вводить расстрелы для тех, кто ворует, коррупцию убирать, если Путин действительно это хочет сделать. И второе: безусловно, народонаселение у нас гораздо ниже и работать просто некому.
Михаил Соколов: Про войну.
Игорь Николаев: Да нет, не будет этого. Хотя в моем ответе, возможно, больше желания и невозможности такого представить.
Михаил Соколов: Знаете, мы сидели бы с вами год назад, кто-нибудь позвонил, такой шутник и сказал: Крым-то Россия захватит?
Игорь Николаев: Мы примерно так же ответили бы.
Михаил Соколов: Мы не так же ответили, мы бы сказали: вы, наверное, нездоровы.
Игорь Николаев: Я надеюсь, что такой ситуации в этом случае не произойдет.
Михаил Соколов: Будем считать это благопожеланием. А вот про Китай действительно интересно. Потому что был такой маневр, что Россия теперь отвернется лицом от Европы, повернется к Европе известно чем и у Китая точно получит хороший рынок.
Игорь Николаев: Мы вообще переоцениваем китайцев в том смысле, что они трудные переговорщики, весьма прагматичные товарищи. Вот смотрите, как они оценивают партнера, который с кем-то дружил, дружил, потом разругался, сказал: здрасьте, я теперь буду дружить с вами. Наверное, любой нормальный человек, а они нормальные, они тяжелые, непростые люди, но в этом смысле все понимающие, будут соответствующим образом относиться. То есть они своего не упустят, с максимальной выгодой, но заключать в объятиях нас не будут. Не надо думать, что манна небесная теперь прольется. Мы во многом, если не себе в убыток, но дружить будем так, знаете, с серьезными издержками.
Михаил Соколов: А издержки какого рода? Например, как с этой «Силой Сибири», что вроде договорились строить этот газопровод, потом выяснилось, что кредит Китай не собирается давать. Вам надо, вы и постройте, а мы покупать будем.
Игорь Николаев: Если и будет давать, то на таких условиях, что очень долго лет, может быть даже не мы, а наши дети и внуки будут в такой финансовой кабале. Потому что действительно с китайцами непросто вести в этом смысле дело. Надо объективно оценивать отношение к партнеру, который где-то разругался, пришел – теперь я с вами буду, хочу дружить. А если завтра точно так же что-то не понравится во взаимоотношениях со мной, ты скажешь: нет, я опять возвращаюсь, идите вы. Поэтому здесь в этом смысле понять китайцев можно. В этом прагматизме они отличаются, жалко, что на это не очень обращали внимания, когда делали такой георазворот. На мой взгляд, этот разворот в большей степени, чтобы насолить Западу, а не так, чтобы эффективно дружить с Китаем. У Китая свои проблемы, мы видим, что экономика начала замедляться, сейчас показывает низкие темпы прироста, впрочем, о которых нам бы только мечтать – почти 7% всего за последние 20 лет. Рано или поздно это должно было наступить, вот оно наступает.
Михаил Соколов: Они использовали то население крестьянское, которое у них было. Собственно, это населения Россия использовала еще во время коллективизации, индустриализации и так далее, пустила в распил в 1930 годы. Они это использовали на развитие, этот ресурс, о чем сказал слушатель про население. Второй фактор про борьбу с коррупцией. Я бы тоже не переоценивал, что они эффективно борются с коррупцией.
Игорь Николаев: Мы же знаем: расстреливают, а коррупция есть. В противном случае, кого-то расстреляли и проблему решили. Ничего подобного. Мы же знаем, что эта проблема по-прежнему там есть. Поэтому такой упрощенный взгляд на такие вещи, что так просто можно победить эту заразу.
Михаил Соколов: Геннадий из Архангельска, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер. Надо учиться у батьки Лукашенко, режим такой же, а там пашут, и сеют, и строят.
Михаил Соколов: Поняли, короткая и ясная позиция. Давайте про батьку пару слов. Мне кажется, что там может и пишут, и сеют, а еще и двух коров доят очень весело и с удовольствием.
Игорь Николаев: Коровы соседские, конечно. Сейчас буквально с этими пошлинами полтора миллиарда или сколько выторговали у России. С этим налоговым маневром, который будет с 15 января, соответственно, НДПИ у нас повышается, экспортные пошлины снижаются, выяснилось, что какие-то убытки Белоруссия от этого нашего маневра может получить. Поэтому она поставили вопрос, и мы пошли на то, чтобы удовлетворить батьку, президента Белоруссии, извините, и сказали, что деньги мы даем на это дело. Хотя полтора миллиарда долларов по нынешнему курсу весьма большие деньги. Так вот, все-таки не стоит идеализировать. Давайте посмотрим уровень жизни, он не такой высокий, как развивается экономика. Я понимаю, что для кого-то порядок прежде всего, если там заборчики вдоль каждой деревни стоят крашенные – это, наверное, хорошо, но это все-таки картинка такая, лубок.
Михаил Соколов: Заборчики везде есть. И в Европе есть. И в Прибалтике есть. Вопрос в уровне жизни все-таки.
Игорь Николаев: А уровень жизни не такой высокий, невысокий, даже можно сказать. Плюс действительно, выражаясь научным языком, те преференции, которые Белоруссия получает от дружбы на самом деле специфической с Россией – это ее тоже источники того состояния, в котором она есть. Поэтому для меня Белоруссия не является в данном случае идеалом каким-то. Есть объективные экономические показатели, можно и нужно жить лучше, иметь более высокий уровень жизни, более развитую экономику.
Михаил Соколов: Ситуация с Украиной. Сейчас вроде бы договорились об уплате долга за газ и будут поставлять российский газ в Украину – это хороший признак, на ваш взгляд?
Игорь Николаев: Это хороший признак, что все-таки там до чего-то договорились. По всей видимости огромных сложностей с точки зрения просто отопления на Украине не будет, поставки в Европу будут.
Михаил Соколов: Еще и «Газпром» заработает, а то у него сложная ситуация, я так понимаю, сейчас. Нужен ему рынок.
Игорь Николаев: Да, конечно, потому что это все-таки еще рынок, это оплата в твердой валюте, курс растет – это хорошие деньги.
Михаил Соколов: Но три миллиарда должок.
Игорь Николаев: Это, безусловно, хорошая новость. Это компромиссное решение для всех сторон. Но решения в таких сложных вопросах вряд ли могут быть без компромиссов. Хорошая новость.
Михаил Соколов: Я вернусь к курсу рубля к доллару и евро. Все-таки возможна ли ситуация, когда денежные власти России отпустят курс, как они говорят, какие-то сложные красивые термины, вот какой-то совсем свободный рынок валютный.
Игорь Николаев: Таргетирование инфляции, для радиослушателей поясним, мы же любим употреблять такие наукообразные выражения. Таргет – цель. Фактически ставится цель по инфляции, вся политика затачивается под то, чтобы достигнуть этой цели. Но мы сейчас говорим о несколько другом. Сейчас у нас, как известно, существует коридор, границы нижняя и верхняя.
Михаил Соколов: Каждый день его меняют, фактически его уже и нет.
Игорь Николаев: Он пока есть, каждый день меняют формально, но тем не менее, если он сдвигается по правилам, то Банк России должен выйти и с помощью валютных интервенций поддерживать этот курс. Что уже заявлено, кстати, по-моему, это была ошибка, что с 1 января Банк России уходит от таких прямых интервенций, ему это необязательно, никакого коридора не будет, никакой обязанности поддерживать курс с помощью интервенции не будет. Вот смотрите, когда это объявили в сентябре, да и раньше об этом говорили, как восприняли эту новость спекулянты и другие участники рынка: значит рубль надо сейчас покупать. Мы же сами подогрели эти инфляционные ожидания. Уйдет Банк России от прямой поддержки рубля в такой форме с помощью интервенции? Уйдет, безусловно. Мой прогноз, что он с высокой долей вероятности откажется от интервенции еще до нового года, он просто вынужден это будет сделать, чтобы, употребляя сленг президента, не спалить все резервы, которые есть у Банка России.
Михаил Соколов: Ответ простой – покупайте валют? Я правильно понимаю, экономическое поведение граждан будет таким?
Игорь Николаев: Что означает, если Банк России уйдет? Это действие означает то, что те уровня по курсам валют, которые мы видим – это еще не дно. Так что вывод здесь простой.
Михаил Соколов: Вывод все-таки вы должны делать, а не я.
Игорь Николаев: Вы хотите, чтобы я сделал это?
Пока еще рубль не достиг своего дна, а это значит, что валюта – это более выгодные сбережения.
Полная видиоверсия программы
