Четверть века назад, 14 декабря 1989 года, ушел из жизни выдающийся ученый и гуманист ХХ столетия – Андрей Дмитриевич Сахаров.
Андрей Сахаров родился в Москве, в 1921 году, в семье учителя физики. После окончания физического факультета Московского государственного университета был направлен на военный завод в Ульяновске. В 1947 году защитил кандидатскую диссертацию и начал самостоятельно работать как физик-теоретик, а спустя год был привлечен к работе по Атомному проекту – в составе группы Игоря Тамма, занимавшейся созданием термоядерной бомбы. Этой работе Сахаров посвятил 20 лет жизни, став теоретическим руководителем разработок по созданию советской термоядерной бомбы.
В 1950-х–1960-х годах он – трижды Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской и Государственной премий.
Сахарова нередко называют «отцом советской водородной бомбы», хотя, как отмечал он сам, «эта характеристика очень неточно отражает сложную реальную ситуацию коллективного авторства». Однако сегодня вспомним об общественной деятельности академика, которая, впрочем, неразрывно связана с первой частью его жизни – поистине феерически успешной биографией ученого-физика.
Его духовный путь – от ученого до крупнейшего гуманиста ХХ века не был простым…
Сахаров не раз отказывался от предложений вступить в партию – ситуация крайне редкая по тем временам для человека, который занимал ключевую должность в оборонных разработках. Еще в 1957 году его стала волновать проблема человеческих жертв, которые возникают в результате – даже не применения, а – испытаний ядерного оружия. Можно ли оправдать это соображениями «стратегического равновесия» – такой вопрос он задавал себе, не получая ответа ни у военных, ни у политиков.
В 1963 году ему удалось повлиять на подписание Московского договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах. С этого времени он начинает все больше интересоваться общественными проблемами.
Эпохальным событием в жизни академика стала написанная им в 1968 году работа «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В ней были собраны воедино мысли, волновавшие его как ученого и гражданина – опасность ядерного и экологического самоуничтожения человечества, необходимость освободиться в СССР от идеологического догматизма, признать преступления сталинской эпохи. В работе содержалась крамольная по тем временам идея о необходимости сближения социализма и капитализма. Сахаров отдал «Размышления…» для публикации в Самиздате, понимая, что его работа попадет в КГБ и, возможно, будет передана за границу. Так и случилось. После этого его отстранили от секретных работ и Сахаров опять стал сотрудником теоретического отдела Института физики.
В начале 1970-х годов Сахаров еще обладал некоторым «иммунитетом», который давали ему звание академика и заслуги перед государством. Пользуясь этим, он стал активно помогать людям, которых незаконно преследовали власти. В этот период он познакомился со многими активными участниками диссидентского движения. Фактически вместе с Петром Григоренко и Александром Солженицыным он стал одним из лидеров правозащитного движения в СССР.
Все это не замедлило сказаться на его биографии. Первая статья, критикующая его взгляды, появилась в печати в феврале 1973 года. В августе Сахарова вызвали в Прокуратуру, чтобы предупредить, что его деятельность может быть расценена как разглашение государственной тайны. Затем в газетах было напечатано осуждающее его письмо за подписью сорока академиков.
Андрей Дмитриевич неоднократно выступал в защиту крымских татар. В своей Нобелевской лекции «Мир. Прогресс. Права человека» среди непереносимых нарушений прав человека в СССР он назвал и дискриминацию крымских татар
После этого в центральных газетах стали публиковать «письма трудящихся», на все лады клеймящие Сахарова. Такая кампания повторялась затем не раз – в частности, в 1975 году, после публикации за рубежом книги Сахарова «О стране и мире» и присуждения ему Нобелевской премии Мира. Власти не разрешили ему поехать в Осло для получения премии. На торжественной церемонии его представляла супруга – Елена Боннэр; она же прочла его Нобелевскую лекцию.
В 1970-х гг. Андрей Дмитриевич неоднократно выступал в защиту крымских татар. В своей Нобелевской лекции «Мир. Прогресс. Права человека» среди непереносимых нарушений прав человека в СССР он назвал и дискриминацию крымских татар: «Свобода передвижения, выбора места работы и жительства… продолжает нарушаться для сотен тысяч крымских татар, 30 лет назад с огромными жестокостями выселенных из Крыма и до сих пор лишенных права вернуться на родную землю».
Он неоднократно выступал в защиту Мустафы Джемилева, практически непрерывно в 1970-х находившемуся в заключении.
В апреле 1976 года Джемилева судили в Омске. Суд неоднократно откладывался. К этому времени Джемилев держал многодневную голодовку. Для участия и наблюдения за ходом процесса в Омск прилетели академик Сахаров и Елена Боннэр, а также активисты крымскотатарского движения.
В числе последних была и Айше Сеитмуратова, которая так вспоминает этот эпизод в книге ее радиорепортажей по Радио Свобода: «Милиция никого, кроме матери и братьев, на суд не пускала. Андрей Дмитриевич и Елена Георгиевна стали требовать войти. Чтобы попытаться пройти, я взяла с собой паспорт моей матери – ее девичья фамилия Джемилева. Милиционер попытался вырвать из моей руки паспорт, я опустила руку с паспортом, и он хотел поймать ее внизу... Милиционер решил, что это моя рука и стал выкручивать ее, но, как оказалось, это была рука Елены Георгиевны, которая закричала: «Ой, мне руки выкручивают». Андрей Дмитриевич, недолго думая, дал милиционеру пощечину. У Боннэр был в сумке магнитофон, чтобы записывать ход процесса, она стала сумкой размахивать, и сумка улетела в сторону... Туда побежали милиционеры, но я как бывшая спортсменка опередила всех – схватила сумку, прижала ее к себе и уже не выпускала. Боннэр и Сахарова стали уводить, а я руками стала придерживать дверь. И тут услышала голос Сахарова: «Айше, я приказываю, убери руки: меня возьмут – выпустят, тебя арестуют – посадят. Мустафу не можем освободить, за тебя придется бороться». И мне пришлось подчиниться «приказу» Сахарова». Через наших связных уже буквально через 15 минут мы передали информацию в Москву, что Сахарова арестовали. В отделении милиции, куда отвели Сахарова, милиционер, увидев его документы – удостоверение академика, трижды Героя Социалистического Труда, буквально затрясся от страха и убежал. Когда Мустафу увозили, Андрей Дмитриевич бежал за машиной и кричал: «Держись, мой друг, держись». Сахаров требовал свидания с Мустафой, чтобы попросить его снять голодовку».
В январе 1979 года он направил генеральному секретарю Леониду Брежневу «Открытое обращение»: «В Крыму, со ссылкой на секретное постановление Совета Министров СССР № 700 от 15 августа 1978 г., осуществляются сейчас массовые жестокие акции выселения крымских татар, разрушение или конфискация купленных ими домов, конфискация имущества, судебное преследование крымских татар, проживающих без прописки из-за антиправовой дискриминационной политики органов власти. Дети и старики без теплой одежды вывозятся в открытую степь в суровую зимнюю погоду. Много крымских татар осуждено к различным срокам заключения… Эти акции являются нарушением человеческих прав многих людей, они не имеют оправдания. Я призываю вас, я призываю высшие органы власти страны вмешаться и кардинально исправить не только творимые сейчас беззакония, но и исправить историческую несправедливость, совершенную сталинской администрацией 35 лет назад по отношению к целому народу».
Заслуживает внимания свидетельство Сахарова о крымскотатарском движении и его деятелях, относящееся также к 1979 году: «В этот свой приезд я познакомился со многими активистами крымскотатарского движения, проживающими в Ташкенте. Большинство из них имели за плечами по несколько лет заключения. Это были интересные люди, глубоко преданные идее возвращения крымских татар на крымскую землю, с которой их связывают тысячи исторических нитей».
В начале 1980 года – после ввода советских войск в Афганистан и в преддверии Московской Олимпиады, – репрессии против инакомыслящих стали особенно интенсивными. В январе власти решили освободиться также и от Сахарова. Без всякого суда было принято решение о лишении его всех наград и высылке из Москвы. Сахарова выслали в город Горький, в то время закрытый для посещения иностранцев, где он должен был жить под неусыпным надзором КГБ, фактически, под домашним арестом. У него не было телефона, почту его вскрывали, он не мог слушать зарубежное радио, т.к. рядом с его квартирой было установлено специальное «глушильное» устройство.
Теперь в защите нуждался уже он сам. В печати развернулась кампания травли академика. Находившийся в это время в ссылке в Якутии Мустафа Джемилев, в защиту которого неоднократно выступал академик, обратился к своим единоверцам: «КО ВСЕМ МУСУЛЬМАНАМ! Жизнь великого гуманиста нашего времени, страстного борца за естественные права всех людей независимо от их расы, национальности и религии, лауреата Нобелевской премии Мира Андрея Сахарова и его супруги Елены Боннэр находится в смертельной опасности. Все свои силы они посвятили борьбе против произвола и беззакония, защите прав незаконно гонимых и преследуемых, в том числе прав мусульман – крымских татар, афганцев и многих других.
Я обращаюсь ко всем людям доброй воли и, в первую очередь, к своим единоверцам, последователям одной из гуманнейших религий – ислама! Окажите посильное содействие спасению жизней этих прекраснейших людей нашей планеты! Мустафа Джемилев. Якутия. 5.12.1981 г.».
Сахаров и Боннэр были освобождены из горьковской ссылки лишь в декабре 1986 года – после почти семилетнего заточения. И… – Сахаров немедленно вернулся к активной общественной жизни, в том числе к защите крымских татар.
Андрей Дмитриевич назвал крымскотатарскую проблему в числе двух важнейших национальных проблем СССР (наряду с проблемой Нагорного Карабаха) в своем письме к новому генсеку – Михаилу Горбачеву
Андрей Дмитриевич назвал крымскотатарскую проблему в числе двух важнейших национальных проблем СССР (наряду с проблемой Нагорного Карабаха) в своем письме к новому генсеку – Михаилу Горбачеву. В статье «Неизбежность перестройки» (март 1988 г.), в которой излагались основные идеи письма Горбачеву, правозащитник писал: «Созданная при Президиуме Верховного Совета СССР комиссия не нашла пока путей восстановления справедливости. На местах продолжаются дискриминационные действия в отношении крымских татар, желающих вернуться в Крым, – отказы по национальному признаку в прописке и приобретении домов, провокационная агитация в прессе. Обстановка обостряется. Все еще используется, особенно неофициально, аргумент о сотрудничестве крымских татар с немцами во время войны. Но распространение на весь народ ответственности за действия отдельных его представителей неправомерно. Активистов национального движения называют экстремистами, между тем все движение всегда проходило в строго законных формах, с полным исключением насилия».
27 ноября 1989 года, на первом заседании Конституционной комиссии Сахаров передал председателю Комиссии Горбачеву свой проект Конституции. Его проект был единственным, он назывался «Проект Конституции Союза Советских Республик Европы и Азии». Но, увы – Сахарову оставалось жить совсем недолго… Андрей Дмитриевич Сахаров умер 14 декабря 1989 года, в дни Второго Съезда народных депутатов, в разгар научной и общественной деятельности.
Сегодня, спустя четверть века, мы все чаще задумываемся о том, как сложились бы судьбы демократии в СССР, а затем и в постсоветском мире, если бы он был жив, а его идеи получили реальное воплощение. Думаю, если бы это случилось, сегодня мы жили в другой стране и в другом мире… .
Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба
