Шесть гривен мелочью. Копеечка к копеечке. Шесть гривен мелочью первоклассница из черкасской школы отправила военным вместе с рисунком-письмом. Когда военный рассказывал нам об этом, он щурился, будто от ветра. Прятал слезы.
Говорил, что растроганы были все. И что часто такие письма приходят с номерами телефонов, по которым солдаты потом перезванивают и чуть ли не всем подразделением разговаривают по громкой связи с парой десятков визжащих от восторга малышей – начальная школа. Они пишут письма на фронт. С такими вот копеечками.
Он снял шапку всего на пару секунд – чтобы показать, что у молодого мужчины действительно бывают седые до белизны волосы. Правда, как будто снегом припорошены. Я об этом когда-то читала, но чтоб вот так в жизни – впервые.
Впервые на востоке. Любом – даже мирном, без напряжения, зависшего в воздухе. Впервые так много оружия. Впервые так близко танки, по встречке – непонятные раньше «кугуары» и другая военная техника. Все новое, и ничего не удивляет. Скорее завораживает.
У военных на службе – особые лица. Светлые, спокойные. И жесты, и мимика – ничего лишнего. Даже на эмоциях. Руки и спины будто срослись с прикладами – образ воспринимается целостно, куда бы не смотрело дуло автомата – чуть под углом вверх из-за спины, или куда-то в сторону, мирно покоясь под руками. От него нет ощущения угрозы. Как нет и защиты. Просто очень естественная часть экипировки.
Все собраны и настроены на выполнение задачи – «дожать» врага. Не уничтожить, не победить – именно «дожать». Потому что именно такой команды никак не поступает, а всем очень хочется
Большая часть говорит мало, неохотно. Кто власть ругает, кто отвечает уклончиво, кто вообще отмалчивается или загадочно улыбается. Все собраны и настроены на выполнение задачи – «дожать» врага. Не уничтожить, не победить – именно «дожать». Потому что именно такой команды никак не поступает, а всем очень хочется.
Зато когда здесь, в километре от посадки или за речкой у села прячется смерть, очень охотно говорят о жизни. О том, кем были в «мирной» жизни. О том, что в отпуске и хорошо, и плохо – мучает неопределенность. О том, что почти без мобильной связи в праздники – грустно.
А еще говорят о детях. О том, что они уже растут другими. И те, кто не ходит в школу из-за «градов», и те, кто пишет письма солдатам за партами в Ивано-Франковске и Херсоне, в Одессе и Сумах. О том, что даже приходили к местным детям «знакомиться». Рассказывали, кто они, откуда, зачем пришли. Как и от кого будут их защищать.
Кто будет все это менять? «Мы меняем. Мы меняем по-своему, вы по-своему. Только так. Воспитывая своих детей. Достаточно просто правильно воспитывать своих детей. С любовью к родине, семье, к матери, отцу», – отвечает разведчик, прошедший семь кругов ада в точках, которые и в сводках новостей-то не всегда увидишь. И с ним соглашаешься. Принимаешь это решение так быстро и четко, как будто от него зависит твоя жизнь. Наверное, здесь многие решения так принимаются. Воздух способствует. И снег.
Солдатам в зимних маскировочных костюмах на блокпостах радуемся, как дети. Это непривычно и по-своему красиво. Белые куртки с черными пятнами, как в детском мультике про далматинцев. Когда они еще маленькие, то совсем белые, а потом пятен становится больше.
Эти ребята уже не маленькие. Большинство на службе с марта. Первая волна мобилизации. Как-то так сложилось, что говорили, в основном, с теми, кто пошел по повестке. А может, просто не признавались, что сами пришли в военкомат:
«Мы договорились не называть себя уже добровольцами наконец. Потому что это только тот момент, когда ты приходишь в военкомат и говоришь: «Я хочу пойти и выполнить свой мужской и гражданский долг, отправьте меня в армию». А тут на месте уже нет таких нюансов. Доброволец тоже должен выполнять требования статута, придерживаться внутренней военной дисциплины, выполнять распоряжения и приказы. Что добровольного у тебя остается?», – рассказал как раз доброволец. И правда, что?
…В поезд «с востока» заваливается компания ребят в форме. Шумят, галдят, улыбаются девушкам и распихивают вещи по своим и, как потом оказывается, чужим полкам. Едут в отпуск. И уже полупьяным голосом ночью, совсем честно: «Скажи, вот почему они оттуда уезжают? У них же дети… Ну у тех, из Донецка… Они оттуда, а мы – сюда. А домой возвращаюсь, мне говорят: «Зачем туда едешь? Ты что, дурак?» А мне больно».
Нет, вы не дураки, ребята.
И знаете, у всех у нас будут дети.
Такие, которые шесть гривен копеечками. До слез.
И мы «дожмем». Вместе с ними. Скоро.
Ангелина Гор, блогер
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
