Ее судьба типична для тысяч крымчан-переселенцев из оккупированного Крыма – нормальная жизнь, семья, дети... Затем – оккупация. Сейчас многое из привычной жизни осталось словно в другой реальности. Сегодня она – крымский волонтер, неохотно соглашается на интервью, и то при условии, что говорить будем не о ней, а о волонтерской инициативе «Герои АТО». Наталья – одна из тысяч переселенцев из Крыма, мать троих детей, жизненной целью для которой стала помощь тем, кому она сейчас очень нужна: раненым, переселенцам с востока, военным... Просит не называть своей фамилии, потому что считает, что это не имеет значения.
– Наталья, сейчас на слуху больше бойцы добровольческих батальонов из Крыма, которые воюют в зоне АТО. Но война уже превратилась в народную, и волонтерское движение выносит на свои плечах львиную долю поддержки и обеспечения нашей армии. Однако если о крымских активистах-общественниках слышно немало, то о волонтерах-крымчанах – почти ничего.
– Я не считаю себя волонтером. Волонтеры – это люди, которые посвящают этому делу все свое время, и массово привлекают других. Для меня это Георгий Тука, Диана Макарова, Наталья Воронкова, Сергей Притула, Наталья Юсупова, Алексей Мочанов и многие другие.
Волонтерское движение, действительно, слишком важно. Что касается меня, то я капля в океане людей, которым болит то, что происходит вокруг, и мы хотим внести хоть какой-нибудь вклад в помощь. Но имеет ли сочувствие географию или национальность? Пожалуй, нет. Основным импульсом становится внутренняя безумная потребность помощи человеку, который приносит себя в жертву ради нас.
Относительно крымчан-переселенцев: многим из них сегодня не легко, у каждого – множество собственных проблем с жильем, детьми, работой. Хотя я уверена, что в этом деле не надо объединяться в какие-то группы и пиарить себя. Хочешь – просто помоги.
– Вы сами из Симферополя. Вероятно, хватает проблем с переездом, обустройством, обучением и воспитанием детей, но вы забираете много времени у своей многодетной семьи. Что стало тем толчком, который привел в госпиталь?
– Внутреннее желание помочь. Точкой отсчета стала Революция Достоинства и оккупация Крыма. Во время Евромайдана, когда из Крыма отправляли эшелоны «ватников» на Антимайдан, мы собирали посылки и передавали их в Киев, чтобы как-то поддержать майдановцев. Далее не имея возможности выйти против российских БТРов на улицах Симферополя, просто выходили с детьми на проукраинские митинги, передавали еду украинским военным в заблокированные части, пытались защитить Украинскую гимназию. Постепенно все больше преобладало чувство, что необходимо помогать – и помогать именно раненым.
– И это чувство после переезда в Киев привело в госпиталь?
– Да, не оставляло и не оставляет сейчас чувство какого-то долга. Когда мы немного обосновались, оставили около 10 тысяч гривен специально для помощи. Я начала искать, как лучше использовать эти деньги, потому что на новом месте боялись, чтобы не попасть на мошенников. Через интернет вышла на группу в Фейсбуке «Герои АТО». Эту волонтерскую инициативу координирует прекрасная небезразличная волонтер Лиза Масляк: замечательная молодая девушка, юрист по специальности. Мгновенно почувствовала доверие к ней. Именно после знакомства с Лизой я начала участвовать в волонтерском движении, но потом это стало жизненной необходимостью, внутренней потребностью. Ведь, когда ты перечисляешь деньги или передаешь какие-то вещи, это все на расстоянии, виртуально.
Но когда увидишь глаза раненых ребят, наших защитников, а еще больше – поговоришь с этими людьми, – ты меняешься. Они остаются настоящими воинами, даже несмотря на страшные ранения или потерю конечностей. Это уже их бесконечная битва, битва за собственную жизнь. Некоторые эмоционально тяжело переносят этот период. Но большинство раненых полны жаждой жизни. После увиденного, проникаешься еще большим желанием помогать им.
Посмотрите вокруг: миллионы людей в Украине просто помогают, без лишней огласки. Я познакомилась с замечательными девушками, которые тратят все свое время на ребят в госпиталях. Например, Оксана Остапенко рисует прекрасные картины, а деньги за них пересылает тяжелораненым. Оля Фещенко только недавно пережила страшную болезнь, но уже сама бросилась спасать тех, кто страдает. Инна Стоян вообще постоянно в госпитале. Бизнесмены, рабочие, служащие, студенты, пенсионеры. Думаю, что и крымчан среди них немало.
– В какой помощи нуждаются бойцы больше всего?
– Людям в их состоянии, со страшными травмами, важна любая помощь. Понятно, что лекарства. Много сложных операций, дорогие антибиотики и восстановительные препараты. В то же время, очень много сложных и срочных случаев, как, например, недавно, когда привезли более 50 «киборгов» из Донецкого аэропорта. Страшно было даже представить подобное. В таких случаях очень быстро нужны сложные лекарства, потому что делается много операций.
Но на самом деле для этих людей самое тяжелое начинается после операций, в первый период выздоровления. Их постоянно преследуют страшные боли. Чтобы их притупить, требуются обезболивающие препараты, от них они становятся весьма зависимыми. В госпитале мне даже пришлось услышать страшную фразу: «Дайте мне два кубика воздуха», – трудно представить, какие боли терпят ребята. Хотя и это не главное. Они выдерживают.
– А что же тогда главное?
– Знаете, мне кажется, им нужно обычное – быть рядом с ними.
Только быть рядом, разговаривать, рассказывать что-то, строить планы на будущее. И разве это трудно? Много лет назад мой муж, после тяжелого ранения, тоже выздоравливал в военном госпитале. Он говорит, что после физической боли самое страшное – это оставаться один на один со своими мыслями. Крайне важно, когда рядом будет человек, который вдохновит оптимизмом, поддержит веру в себя, да просто будет фон создавать, смеяться или петь.
– Думается, что есть какой-то барьер, который трудно переступить в таких ситуациях – физический или психологический. Поэтому, наверное, кто-то и помогает «на расстоянии»?
– Многие из моих друзей спрашивают: не страшно ли мне? Меня это очень удивляет. Представьте, как страшно ребятам. А мы здоровые, целые, живем обычной жизнью. Чего бояться?
Не поверите: сейчас тяжелее в переполненном психоневрологическом отделении. Многие его пациенты оказываются там, потому что не выдерживают стрессов войны. У многих из них после контузий и операций память оказывается стертой. Когда понемногу возвращается сознание, оно уже другое, и жизнь начинается или с больницы, или превращается в сплошную бесконечную войну в искалеченном воображении. Некоторых раненых преследуют видения, и не известно, что страшнее – физическое увечье или кошмары на всю жизнь.
Уже сейчас возникает вопрос о послевоенном синдроме, вроде вьетнамского в США. Это комплекс выжившего. Это память о тех, кто был рядом и погиб. Это – мысль о том, что надо мстить за жизнь товарищей, и, наконец, разочарование, апатия, у кого-то – агрессия. В Украине, думаю, мы еще будем иметь дело со всем этим, ведь сегодня трудно представить, сколько физических и психических ветеранов мы получим после победы. Пожалуй, уже сейчас нужны волонтеры-психологи.
Потому что это наше будущее. Здоровье этих мужчин – это здоровье страны.
– В этом, психологическом, плане, многие ли страдают от моральных травм?
– Раненые различаются. Одни психологически устойчивее, быстрее восстанавливаются. Психологически прочные обычно люди старшего возраста, которые имеют определенный жизненный опыт, а также бойцы добровольческих батальонов, которые пошли на фронт по убеждениям. Большие проблемы с бойцами вооруженных сил, то есть призывниками или мобилизованными. Молодые ребята психологически не подготовлены, им трудно пережить такие стрессы – когда вокруг смерть, потери товарищей, физические нагрузки. Мы же не готовились к войне. Украина вообще не собиралась воевать.
– Наталья, вернемся к началу. Нет ли разочарования в волонтерской работе, в волонтерском движении, просто усталости?
– Относительно волонтерского движения: есть люди, которые делают свое дело, активно привлекая других, распространяя информацию, подробно отчитываясь. А кто-то делает это незаметно, но искренне.
Вообще, Центральный военный госпиталь в Киеве похож на муравейник: ежедневно привозят тяжелораненых, «киборгов» из-под Донецкого аэропорта, в последние дни – раненых из-под Дебальцево, Углегорска. После оказания первой помощи в больницах прифронтовых городов, большинство раненых привозят сюда, в Киев. Все «тяжелые». Вокруг них врачи, медперсонал и вездесущие волонтеры. Десятки пенсионеров несут нехитрую домашнюю еду, вязаные вещи, предлагают свои услуги на бесплатных работах. Один дедушка обижается, что его не берут водителем – смотри-ка: водитель есть, а машин нет, – «Непорядок»! И так каждый день.
Но есть много больниц и госпиталей, которые мало известны, а там тоже есть раненные ребята, и нужна помощь. Если вы хотите помочь, не обязательно ехать в Киев. Просто найдите ближайший госпиталь и идите туда. Сейчас уже по всей стране в больницах находятся наши герои на реабилитации.
Относительно разочарования, то его нет – это мой фронт, моя война, но победа будет наша, украинская. Точка.
– Вы крымчанка, есть какая-то специфика именно крымского подхода к волонтерству?
– Разве доброта разная в Крыму и в другой стране? Оккупация только усиливает желание выстоять, а не отомстить. Выстоять и вернуть к нормальной жизни нашу страну. Повторюсь, что есть волонтерская группа «Герои АТО», есть страница группы в Фейсбуке, на которой размещается информация о раненых, помощь которым именно сейчас нужнее, и их реквизиты. Если наш «воспитанник» идет на поправку, то больше помощи предоставляем тяжелораненым, или тем, у кого осложнения, кому нужны протезы. А у кого-то остались дети-сироты – все нужды не назвать. Иными словами, стараемся быть гибкими, но война, к сожалению, все больше добавляет работы. Если вы знаете других волонтеров и доверяете им, присоединяйтесь.
Только все вместе, всей страной и Крымом, мы выдержим и победим.
