Гуливер Альтин: «В конечном итоге крымские татары получат то, что они хотят»

Бахчисарай – Юрист ​Гуливер Альтин несколько лет назад покинул Париж с тем, чтобы перебраться в Бахчисарай и основать здесь исторический музей «Ларишес». Будучи сторонником решения любых вопросов исключительно путем переговоров, наиболее искусными дипломатами он считает крымских ханов, ведь именно им в средние века удалось создать мощное государство – Крымское ханство и влиять на мировую политику более трехсот лет. О том, как прожил последний год музей «Ларишес» и какое будущее, по его мнению, ждет крымскотатарский народ, Гуливер Альтин рассказал в интервью для Крым.Реалии.

– Расскажите, что изменилось в жизни музея за последний год?

– Открытие крымского исторического музея «Ларишесс» состоялось в 2011 году. В основу музейного собрания легла коллекция, которую я собирал с 2004 года. Фактически без музейного опыта работы, но благодаря нашим специалистам по истории и культуре, мы смогли состояться как учреждение. Даже больше – по рейтингу «Успех года» в 2013 году мы были объявлены лучшим имиджевым проектом Крыма.

После того, как Крым перешел под юрисдикцию Российской Федерации, мы, прежде всего, начали искать свой правовой статус. Мы же не бюджетная организация, деятельность которой оживает только от наличия финансирования. Наша сила в нашем намерении: музею быть.

– Прошел ли музей регистрацию по российскому законодательству?

– Еще в процессе. Теперь мы будем частным объектом культуры «Крымский исторический музей-заповедник». То есть статус свободного и независимого музей сохраняет, учредителем нового образования буду я, как и прежде. В Украине частные музеи приравнивались к коммерческим предприятиям, что было, по моему мнению, неправильным. Главными целями музея «Ларишес», как гласит наш устав, всегда были сбор, популяризация, научные исследования ценностей и раритетов. Сейчас мы получим статус некоммерческой организации, что имеет свои плюсы. В дальнейшем это позволит нам претендовать на дополнительные источники финансирования, возможно, государственные гранты.

Но у нас также есть ряд обязательств перед правительством Франции. Дело в том, что фонды, которые наш музей собирает по миру, сначала формируются в Париже, где я прожил десять лет, и именно там начал собирать свою коллекцию. Фонды, хранящиеся в Бахчисарае, находятся под кураторством министерства культуры, торговой палаты и таможенной службы Франции. Для того, чтобы музей имел контакты с учреждениями культуры Украины и Евросоюза, он должен действовать по старой форме, а для того, чтобы он функционировал в России, нужно новое юридическое лицо. Поэтому мы сохраняем обе формы существования музея.

– Можно ли сказать, что в последний год музей был занят исключительно юридическими вопросами?

– Я всегда декларировал, что ценности, которые были приобретены в 35 странах, 300 городах мира и привезены в Крым, должны служить источником для исторической науки. За минувший сложный год мы провели ряд выставок как на территории музея, так и за его пределами. Это были Днепропетровск, Харьков, Казань, где и сейчас, в Музее татарской государственности, находится 150 наших подлинников. Наши сотрудники выступали на конференциях и семинарах. При нашем учреждении функционирует музей крымскотатарской государственности, науки, культуры и образования «Девлет».

Но главным событием последних месяцев считаю создание руководством Республики Татарстан по инициативе директора Института истории академии наук Татарстана Рафаэля Хакимова филиала этого научно-исследовательского учреждения, а именно Крымского научного центра. Это означает, что теперь на базе нашего музея функционирует настоящий академический научный центр, в котором трудятся 15 докторов и кандидатов исторических наук. Все они – крымчане, известные в научных кругах люди, большинство составляют крымские татары – преподаватели крымских вузов.

– На какой основе они работают?

– Музей предоставляет место для размещения центра, источники. Главной целью центра является исследование истории Крыма и написание истории крымских татар. Казань берет на себя финансирование. За их счет будут проводиться издание монографий, ряд командировок. Хочу отметить, что к этому труду подключатся десятки историков Крыма, Российской Федерации, Украины, Турции, Румынии, Франции, США. Однако ядром этого коллектива будут крымские историки.

– Что дадут эти монографии?

– Первое – они должны систематизировать знания. Я бы не говорил, что они откроют неизвестные страницы истории. Для нас очень важно, чтобы это было издание, которое рассказывает историю народа, создание его государства. Для меня лично важно, чтобы были сделаны акценты на цивилизацию, искусство, культуру, науку. Зачастую историки говорят о политических аспектах, забывая о цивилизационных. От политической истории я не отказываюсь, но хочу, чтобы баланс был соблюден. Если все знают, что существовал период Крымского ханства, но не все знают, что в ханстве была наука. После того, как крымские татары стали частью исламской цивилизации, на территории Крыма стали открываться высшие учебные заведения – медресе. Это стало платформой для научных изысканий по астрономии, зоологии, математике, богословию, медицине. Этот пласт не изучен поныне.

– Много экспонатов ценных и важных, которые могут многое рассказать об истории и культуре крымских татар, по-прежнему находится в частных коллекциях? Знаете ли вы о них?

– Знаем, конечно. Информация поступает, мы ее фиксируем. Вы должны понимать, что почти все музеи рождались из частных коллекций. Это источник для музеев. Мы продолжаем пополнять свои фонды, но гораздо меньше, потому что все средства уходят на содержание музея. Он не является прибыльным.

Еще очень значимое известие – с центром в Казани мы приняли решение о создании электронной базы всех источников по истории Крыма и крымских татар. Это давняя идея, и мы к ней шли. Наш музей уже внес определенный вклад. Есть богатейшие фонды по нашей истории в Турции, России, Украине. Мы должны всю эту базу в электронном виде собрать, чтобы вся она находилась в комплексе «Девлет-сарай», чтобы крымские исследователи могли иметь доступ. И тогда это бы ускорило процесс изысканий и удешевило бы его. Потому что сегодня исследователи должны ехать в Петербург, Стамбул, Париж, чтобы что-то исследовать.

– По вашим словам можно сделать вывод, что у вас нет трудностей в новых крымских реалиях…

– Я активно проводил переговоры с властями о сохранении музея и его функций. Позиция, которую я выбрал, заключается в нейтралитете. Есть вопросы, которые должны решать руководства Украины и России. Есть вопросы, которые относятся к нам, к нашей безопасности, к нашему развитию. Надо вести переговоры со всеми во благо крымских татар. Нам нужно развивать понятие «национальный интерес», которому нужно следовать. Татарстан протянул нам руку, мы ответили взаимностью. Не все это поняли, правда. Знаете, у нас есть некий комплекс в этой части. Если нам кто-то протягивает руку, мы сразу думаем, что нас хотят «подмять» под себя. У нас с Татарстаном общая история со времен Золотой Орды. На отрезке с конца 19-го – начала 20 века у нас опять-таки тесные культурные связи. У нас тюркские языки, религия – ислам, общие корни. Ханы Гираи не правили в Стамбуле, Париже или Киеве, а в Казани правили. О чем это говорит? Если мы с каждым народом, каждым государством будем искать общее, это будет нам во благо. Такова политика нашего музея.

Мы сохранили отношения с европейскими учреждениями и наладили отношения с российскими органами и институтами. Хотим обратиться во все посольства стран и госструктуры, чтобы они признали территорию Девлет-сарая местом, свободным от политики. Если международное сообщество признает, что на карте есть точка, на которую вопросы санкций и геополитики не влияют, это даст нам новые возможности для сохранения исторического наследия.

– Но это культура, в политике невозможно быть нейтральным, вы не считаете?

– Не всегда, надо уметь. Это искусство дипломатии. У нас в музее первым делом – это искусство дипломатии. Это всегда лоббирование своих интересов. Я не хочу комментировать наших политиков, я не был на их месте, возможно, не все обстоятельства мне известны. Но мы на своей Родине, мы должны здесь жить и работать, что бы ни было. Это главное условие. Хотя из Европы и были предложения вывезти фонды из Бахчисарая, но я занял твердую позицию, что музей должен быть с народом, в Крыму, ни о каком уходе не может быть и речи. С тех событий, которые начались прошлой весной, мои чувства не изменились, все это, в конечном счете, будет во благо крымских татар. Единственно, нужно делать правильные шаги. У народа будущее есть.

– В новостях мелькнуло сообщение о том, что ваша кандидатура рассматривается на пост нового руководителя Бахчисарайского историко-культурного заповедника.

– За три с половиной года работы в Бахчисарае я вижу уже четвертую смену руководителя заповедника. Частая смена в таких учреждениях, на мой взгляд, негативно отражается на самом музее. Я не знаю, кому в голову пришла мысль, что я могу возглавить БИКЗ. По закону о музеях, я являюсь учредителем Крымского исторического музея. Как может учредитель одного музея быть одновременно руководителем другого? Мы – свободный музей, мы горды тем, что не зависим от государства, в то же время мы – музейное учреждение. Я не могу быть даже госслужащим, потому что, как мы шутим, это повлияет на наш суверенитет. В музее дух свободы очень важен. А директор заповедника должен подчиняться всей государственной системе.

– Какое у вас гражданство?

– До 18 марта 2014 года я был гражданином Украины, сейчас у меня российское гражданство.

– У вас ведь были попытки делать шаги и в политике. Весной вместе с Сейтумером Ниметуллаевым вы стали одним из соучредителей организации «Къырым бирлиги», но довольно скоро покинули ее ряды…

– Здесь история начинается еще в декабре 2013 года. Дело в том, что наш музей располагается в здании, которое находится на балансе «Фонда «Крым». На тот период у нас возникли сложности и разногласия по концепции комплекса, которые превратились в жесткую конфронтацию. У фонда было свое видение: расположить там объекты, не связанные с историей и культурой, мы говорили, что там должен быть научно-исследовательский и музейный центр. 5 мая 2014 года фонд направил нам письмо о том, чтобы мы за три недели освободили помещение, что невозможно ни физически, ни юридически. Речь идет о музее. Ну куда девать экспонаты, которым по двести, по пятьсот лет? В той ситуации музей искал новых партнеров и новых гарантов своей безопасности. В какой-то момент мне показалось, что им может стать организация «Къырым бирлиги», потому что одним из пунктов ее значилось создание платформы для диалога с органами власти. На тот момент политический кризис диалога между Меджлисом крымскотатарского народа и органами власти уже существовал. Однако практически сразу организация «Къырым бирлиги» стала провозглашать лозунги, которые точно не найдут поддержки в нашем народе, например, призыв служить в российской армии или поддержать на выборах партию, состоящую из ветеранов вооруженных сил России и ФСБ.

– Вы не политик, но все же – каков ваш политический прогноз на ближайшее время?

– Самое главное, чтобы те лица, которые будут сейчас выступать от имени крымских татар, действовали в интересах народа. Не в интересах Киева или Москвы, я подчеркиваю, а в интересах народа. Потому что грядут переговоры и по судьбе народа, и по его статусу. И тут главное, чтобы переговорщики оказались искусными. Мой прогноз – в течение года в Крыму произойдут политические изменения, исходя из того, что политические процессы всегда развиваются и не стоят на месте. Вопрос крымских татар будет обсуждаться. В конечном итоге крымские татары получат то, что они хотят. Для нас главное, чтобы народ жил и развивался в Крыму, не покидая его.

– Часто можно услышать, что дышать в Крыму нечем…

– Пусть приезжают в Девлет-сарай и дышат там! Это единственная точка, где и государство не вмешивается, и где, пройдясь, по экспозиционным залам, можно почувствовать дух первых ханов, которые не боялись никого и ничего. Мы подпитываемся этой аурой. Почему мы и предложили сделать национальную столицу в Бахчисарае. Крымские татары вернулись на свою историческую родину, но после репатриации у нас так и нет своих национальных культурных центров. Есть музей, библиотека, театр, а где проводят встречи? В арендуемых залах. И тогда мы предложили, что таким местом встречи, проведения торжественных мероприятий может быть комплекс Девлет-сарай. Он находится на территории, где зарождалась и в течение 100 лет существовала государственность. Я даже чиновников приглашаю сюда для встреч, связанных с крымскими татарами. Одно дело в Совмине встречаться и обсуждать, другое дело – в Девлет-сарае.

– Ваше отношение к установке памятника Сталину в Ливадии?

– Конечно, отрицательное! Мы говорим о том, что Крым – наш общий дом, мы говорим о построении гармоничных отношений власти с крымскими татарами, представителями других народов. Но такая политика может держаться только на взаимоуважении и примирении. А когда устанавливают памятники людям, которые уничтожали крымских татар, их культуру, историческое наследие… Ведь это же случилось и с армянами, немцами, греками. Большевики уничтожили не только цвет нашей нации, но и русской интеллигенции. Сегодня говорят о том, что Херсонес – это некое сакральное место. Но тогда почему в пятидесяти километрах от этого духовного центра теперь стоит памятник человеку, который впервые за две тысячи лет уничтожал религию? До него не было в истории таких людей. Думаю, русская православная церковь в первую очередь должна была отреагировать на это.