В феврале нынешнего года – юбилей выдающегося украинского ученого-плодовода и помолога Льва Платоновича Симиренко. Имя его давно уже стало нарицательным – всеми любим популярный сорт яблок «ренет Симиренко», в народе более известный как просто «Симиренко».
Будущий ученый Лев (Левко) Симиренко происходил из старинного казацкого рода. Он родился 6 (18 по новому стилю) февраля 1855 году в селе Млиев Черкасского уезда Киевской губернии в семье сахарозаводчика и инженера. Левко получил приличное образование: начальное – дома, среднее – в частной гимназии Кнерри в Одессе, высшее – в Киевском и Одесском (Новороссийском) университетах; больше года он учился в Санкт-Петербургском политехническом институте. На последнем курсе университета он защитил диссертацию по органической химии; ему была присуждена научная степень кандидата естественных наук.
Однако жизнь юноши круто изменило увлечение революционными идеями. С октября 1877 по январь 1878 года в Санкт-Петербурге проходил суд над фигурантами так называемого «процесса 193-х», или «Большого процесса», – над революционерами-народниками, участниками «хождения в народ». Подсудимые обвинялись в создании организации с целью свержения существующего строя; двадцать восемь человек были приговорены к различным срокам каторги.
Симиренко был выслан в административном порядке под гласный надзор в Восточную Сибирь, затем содержался в Мценской пересыльной тюрьме, а с 16 сентября 1880 водворен в Красноярске. По постановлению Особого совещания срок пребывания в Сибири под надзором ему был определен в пять лет, считая с 9 сентября 1881 года. Отбыв восьмилетнюю ссылку, Лев Симиренко покинул Сибирь...
Значительный отрезок своей жизни Симиренко провел в Крыму, о чем оставил богатое наследие. «В Крыму, я не чувствую себя ни чужаком, ни посторонним, я принимаю горячо к сердцу его интересы и тут я как бы обрел свою вторую родину», – писал он.
А впервые Симиренко оказался в Крыму в августе 1888 года. Он приехал на полуостров «усталый, с издерганными нервами. Но тут незаметно, как бы по волшебству, тяжелое прошлое стало застилаться туманом забвения и явились бодрое, умиротворенное настроение и жажда деятельности». И вскоре по приезде, Лев Платонович «ушел в изучение местной природы и садоводства, плодом чего был ряд журнальных статей, а затем и первое издание настоящего труда»… Речь идет о большой работе «Крымское промышленное плодоводство», вышедшей в 1891 году.
Вот как начинается эта книга: «Я более чем неравнодушен к Крыму, к его дивным картинам природы, к его горам, к его воздуху… С ним у меня связано много самых светлых переживаний, и при каждом новом посещении этого чудного края я оказываюсь опять и опять во власти каких-то жгуче опьяняющих ощущений, как и в самый первый приезд сюда».
В главе первой книги под названием «Плодоводство в Крыму в давние годы» приводится обширный исторический очерк, в котором Симиренко обобщает то, что было написано его предшественниками о развитии плодоводства в Крыму.
В ханские времена «встречались кое-где и по другим долинам сады и садики более-менее небольших размеров, которые принадлежали татарам, караимам, а также грекам и армянам, выселенным впоследствии в нынешние Мариупольский и Нахичеванский уезды». В старину, пишет автор, «на поливных местах разводили в большом размере на Бельбеке, но в особенности на Южном берегу Крыма, лен; получаемое там волокно дорого ценилось, так как славилось своей белизной, тониной и вместе с тем крепостью…».
После российской аннексии Крыма «императрица Екатерина II раздарила большую и лучшую часть этих земель служилым людям. Новые же владельцы, не довольствуясь своими обширными уделами, на правах сильных, округляли и захватывали смежные земли татар, зная хорошо, что последние не в состоянии ни доказать своих прав, ни возвратить отнятой собственности».
Симиренко иронизирует над расхожими представлениями некоторых авторов, которые описывали крымских татар как лентяев. Английский автор Рейли, чья книга пестрит упоминаниями о татарской лени, прогуливался в саду Атаи-мирзы, и тот, обращая внимание на красоту своих многочисленных деревьев, заметил: «Говорят, будто татары не сажают деревьев, уж не русские ли насадили этот сад?». Они словно повторяют «ходячие установившиеся мнения», пишет Симиренко, а не делятся «плодами личного и основательного изучения этого народа».
В опровержение этих стереотипных и явно несправедливых представлений в главе 4 «Садовые рабочие, приказчики и управляющие садами» Симиренко обращается уже к современной ему действительности и отмечает в связи с этим: «…В громадной массе крымских садов в качестве не только разумных и точно исполнительных садовых рабочих, но и умелых и дельных садовников, как раньше, так и теперь, местных татар, реже русских и очень редко немцев, греков или болгар, т.е. представителей тех элементов, которые входят в состав разношерстного земледельческого класса в крае. Многочисленные садовладельцы, с которыми приходилось мне сталкиваться в Крыму в течение длинного ряда лет, по-видимому единодушны в своих мнениях и умеют найти в татарской среде много симпатичного, хорошего и ценного. Они не позволят себе высокомерно заключить, как это делают иные, что «татарин – ничего больше, как татарин».
Симиренко упоминает свидетельство Монтандона, который долгое время прожил в Крыму и сделал такой вывод: татары ни у кого ничего не просят; они не живут за чужой счет; сумма их труда пропорциональна их потребностям; сумма удовольствий, которые они себе позволяют, определяется их личным достатком; нищих татар не существует.
Лев Платонович явно симпатизирует коренным жителям полуострова, он охотно цитирует многочисленных авторов, которые писали о Крыме и крымских татарах.
«Евгений Марков говорит: «Трудно найти другой народ, в обращении которого было бы больше простоты и естественной свободы отношений одинаковой с высшими и низшими… Я со своей стороны искренне желал бы своему родному племени многого из того душевного добра, которое заметили старые писатели в крымском татарине и которое все беспристрастные наблюдатели заметят и теперь в коренных основах татарского характера… С татарином до сих пор можно заключать на слово всевозможные сделки; татарин ищется на Южном берегу для услуг, как клад. Татары большей части крымских местностей не знают воровства, замков, обмана. В их сады и дворы смело входит всякий, и недавно еще миновало время, когда прохожий мог рвать и есть виноград и фрукты татарина, сколь душе угодно. Отрадно видеть то чувство человеческого достоинства, которое не покидает татарина ни в каких обстоятельствах его жизни».
Такие свидетельства о Крыме и крымских татарах мы обнаруживаем в труде Льва Симиренко.
Жизнь замечательного ученого оборвалась трагически – он был убит неизвестными злоумышленниками в собственном доме. По официальной версии советских времен, его застрелил некий солдат из деникинских последышей; по другой – преступление совершил агент ВЧК, земляк Симиренко…
Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба
