Выбор российских диссидентов: эмиграция или тюрьма

8 декабря 1986 года в Чистопольской тюрьме после длительного голодания умер советский диссидент Анатолий Марченко. Через неделю после смерти Марченко Михаил Горбачев позвонил в Горький Андрею Сахарову, сообщив, что академик может вернуться из ссылки в Москву. Смерть Анатолия Марченко, как тогда казалось, стала концом эпохи политзаключенных и диссидентов. Но спустя почти тридцать лет слово «политзаключенный» снова вернулось в русский язык.

В Советском Союзе были не только лагеря для «политзэков», но и политические статьи, как, например, осквернение Советского режима. Сегодня в России подобных статей нет, однако по старой гебистской поговорке «был бы человек, статья найдется» для современных политзаключенных находят другие статьи – мошенничество или хулиганство, шпионаж или экстремизм. Для того, чтобы в России стать диссидентом или политзаключенным, теперь достаточно выйти на разрешенную акцию протеста или вслух высказать свою точку зрения, не совпадающую с мнением власти, говорит журналист и правозащитник Зоя Светова.

«В советское время было намного проще определять, кто такие политзаключенные, так как в основном они сидели по так называемым политическим статьям. Это 190.1, «Антисоветская агитация и пропаганда», и семидесятая статья УК СССР «Распространение ложных измышлений, подрывающих советский конституционный строй». Так примерно звучали эти статьи. И вот люди, которые сидели по этим статьям, они уже сознательно были политзаключенными. Сегодня мы называем политзаключенными тех людей, которые сидят, например, за участие даже в санкционированных манифестациях, как марш 6 мая 2012 года на Болотной площади, и так называемые «болотники» сидят по статье «Хулиганство».

Право на адвоката

По словам Зои Световой, сегодняшних диссидентов, людей, готовых рисковать свободой, отстаивая свои убеждения, меньше, чем в советское время. По сравнению с теми временами, говорит Светова, сегодня заключенные пользуются гораздо большими правами. Например, они с самого начала имеют право на адвоката, на общение с ним. В советское время адвокат вступал в дело уже практически на стадии суда. Кроме того, адвокатов, защищавших диссидентов во времена СССР, было всего несколько, и их знали по именам – это Дина Каминская, София Калистратова и Борис Золотухин.

В те времена активно общался с диссидентами нынешний шеф бюро Агентства «Франс Пресс» в Москве Николя Милетич, который в конце семидесятых годов прошлого века приехал работать корреспондентом этого же агентства в Советский Союз. За три года именно из-за общения с диссидентами ему было предложено покинуть пределы СССР. Французский журналист отмечает, что обстановка вокруг политических заключенных в России сегодня резко отличается от того информационного вакуума, в котором находились советские диссиденты.

«Для журналиста главное, что бросается в глаза, – это то, что обо всех сразу более-менее все понятно, а тогда было совсем по-другому, тогда было очень трудно получить какую-то достоверную информацию. Этим занимались люди из «Хроники текущих событий», из Фонда помощи политзаключенным, но это было очень трудно. А сегодня все-таки это совсем другое. Информационное пространство все же позволяет узнавать об этих людях», – заметил Николя Милетич.

Как становятся диссидентами в России

Советский диссидент Анатолий Марченко в 20 лет попал в тюрьму за драку, в которой не участвовал. Затем был побег из тюрьмы и попытка бегства за границу. Измена родине стала первой политической статьей Марченко и, можно сказать, советская система фактически сделала его диссидентом.

Нынешняя российская власть фактически сама воспитывает новых диссидентов. Ни фигуранты «Болотной дела», ни брат активиста борьбы с коррупцией Алексея Навального Олег не занимались политикой. Политическими заключенными их сделала сама система, говорит Зоя Светова. Она напоминает, что неопытные в политической борьбе молодые люди оказались гораздо тверже в своих взглядах, чем профессиональные политики, которые часто идут на компромиссы.

«Человек или признает свою вину, начинает сотрудничать со следствием, как, например, это сделал Константин Лебедев, который был вот такой оппозиционер, но он посчитал, что лучше ему признать свою вину и оговорить своих бывших соратников по этой политической борьбе, и он получил 2,5 года, по-моему, срока. И даже вышел условно-досрочно. То есть он был, в общем, политик, представитель политической оппозиции, а в результате он предал свою эту позицию. А есть люди, у которых просто было гражданское чувство, они вышли на площадь, и за это их посадили, но они, столкнувшись со всей этой системой и почувствовав поддержку людей, которые их поддерживали именно как политических заключенных, по сути дела, этими политзаключенными и стали. То есть власть сама воспитывает себе противников вот этими репрессиями. Она все больше и больше себе воспитывает этих противников», – говорит Светова.

В советское время власть часто пыталась натравливать диссидентов разных убеждений друг на друга. Эффект был, как правило, противоположный. Крымскотатарские диссиденты опирались на поддержку россиян, еврей из Украины Семен Глузман подружился с так называемыми украинскими националистами.

Советские диссиденты были знаменитые на Западе, нынешних мало знают

Дела советских диссидентов в 70-80 годы прошлого века были известны на Западе. Имена Сахарова и Боннэр, Щаранского и Гинзбурга появлялись не только на страницах зарубежной прессы, но и обсуждались на самом высоком уровне. По словам Николя Милетича, политические дела и нарушения прав человека в современной России мало волнуют людей на Западе, и рассчитывать на их помощь, как это было в прежние времена, не приходится.

«Конечно, тогда к кому-то можно было обратиться в западных странах. Это была единственная возможность на что-то надеяться. Хотя надежда была весьма призрачна, если честно. Но теперь, я боюсь, что тема прав человека в России не так важна, как прежде. Потому что теперь Сирия, Ливия, теперь Йемен, что угодно. Но права человека в России, к сожалению, уже не на первом месте в списке тяжелых проблем мира, скажем так», – отмечает французский журналист.

Заграница не поможет

Известно, что западные политики сыграли положительную роль в освобождении бывших руководителей ЮКОСа – Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, которые хоть и сидели по экономическим статьям, де-факто были политическими заключенными. Однако это, скорее, исключение из правила. По мнению Николя Милетича, сегодня Запад не готов наказывать Россию за нарушение прав человека. И это со всей очевидностью продемонстрировали международные санкции, которые были приняты только в связи с российской агрессией в Украине.

​«Если еще до Крыма, скажем, Франция и Германия были недовольны тем, что нарушаются какие-то права человека в России, этого абсолютно не было достаточно, чтобы они угрожали какими-то санкциями. Они могли, и они делали, наверное, какие-то замечания, то официально, то говорили в частном порядке в Кремле или еще где-то. Но это абсолютно не было достаточно, чтобы была речь о том, чтобы санкции принимать», – говорит шеф московского бюро Агентства «Франс Пресс».

Западные страны готовы приютить у себя оппонентов нынешней власти в России. Вне страны за последние несколько лет оказались соратник Алексея Навального Владимир Ашурков, соавтор расследований Бориса Немцова Леонид Мартынюк, гражданские активисты Анастасия Рыбаченко и Алексей Сахнин. Список этот увеличивается. Как и в советское время, у несогласных с властью в современной России выбор невелик: эмиграция или тюрьма.

Оригинал публикации – на сайте Радіо Свобода