Заключительный отчет о результатах расследования обстоятельств крушения малайзийского авиалайнера, летевшего из Амстердама в Куала-Лумпур, будет обнародован в октябре этого года, но из промежуточного материала, попавшего в печать неделю назад, явствует недвусмысленно – основная версия, над которой работает голландская следственная группа, сводится к тому, что "Боинг-777" с 282 людьми на палубе был сбит в Донецкой области ракетной системой "Бук", причем выстрел был произведен с территории, контролировавшейся сепаратистами.
Если отмести абсурдное предположение, что голландские следователи отрабатывают задание вашингтонского обкома в ущерб собственному народу, может показаться, что за трагической историей поставлена точка. Но поражает информационное затишье вокруг этого однозначного заключения. Разве не велись вокруг трагедии жаркие споры, не высказывались самые разнообразные предположения, одно нелепее другого? Достаточно задать любой поисковой машине искомое слово "крушение Боинга", чтобы на вас высыпалось с десяток причудливых версий, от сговора днепропетровских диспетчеров, которые навели на авиалайнер украинские истребители-перехватчики, до полных фантасмагорий, вроде того, что на самом деле сбит был беспилотник, на борту которого находились полуразложившиеся трупы, зараженные выведенным в пробирках ЦРУ вирусом неизлечимой болезни. Каждая из версий подтверждалась показаниями свидетелей, выводами экспертов и ссылками на естественные законы, исключающие все иные конкурентные теории.
Тишина в прессе объясняется тем, что со времени трагедии прошло 10 месяцев. Событие не забыто, но как бы отыграно, а тем и похоронено. Из разряда требующих объяснения оно перешло в разряд вытесненных в прошлое.
Смысл информационной политики больше не сводится к выявлению истины, но к предложению целого веера возможных интерпретаций. Настоящий эксперт познается по тому, что при изложении любой проблемы предлагает по меньшей мере два варианта ее толкования. Чем больше вариантов предлагает, тем выше авторитет его экспертизы. Только простофиля настаивает на правдивом изложении события. Правда не просто замещена правдоподобием, она становится как бы беспредметна, поиск ее неуместен. Постмодернизм, словом.
Заблудившиеся в трех соснах охотно пойдут за каждым прохиндеем, убедительно утверждающим, что он знает дорогу
Потребитель информации не только не возмущен множеством взаимоисключающих версий – напротив, он чувствует себя за свои деньги хорошо обслуженным. Его любознательность удовлетворена. Он понимает, что "правда где-то посередине", и его не смущает, что найти "середину" между рассказом о зачумленных мертвецах и версией об украинских пулеметчиках не представляется возможным. В мире живой конспирологии нет ничего невозможного. Там доказано, что чемпионат мира по футболу есть масонский ритуал, а в передвижениях игроков по полю зашифрованы инструкции для посвященных. Исследования показали, что вера в заговоры повышает общую восприимчивость к взаимоисключающим теориям: у того, кто склонен верить, что принцесса Диана стала жертвой британских тайных служб, выше вероятность того, что он поверит в версию, согласно которой принцесса и сегодня жива и здорова, только ловко сменила индентичность и сожительствует с Элвисом Пресли.
Создание среды, в которой человек перестает отличать правду от лжи и ему остается только верить, обычно бывает результатом успешного манипуляторства. Заблудившиеся в трех соснах охотно пойдут за каждым прохиндеем, убедительно утверждающим, что он знает дорогу. Невротикам, уставшим от хаоса и неопределенности, вождь приносит облегчение – избавляет их от бремени свободной воли. Их бесцельному существованию он как бы полагает цель, жизни дает смысловой якорь. Впоследствии такой вождь непременно оказывается крысоловом.
Владимир Путин вернул России слегка подзабытое чувство особой цивилизационной миссии. Раньше таким предназначением было построение коммунизма. Такая цель была излишне конкретной, поэтому недостижимой – конкретное всегда труднодостижимо. Сегодня высокая миссия есть, она дана в ощущениях, в чувстве превосходства над теми, у кого ее нет. Эта миссия настолько размыта и неконкретна – какие-то духовные скрепы, неведомые традиционные ценности, – что это делает ее временно непобедимой. Она есть, пока не кончится нефть. Когда-то подобного терапевтического эффекта добился Гитлер, излечивший у немцев версальскую травму. Гитлер добился того, что немцы позднее умирали совершенно здоровенькими.
Яркий британский документалист Адам Кертис высказывает в своем недавнем фильме "Озеро горечи", показанном по Би-би-си в конце января, предположение, что подлинным отцом российской информационной политики является помощник Путина Владислав Сурков. Талантливый текстовик, свой человек среди рок-музыкантов, он перенес в политику постмодернистские приемы концептуального художественного авангарда. Такая политика имеет "нелинейную природу" – ее практические шаги и стратегические начинания должны быть настолько противоречивы и нелогичны, чтобы ни одна светлая голова не могла уразуметь ее сокровенный смысл, понять, в чем же ее стержень и суть.
Цель головоломки – парализовать восприятие граждан так, чтобы они перестали понимать, что же, собственно, на их глазах происходит
Политику Кремля Сурков превратил в сплошное театрализованное действо без начала и без конца. Цель головоломки – парализовать восприятие граждан так, чтобы они перестали понимать, что же, собственно, на их глазах происходит. Подлинный герой нашего времени, Владислав Сурков стоял у колыбели самых разных общественных организаций и движений, от "Идущих вместе", "Наших", "Антимайдана", скинхедов с неонацистскими ухватками до партии "Правое дело". Компромат о себе Сурков любит сливать в печать – так, чтобы уже никто не мог разобраться, где кончается правда и где начинается досужий вымысел. В фильме приводится высказывание российского журналиста: "Такая стратегия власти прочно удерживает оппозицию в состоянии постоянного смятения. Политику, которая непрерывно меняет свои формы и подобья, невозможно прижучить, потому что ее вообще нельзя определить".
Именно это проделал Сурков в конфликте с Украиной. Когда началась война, он опубликовал очередной опус о вооруженном конфликте, который он именует "нелинейной войной". В такой войне никто не имеет четкого представления о противнике, о его умыслах и стратегии. По Суркову, важно даже не победить в таком конфликте, а использовать его для создания долгоиграющей атмосферы расфокусированного и дестабилизированного восприятия, чтобы можно было произвольно манипулировать населением. Погрузить его в ситуацию, когда ничто не имеет явного смысла. Загнать в варьете, где каждый номер является разоблачением предыдущего.
В практической политике это может выглядеть так: Россия не является участником конфликта на востоке Украины. Но судьбу переговоров в Минске решал Путин, а не лидеры Луганды. Выходит, Путину и решать, что есть соблюдение, а что нарушение соглашений. Не врубаетесь? Значит, стратегия работает!
Пару лет назад маэстро информационного манипулирования написал, хоть и под псевдонимом, талантливый роман "Околоноля". За это время мир окончательно обнулился. В марте этого года, когда Путин дней на десять исчез из поля зрения общественности, по социальным сетям пронесся слух, что Владислав Сурков и сам слинял в Гонконг. Вообще-то он под санкциями, но в Китай ему можно. "С тех пор его по тюрьмам я не встречал нигде". Впрочем, в мире, который он сам помогал обнулить, какая по большому счету разница, где Путин и где его Сурков?
Ефим Фиштейн, международный обозреватель Радио Свобода
Взгляды, изложенные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
