Спиртное на войне как чуть ли не единственный оптимальный антидепрессант рассматривалось давно. Например, пресловутые «наркомовские 100 граммов» в советской армии были утверждены в январе 1940 года во время Финской войны. По инициативе маршала Климента Ворошилова, который предложил Сталину утвердить норму о выдаче бойцам Красной армии ежедневно 50 граммов сала («ворошиловский паек») и 100 граммов водки. Танкистам эта норма была удвоена, а летчикам, как элите, вместо водки выдавались 100 граммов коньяка. Позже эта норма несколько раз менялась по отдельным категориям военнослужащих, однако «наркомовские 100 граммов» все же остались неизменными. Даже некоторое время и в послевоенные годы, из-за чего народ массово спивался и преждевременно уходил из жизни.
Это хорошо помнит ветеран Второй мировой войны, полковник в отставке Федор Гаврилов из Симферополя. «Да, моего командира Банниха, с которым я прошел всю войну – от Харькова до Праги – именно водка положила в гроб в 54 года. Почти весь летный состав нашего полка – а это восемьдесят человек, – с которым я встретил Победу, не «дотянул» до семидесяти лет. В послевоенный период те же «сто граммов» вошли даже в норму питания солдат-срочников. Когда Хрущев назначил Жукова министром обороны, он эту норму немедленно отменил. Однако «питьевая» инерция в войсках осталась. Я тогда служил начштаба авиаэскадрильи на Дальнем Востоке. Пришлось лично «воевать» с бойцами, изымать у них «гитлеровки» – большие темные бутылки с водкой, которые тогда продавались в гарнизоне».
Сам Федор Гаврилов с юношеских лет по настоятельной просьбе матери (в их семье никто вообще не употреблял спиртное) придерживался «сухого» закона и не курил. Поэтому, мол, в свои 90 чувствует себя неплохо, при деле – до сих пор возглавляет совет ветеранов войны Центрального района Симферополя, ежедневно приходит на работу.
Каждый раз ящик с водкой в столовую приносил и распределял лично начальник продовольственной службы
На фронте у старшины Гаврилова был «бартер»: свои «наркомовские 100 граммов», а также пачку «Казбека» он менял у однополчан на плитку шоколада. Как ни странно, но больше всего фронтовикам «наливали» не на передовой, а... во время подготовки к параду Победы на Красной площади в Москве 24 июня 1945 года. Кстати, Гаврилов – единственный из нынешних крымчан, кто принимал участие в том историческом мероприятии, в составе сводного батальона авиаторов 2-го Украинского фронта. «Тогда на завтрак и ужин, – продолжает мой собеседник, – наливали по сто пятьдесят, в обед – двести граммов. У меня же было свое – компот. Каждый раз ящик с водкой в столовую приносил и распределял лично начальник продовольственной службы. Кроме того, была усилена норма питания. Таков был приказ Сталина. Он хотел видеть своих воинов на параде откормленными».
На фронт сибиряк Федор Гаврилов попал в ноябре 1943 года под Харьковом. В общем вся война у него уместилась в 127 боевых вылетов. А летал он в буквальном смысле задом наперед. Собственно, в таком положении, то есть спиной к пилоту, воевали в годы Второй мировой войны все стрелки-радисты советских штурмовиков. В частности, массового Ил-2, «летающего танка», как называли машину сами авиаторы. От стрелка-радиста требовалось одно – отстреливаться из турельного пулемета калибра 12,7 миллиметров от вражеских истребителей сзади, точнее – в задней полусфере. А еще в случае необходимости «обрабатывать» и наземные цели.
«На задание, – вспоминает ветеран войны, – мы вылетали под прикрытием истребителей преимущественно целой эскадрильей – это 12 машин. Звенья размещались «коробочкой» и выстраивались не в одну линию, а уступом. Наша машина была «ведомой» в первом звене. Поднимались на высоту 1200 метров, а оттуда по очереди атаковали цели из пике под углом 20-30 градусов, снижаясь до 100-75 метров. Против танков эффективными оказались полуторакилограммовые ПТАБ – противотанковые авиабомбы кумулятивного действия. Одна такая бомбочка способна была пробить любую танковую броню. Загружали же нам в бомбовый отсек до 400 таких ПТАБ.
Именно за успешную «ПТАБовую» атаку получил Федор Гаврилов свою первую награду – орден Отечественной войны I степени. Произошло это на берегу озера Балатон, под Будапештом. Осенью 1944 года войска 2-го Украинского фронта начали осаду этого города, «дунайского Сталинграда», где скопилась почти трехсоттысячная группировка нацистов. Враг пытался разорвать кольцо осады с помощью своих «Тигров» и «Пантер». Их продвижение в осажденной столице Венгрии зафиксировала наземная и воздушная разведка. Однако когда эскадрилья Гаврилова вылетела в определенный район, то вместо бронетехники увидела на поле ровные ряды... стогов сена. Однако командир эскадрильи капитан Агарба на свой риск отдал приказ их атаковать. Только потом, после обобщения данных фотосъемки на полковом КП, экипажам доказали, что с первого захода они уничтожили 12 фашистских танков, которые были замаскированы сеном.
За все время боевых действий потери составили почти 100%
В общем бои за венгерскую столицу, как предыдущие при Ясско-Кишиневской операции, стали для их гвардейского 188-го шап (штурмового авиаполка) самыми ожесточенными за всю его историю. Тогда «илы» поднимались в небо по 4-5 раз в день. В самом Будапеште по карте определялись для бомбардировки конкретные улицы и даже отдельные сооружения с хорошо укрепленными огневыми точками противника, артиллерийскими расчетами. Доставалось от нацистов и летчикам. За все время боевых действий потери составили почти 100%. Ил-2 с пилотом Иваном Баннихом и Федором Гавриловым подбивали дважды. Каждый раз снаряд «Эрликон» (зенитной пушки, – авт.) прошивал бронезащиту мотора, однако Банниху удавалось дотягивать штурмовик за линию фронта...
Последние дни войны старшина Гаврилов встретил в небе над другой европейской столицей – Прагой. Уже пал Берлин, однако еще достаточно мощное формирование гитлеровцев пыталось расправиться с участниками вооруженного восстания, которое вспыхнуло в Праге 5 мая. Штурмовикам была поставлена задача отсекать на пути в чешскую столицу всю вражескую бронетехнику. И летчики с этим успешно справились. Победная точка была поставлена 11 мая. Хотя для самой эскадрильи Гаврилова этот последний день войны имел горький привкус, так как в бою погиб отважный комэск Агарба...
Неужели так ни разу и не возник после войны у Федора Лаврентьевича соблазн немного «расслабиться» в кругу коллег, друзей? «Возникал, конечно, – признается ветеран. – Друзья часто приезжали на отдых в Крым, заходили ко мне в гости. И иногда приносили в подарок бутылку... нашей «Массандры». Она потом долго стояла в серванте. Двадцать лет – с 1965 по 1985-й проработал помощником начальника по кадрам Крымского областного управления хлебопродуктов. Конечно же, не обходилось тогда без всяких торжеств, вечеринок. Коллеги знали, что я не употребляю, и ставили на стол графин с водой. Я со всеми для проформы «чокался», говорил тосты. А после этого обычно мне доставалась неблагодарная роль «перевозчика» – начальник доверял мне служебную машину, чтобы доставить домой коллег, которые слишком захмелели».
