На транспортных самолетах на полуостров были переброшены пополнения в действующие части германской армии, из Севастополя отправлены морским путем немецкие войска СС и военнопленные; подвозились боеприпасы. От Констанцы до Севастопольской бухты курсировали 4 эсминца, минный заградитель, 4 тральщика и 6 эсминцев – водных охотников, а также пароходы «Румыния», «Лола», «Амур», «Кассик» и «Тисса». По данным партизан на 23 декабря 1943 года, отмечалась переброска немецких войск с Керченского участка фронта в направлении Джанкоя.
Разведдонесение Центрального Штаба партизанского движения сообщало, что 1-4 января 1944 года партизаны вели тяжелые оборонительные бои, «со стороны противника действовали части румын, до шести батальонов немцев и части изменников».
Согласно разведобзору ЦШПД от 12.01.1944 года, «изменнические формирования» составляли: 147, 148, 149, 151, 152, 154, 156 – так называемые «татарские батальоны» (сегодня известно, что они были полиэтничными – 300-350 человек каждый, т.е. от 2,1 до 2,4 тысяч человек), Кавказская дивизия – 17 тысяч человек, а также Грузинский батальон (700 человек), Армянский, Туркестанский батальоны неустановленной численности. Они охраняли селенья и расположенные в них склады.
В последние годы в рамках изучения проблемы коллаборационизма исследователи неоднократно обращались к теме «изменнических формирований» вермахта. Уместно остановиться на этом сюжете, затронув аспект, на который мало обращают внимания – на человеческое измерение данной темы.
Кто они – люди, оказавшиеся «по другую сторону баррикад»: жертвы трагических обстоятельств или военные преступники?
Кто они – люди, оказавшиеся «по другую сторону баррикад»: жертвы трагических обстоятельств или военные преступники? Однозначных ответов на этот вопрос в постсоветской историографии нет, и, как ни удивительно, трактовки данного сюжета в источниках партизанского движения куда менее ригористичны, чем оценки некоторых современных авторов.
Интересно, что в официальной документации военного периода слова «добровольцы», «добровольческие формирования» зачастую заключаются в кавычки – тем самым дается понять, что обстоятельства образования подобных формирований были отнюдь не добровольными.
Вот отрывок из документа, сохранившегося в личном фонде руководителя ЦШПД Пантелеймона Пономаренко – письмо из Крымского штаба партизанского движения, где, кроме прочего, зафиксирована информация о пресловутых «татарских батальонах»:
Крымские татары, как и все остальное население Крыма... саботируют все мероприятия немцев...Пантелеймон Пономаренко
«Крымские татары, как и все остальное население Крыма... саботируют все мероприятия немцев... Можно привести ряд фактов поведения татар в немецком тылу: а) в одной из подпольных организаций Симферополя большую работу проводит татарская интеллигенция, б) группа советских патриотов в больнице снабжает партизан медикаментами, в) в двух добровольческих батальонах созданы группы советских патриотов, которые ведут большую работу по разложению этих батальонов, г) командир отряда добровольцев, охраняющий в Джанкое военнопленных, где находится много украинских партизан и советских пленников, Саранаев Мустафа помог 7 человекам бежать из лагеря, д) командир 154-го добровольческого батальона Керимов Абдулла арестован как неблагонадежный, е) в 147-м батальоне 76 человек арестованы и расстреляны как просоветский элемент, ж) в дер. Отар Бахчисарайского района активно действует подпольная организация, з) активно действуют подпольные группы в деревнях Казантип, Насыр и др. Таких примеров можно привести множество». [Выделено автором].
А вот письмо в центр легендарного «дяди Володи» – крымского татарина Абдуллы Дагджи – руководителя подпольной партизанской организации, расстрелянного гитлеровцами в 1943 году. В своем письме он, в частности, сообщает: «Насчет работы среди добровольцев, серьезности и важности этой работы я понимаю. Я думаю, с этой задачей мы справимся с честью. Я должен сказать через моих людей кое-какие слабые места начали прощупывать. Я приблизился к трем добровольцам, они мне внушают некоторое доверие, они дали честное слово искупить свою вину перед родиной и выполнять все наши указания и задания. Ряд моих поручений они исполнили хорошо. Вот кто они:
1. Газиев Баки – из Ленинского района, окончил пединститут, литератор. Работал в институте им. Пушкина, был членом ВКП(б), был депутатом городского совета. В 1941 году был в армии политруком, участвовал в боях под Перекопом, когда командир роты погиб, ему поручили командовать ротой. Был в пяти местах ранен, в этом положении, как он рассказывает, когда вся рота погибла, осталось еще несколько бойцов, они попали в плен. Он сейчас в батальоне добровольцев командир роты.
2. Арифов Досмомбет – из Акшеихского района – агроном, работал в земотделе, был член ВКП(б), в армии служил в береговой обороне в Евпатории. После оккупации пришли в Севастополь. В зимнее наступление немцев 1942 года под Инкерманом попал в плен. В том же батальоне писарь.
3. Тураев Мурат – туркмен, был комсомолец, лейтенант Красной Армии, участвовал в десантной операции зимой 1942 года на Керченском полуострове, возле Феодосии, попал в плен; в том же батальоне командир взвода.
Задача этого батальона, как они говорят, служба вспомогательной полиции – охранять в городе военные объекты, склады, нести патрульные службы».
Даже фрагментарные сведения из биографий тех, кто упоминается в письме Абдуллы Дагджи, и обстоятельства их попадания в батальон (плен, принудительная мобилизация) весьма красноречивы...
Разумеется, эти рассуждения не следует воспринимать как попытку оправдать тех, кто участвовал в карательных операциях против мирных граждан – многие из них понесли заслуженное наказание уже в военные, а кто и в последующие годы. И все же смеем утверждать, что значительная часть служивших в тех или иных формированиях вермахта попадала туда вовсе не по своей воле, а в ситуации безальтернативной и безвыходной…
6 февраля 1944 года маршал Александр Василевский представил Сталину соображения о подготовке и проведении Крымской операции. В окончательном виде замысел операции заключался в том, чтобы одновременными ударами войск 4-го Украинского фронта с Перекопа и Сиваша, и отдельной Приморской армии с керченского плацдарма в общем направлении на Симферополь и Севастополь при поддержке сил Черноморского флота, авиации дальнего действия и партизан разгромить 17-ю армию, не допустив ее эвакуации с моря. Переправа войск через Сиваш явилась одним из сложнейших подготовительных мероприятий фронта.
8 апреля войска 4-го Украинского фронта приступили к штурму мощных укреплений немцев. Этому предшествовала двухдневная артиллерийская обработка оборонительных сооружений на Перекопском перешейке. Сосредоточив тяжелую артиллерию именно здесь, советское командование стремилось создать у противника впечатление, что главный удар будет нанесен именно в этом месте.
Освобождение Крыма подробно описал в своих воспоминаниях один из непосредственных участников событий маршал Василевский.
В апреле 1944 года советские войска, привлеченные к участию в операции, насчитывали около 470 тысяч человек, имели 5982 орудия и миномета, 559 танков и САУ, 1250 самолетов
Войска Приморской армии пошли в наступление 11 апреля. К этому времени советские войска, привлеченные к участию в этой операции, насчитывали около 470 тысяч человек, имели 5982 орудия и миномета, 559 танков и САУ, 1250 самолетов. В войсках было до четырех боекомплектов боеприпасов основных калибров, около пяти заправок горюче-смазочных материалов и более чем на 18 суток продовольствия.
По словам Василевского, 11 апреля 1944 года из Ставки была получена следующая директива, в которой излагались задачи Черноморского флота:
«1. Систематически нарушать коммуникации противника в Черном море, а в ближайший период нарушение коммуникаций с Крымом считать главной задачей...
2. Быть готовыми к высадке в тыл противника тактических десантов силой батальон – стрелковый полк.
3. Охранять побережье и приморские фланги армий, содействовать фланговым частям армий при их продвижении огнем береговой и корабельной артиллерии мелких кораблей.
4. Повседневно расширять и закреплять операционную зону флота в Черном море путем уничтожения минных полей, открытия и поддержания своих фарватеров и маневренных районов, безопасных от мин.
5. Обеспечивать свои коммуникации от воздействия противника, в частности организовав надежную противолодочную оборону.
6. Путем систематического траления в первую очередь создать возможность плавания по фарватерам, с дальнейшим переходом к сплошному тралению загражденных минами районов.
7. Крупные надводные корабли тщательно готовить к морским операциям, которые будут, при изменении обстановки, указаны Ставкой.
8. Быть готовым к перебазированию флота в Севастополь и к организации обороны Крыма.
9. Быть готовым к формированию и перебазированию Дунайской военной флотилии».
Уже вечером 11 апреля 1944 года Москва салютовала войскам 4-го Украинского фронта, прорвавшим оборону противника на Перекопе и на Сиваше и овладевшим Джанкоем.
В течение 12 апреля части 4-го Украинского фронта освободили 314 населенных пунктов. Были прорваны Ишуньские позиции восточнее Каркинитского залива, Ак-Монайские позиции у основания Арабатской стрелки и Биюк-Онларские позиции в центре Крыма. Наступление пошло развернутым фронтом: 2-я гвардейская армия шла западным берегом полуострова, на Евпаторию; 51-я армия – через степи прямо на Симферополь; Приморская армия – через Феодосию – южным берегом Крыма, где в горах открыто перешли к активным действиям партизанские соединения. Черноморский флот с морской авиацией наносили удары по морским коммуникациям противника и скоплениям его войск и кораблей в Судаке, Алуште и Балаклаве.
13 апреля были освобождены Симферополь, Евпатория и Феодосия; 14 и 15 апреля – Бахчисарай, Судак и Алушта. 15 апреля передовые части 51-й армии вышли к внешнему оборонительному обводу Севастополя, последней надежде врага, создавшего здесь мощный оборонительный район. Последовало стремительное передвижение советских войск во всех направлениях на юге полуострова.
В стане немцев началась паника. Румыны предпочитали сдаваться в плен, немцы стягивались к Севастополю. На взятие Севастополя советским войскам понадобилось несколько дней. 7 мая в 10 часов 30 минут утра, после полуторачасовой артиллерийской подготовки и при массированной поддержке всей авиацией фронта, советские войска начали генеральный штурм Севастопольского укрепленного района. Уже в первый день штурма враг потерпел крупное поражение, вынужден был оставить основной оборонительный рубеж и отвести войска на внутренний обвод. Ликвидировать оборону на нем и окончательно освободить Севастополь – такова была задача на 9 мая. Борьба не прекращалась и ночью. Ровно в 8 часов 4-й Украинский фронт возобновил общий штурм Севастополя. Бои за город продолжались весь день, а к его исходу советские войска вышли к заранее подготовленному врагом оборонительному рубежу от бухты Стрелецкой к морю. Впереди лежала последняя полоска Крыма, еще принадлежавшая фашистам, – от Омеги до мыса Херсонес.
Отступая, фашисты взрывали и сжигали все, что только успевали. Пострадали многие дворцы на южном берегу Крыма
Отступая, фашисты взрывали и сжигали все, что только успевали. Пострадали многие дворцы на южном берегу Крыма. Утром 10 мая 1944 года последовал приказ Верховного Главнокомандующего: «Маршалу Советского Союза Василевскому. Генералу армии Толбухину. Войска 4-го Украинского фронта, при поддержке массированных ударов авиации и артиллерии, в результате трехдневных наступательных боев прорвали сильно укрепленную долговременную оборону немцев, состоящую из трех полос железобетонных оборонительных сооружений, и несколько часов тому назад штурмом овладели крепостью и важнейшей военно-морской базой на Черном море – городом Севастополем. Тем самым ликвидирован последний очаг сопротивления немцев в Крыму, и Крым полностью очищен от немецко-фашистских захватчиков».
Крымская наступательная операция советских войск продолжалась 35 дней и завершилась 12 мая 1944 года разгромом 200-тысячной 17-й немецкой армии. Вся ее боевая техника и припасы оказались в руках советских войск.
А спустя несколько дней, 18 мая 1944 года, в жизни полуострова произошла масштабная трагедия – депортация коренного народа Крыма – крымских татар. Последствия этой трагедии и сегодня громким эхом отзываются в судьбах тех, кто ее пережил, и их потомков…
Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба
