Леонид Кузьмин: «Мы не предатели»

На пресс-конференции в «Скиф-Медиа» состоялась презентация Украинского культурного центра (УКЦ), главным публичным лицом и организатором которого является Леонид Кузьмин. В последнее время он известен еще и тем, что был арестован 9 марта после акции, посвященной дню рождения Тараса Шевченко, вместе с двумя другими активистами (Александром Кравченко и Вельдаром Шукурджиевым).

Мы встретились в центре Симферополя. Город, сплошь увешанный георгиевскими ленточками, сильно резонировал с человеком, носящим на груди «мак».

Дружеское рукопожатие. Идем в ближайшую кофейню. Первое впечатление: высокий, немного застенчивый, тщательно взвешивает слова, но не пытается увильнуть даже от самых неудобных вопросов. Я заказываю кофе, он – черный чай. Начинаем разговор. Сообщив собеседнику, что информации о нем очень мало, предлагаю начать с истоков, чтобы понять, как украинские политические активисты в Крыму решились во всеуслышание заявить о создании УКЦ.

– Все знают, что 9 марта в Крыму арестовали нескольких активистов за то, что они вышли на митинг в честь празднования дня рождения Тараса Шевченко. При этом довольно мало информации о том, кто и по какой причине проводил эту акцию.

– Вообще-то мы каждый год праздновали именины украинского поэта. Просто в предыдущие годы акция не вызывала такого резонанса. С самого начала мы хотели провести мероприятие в соответствии с законами Российской Федерации, уведомить государственные органы, публично позвать всех желающих прийти на акцию.

Планировали мероприятие в парке имени Т.Г. Шевченко, но нам прямо намекнули, что туда не пустят: мол, там на это число уже назначена другая демонстрация.

По факту 9 марта в парке Шевченко никого не было, но нашу акцию перенесли в Гагаринский парк, и нам пришлось делать мероприятие не возле памятника поэту, а у памятника гимнасткам «Три грации». Но нас это совершенно не смутило: хоть у черта на куличиках, но ежегодный митинг мы бы провели в любом случае.

– Но если у вас было разрешение, то как же вас потом арестовали?

– Дело в том, что за мероприятием следила полиция и люди из администрации. У нас было несколько украинских флагов, на одном из них было написано: «Крим – це Україна». Насколько я понял, именно эта надпись и вывела из себя контролирующие органы, хотя, конечно, никакого специального плана демонстрации этого флага не было: это личная инициатива одного из участников открытой акции, который взял его с собой. Наша основная цель состояла в том, чтобы показать, что украинцы в Крыму есть, они имеют свои культурные потребности, игнорировать которые не получится – нужно прислушиваться.

– Ну и что, вас услышали?

– Конечно (улыбается – ред.). Суд дал по 40 часов исправительных работ мне, Саше и Вельдару, а тому человеку, который принес флаг с надписью, – 20 часов, но это уже было позже. Мы понимали, что ничего хорошего подобные акции нам не сулят, но нашу мотивацию и цель такой расклад совершенно не изменил.

Сначала правоохранители повезли нас в полицейский участок и четыре часа продержали там, оформили протоколы об административном правонарушении. Мы спрашивали, за что, собственно, нас задержали, а нам ответили, что мы проводили акцию с украинской символикой, а она не соответствует тематике заявленного митинга.

– То есть в день рождения Тараса Шевченко нельзя ходить с украинским флагом?

– На суде 12 марта судья на аналогичный вопрос Александра Кравченко ответила, что, когда жил поэт, никакой Украины как государства не существовало, а значит Шевченко – это поэт Российской империи. Поэтому, собственно, мы по судейской логике нарушили какой-то закон.

– А как вы отрабатывали 40 часов?

– Никак – мы подали апелляцию, и там процесс пошел своим чередом. Через пару дней после суда начался ажиотаж в СМИ относительно нашего случая, мы вместе с Сашей хотели встретиться с польским корреспондентом ТВ Polsat News Томашем Кулаковским, но нас второй раз задержали.

Формально у нас с собой была «запрещенная» желто-синяя ленточка, а реально они просто не хотели, чтобы мы дали интервью, наверное. Первоначально сказали, что нас задержала местная самооборона, но потом нас передали специалистам центра противодействия экстремизму МВД Российской Федерации.

Там уже нами занялись более плотно, познакомились. Со мной разговаривали вежливо, угроз не было. Саше повезло меньше: он стал объектом агрессии, так как из нас всех он был самым безбашенным (в хорошем смысле этого слова).

– А почему «был»?

– Ему начали приходить угрозы, говорили, что «со здоровьем могут быть проблемы». Он в апреле поехал в Запорожье, сейчас находится в учебке ВСУ. Уже принял присягу, будет служить и защищать свое виденье и понимание Украины.

– С той мартовской акции как изменилась Ваша жизнь? Я читал об увольнении, политически мотивированном нападении…

– С тех пор утекло много воды. Сначала меня действительно уволили из школы, в которой я преподавал историю Украины в старших классах. С тех пор я официально безработный и занимаюсь преимущественно организацией УКЦ.

После этого во второй половине апреля на меня было совершенно нападение: на улице встретил своего ученика с его товарищем. Последний со спины нанес мне удар стеклянной бутылкой и убежал, обозвав бандеровцем. Я, конечно, написал заявление в полицию, снял побои, но очень маленький шанс, что этого молодого человека действительно накажут. По закону есть еще две недели для расследования – пока ждем.

– А как вообще ощущения?

– Я не рассчитывал на все это. Конечно, мне не хватает преподавания, но сейчас мне путь в крымское образование заказан. В общем-то в этом можно найти серьезную мотивацию для общественной деятельности: в ситуации, в которой я оказался, обратной дороги нет – нужно смотреть вперед и желательно не оглядываться.

– Хотел спросить, что из себя сейчас представляет УКЦ, чем занимаетесь и планируете заниматься?

– На данный момент есть инициативная группа, в которой каждый занимается своим направлением. Например, Алена Попова сотрудничает с журналистами. Я больше отвечаю за общие организационные вопросы, являюсь «говорящей головой». Галина Балабан занимается подготовкой украинских курсов, вопросами образования.

Также у нас есть активисты, готовые работать в заданных направлениях, а часть людей, которые не хотят, чтобы их было видно рядом с нами, но сочувствуют нашему делу, помогают решать материальные вопросы. Такой формат тоже существует.

Скоро надеемся запустить образование, дальше будем работать над культурными мероприятиями, откроем сайт. Все по полной программе.

– Кстати, хотел спросить: презентацию в «Скиф-медиа» вы оплачивали из собственных средств? Или это помощь какой-то внешней стороны?

– Нет, это все сами. Сбросился актив и те самые «помогающие». Презентация нам обошлась в 6000 рублей. Вообще пока все, кто материально участвуют в нашей деятельности, находятся в Крыму. С территории материковой Украины и России никакой помощи нет, поэтому пока мы делаем все на собственном ресурсе.

– Допустим, в будущем появится группа людей в России или Украине, которая захочет вас финансово поддержать. Качественная организация фестивалей, выставок, образование – все это дорого. Для этого же необходима формальная регистрация. Не думали зарегистрироваться в Крыму по российским законам?

– Да, конечно на своих ресурсах мы далеко не уедем. Мы были бы рады интересу со стороны украинцев, которые живут в Украине или России. От помощи в столь трудном деле в столь трудное время отказываться никто не будет. Другой вопрос, что пока мы не можем позволить себе регистрацию, хотя это и обсуждается.

Я ставил вопрос о регистрации перед активом. Основной аргумент «против» состоит в том, что в Украине нас неправильно поймут, подумают, что мы «продались» или «стали предателями». Учитывая, сколько мы прошли, не хочется рисковать доверием своего народа.

С другой стороны, по российскому законодательству общественные организации могут и не регистрироваться. Но так мы не получим статус юридического лица, у нас не будет официального счета, и мы фактически будем работать полулегально.

Но этот вопрос мы рано или поздно решим.

– Я прочел множество комментариев о вашей деятельности и для себя отметил две основные группы любопытствующих. Одни буквально воспринимают слова о том, что УКЦ не является политической организацией и вы готовы сотрудничать с местными властями для развития украинской культуры на полуострове, а потому уже критикуют вас и называют чуть ли не предателями. Вторая группа в каждом слове видит двойное дно, стараясь читать между строк. Вот они вас поддерживают, считают вас бесстрашными патриотами. Какая из этих групп ближе к истине?

– Да, это хороший вопрос. Мы уж точно не являемся предателями – пусть те, кто хочет взять наше знамя в руки, приезжают и попробуют взять. А по поводу остального – мне сложно комментировать. Я хочу, чтобы люди в Украине и России поняли одно: мы не можем говорить так, как они хотят это слышать, и действовать так, как они хотят, чтобы мы действовали.

Мы делаем то, что в наших силах, и, невзирая на обстоятельства, будем продолжать выполнять нашу миссию.

– Вот сейчас понятно, что в Крыму есть УКЦ, понятно, кто стоит у его основ, но при этом украинцы плохо представляют предысторию всего этого процесса. Почему именно вы стали основателем центра и как получилось, что за все время (с марта 2014 года) впервые полиция вас арестовала только в марте 2015? Какова личная история человека, который решил заняться проблемами украинской культуры в нынешнем Крыму?

– То, что на нас раньше не обращали внимания, – это просто везение. А о своей личной истории могу сказать следующее. Я всегда был беспартийным, а осенью 2013 года, еще за пару дней до избиения студентов, был на Майдане, когда там шла речь о евроинтеграции.

Дальше, когда события приняли крутой оборот и на первый план вышел лозунг о том, что Виктор Янукович должен покинуть пост президента Украины, мы начали создавать структуры Евромайдана в Симферополе.

Первоначально я просто увидел объявление в социальной сети, что в такое-то время возле памятника Ленину собирается митинг в поддержку киевского Евромайдана. Так все и закрутилось. Приняли решение собираться ежедневно с 18:00 до 20:00. Я вошел в региональный координационный совет.

Потом начали присоединяться партийные активисты, появился офис, его предоставило местное отделение Украинской народной партии. В общей сложности актив Евромайдана тогда составлял от 100 до 120 человек, многие сейчас уже уехали в Украину.

– Ленина хотели сбросить?

– Нет, такого тут не было. Правда, я слышал подобные призывы накануне захвата парламента, но тогда много чего говорили, так что я не воспринял эту информацию всерьез.

– Ясно. А что было уже после захвата административных зданий в Симферополе, когда стало понятно, что геополитическое положение Крыма находится под вопросом?

– После захвата на полуострове начали организовываться другие движения. Например, «Женщины против войны», которые проводили акции у военных объектов, также возникло общее протестное движение из числа представителей политических сил и общественных организаций, которые выступали против присоединения Крыма к России.

Последние проводили митинги на площади Советской, в парке Шевченко, вместе с крымскотатарскими активистами участвовали в событиях 26 февраля под стенами парламента. По итогу можно сказать, что это были несколько недель обострения на фоне относительно мирной зимы 2013-14 года.

– А как Вы сейчас относитесь к Украине?

– Как к стране – прекрасно, как к государству – неоднозначно. Точнее сказать, к Украине мое отношение вовсе не изменилось, а изменилось отношение конкретно к тем людям, которые после революции получили власть в свои руки. Сначала они ничего, совершенно ничего не сделали, чтобы защитить Крым, а потом – чтобы отстаивать интересы украинцев на полуострове.

Отношение к ним ровно такое, какого заслуживают их поступки.