Симферополь – Все выходные дни, связанные с 9 мая, то есть 70-летием Победы, открытый 8 мая мемориал в память жертв концлагеря «Красный» под Симферополем принимает посетителей бесплатно. Сотни, а может, и тысячи людей побывали там уже за несколько дней. У многих на глазах слезы, особенно возле скульптуры «золотой девочки», умоляющей о пощаде. К ее ногам кладут цветы и игрушки. Мемориал действительно впечатляет, потому, что в основу его заложена сильная идея о незабвенности безвинных жертв.
Но оглядевшись вокруг, поговорив с посетителями, воочию видишь, что мемориал не достигает своей цели. По многим факторам видно, что не реальная история этого концлагеря и не память жертв была целью его создателей. Он стал не данью памяти павшим, а средством идеологической обработки несведущих посетителей. И придет время, нашим потомкам мемориал придется в корне переделывать.
Сначала о строительной части. Шефом создания мемориала был строитель по специальности спикер «госсовета» Владимир Константинов. Он здесь проводил планерки, давал задания, проверял качество, принимал работу, в общем, был прорабом этой стройки. Даже беглого взгляда достаточно, чтобы убедиться, что мемориал построен слишком уж наспех, чрезмерно по-советски. Строители явно не успевали сделать все, а сдать нужно было к 70-летию, поэтому сделали только основное, прикрыв недоделки. В связи с явно незаконченным видом теперь объявили, что это всего лишь первая очередь, что будет и вторая, хотя раньше о ней не говорили. Но недострои видны на каждом шагу.
Асфальтированная дорога проложена только к самому мемориалу, который расположен в самом конце поселка Мирного, и на этом обрывается и асфальт, и заканчивается автобусный маршрут. Все дороги вправо и влево так и остались не асфальтированными и с ухабами. Парапет мемориала не успели облицевать камнем, и он так и остался серо бетонный. Мемориал огородили бетонным забором, но он едва отделяет его территорию от разных хозяйственных построек, возвышающихся над ним. И когда посетители подходят к заваленным цветами обелискам с вырезанной звездой, на которых написано, что «здесь был «колодец смерти», – а таких обелисков восемь, причем три из них уже почему-то за пределами самого мемориала, рядом с забором и входом в туалет, – и видят, как в метре от «колодца смерти» полным ходом идет бытовая и хозяйственная деятельность, то это пренебрежение авторов мемориала к погибшим у посетителей ощущения святости и почитания не вызывает. Люди садятся прямо на «колодцы», фотографируют на их фоне самих себя, а не запечатлевают память о жертвах.
Кроме того, колодцы расположены строго рядами, вряд ли они так были расположены в реальности. И оформлены они по-разному. Семь – с красными обелисками, а один – надстройкой в виде часовенки с таким же куполом, как и церковь. Почему?
Не закончено и одно из главных изобразительных средств мемориала. По идее нагромождение бесформенных камней возле «золотой девочки» и в других местах, на самом деле должно быть не каменным хаосом, а образами замученных и погибших жертв, но ни лики людей, ни отпечатки рук на камнях не успели вырезать, и они воспринимаются как часть каменного карьера.
На территории мемориала расположено два туалета, и от них по зеленому «мемориальному» полю в метре от обелисков с надписью «здесь был «колодец смерти» идет ряд люков, то есть либо канализацию прокладывали прямо по могилам замученных, либо сам концлагерь, а значит и «колодцы смерти», были не здесь.
Мемориал в память жертв концлагеря «Красный» (фотогалерея)
Концепция мемориала умышленно искажена
Крымчане понимают, что в память о концлагере «Красном» мемориал рано или поздно должен был быть поставлен. Слишком уж горестное и слишком уж страшное это место. Тем более сделано это должно было быть не наспех, а продуманно, и на века. И дискуссия о том, каким должен быть мемориал началась более двух лет назад. Но вместо серьезного анализа всей истории лагеря и действительно ответственного подхода к отображению ее в мемориале, бывшая Верховная Рада Крыма во главе с Владимиром Константиновым попыталась силой протащить только часть идеи – средний период истории лагеря, всего лишь два с лишним года из более 80-летней истории этого объекта, связанный с оккупацией Крыма гитлеровцами. История лагеря до войны и история лагеря после войны были умышленно отсечены от общей концепции и не взяты в расчет.
Депутат тогдашней Верховной Рады Рефат Чубаров то время предлагал детально продумать концепцию, учесть все периоды истории, и в частности поставить на территории мемориала не только православную церковь, но и храмы всех других конфессией, поскольку в концлагере за всю его историю были жертвами представителей всех религий, однако это не взяли в расчет. Сегодня же, когда вынужденно заговорили о второй очереди, Владимир Константинов говорит, что на территории мемориала будет и мечеть. Можно было бы сказать, что лучше поздно, чем никогда, но не все так просто.
Первоначально мемориал замышлялся как укор неким «крымскотатарским коллаборационистам», поскольку концлагерь охранялся подразделением вспомогательной полиции Shuma, в составе которых среди русских и других добровольцев была и часть крымских татар
Во-первых, дело в том, что первоначально мемориал замышлялся как укор неким «крымскотатарским коллаборационистам», поскольку концлагерь охранялся подразделением вспомогательной полиции Shuma, в составе которых среди русских и других добровольцев была и часть крымских татар. Но сегодня, когда есть указ Владимира Путина о, якобы, реабилитации крымскотатарского народа и других депортированных этносов, эту идею протаскивать сложно. Тем не менее, и в фильме, который целый день демонстрируется в музее, и в экскурсиях о Shuma говорят как о крымскотатарском подразделении, хотя как подчеркивают историки, все формирования во время войны были многонациональными.
Во-вторых, дорога ложка к обеду. И в связи с игнорированием полной истории «Красного», 70-летие Победы прошло под знаком не признания того факта, что жертвы были из числа многих наций, умышленно создается впечатление, что здесь пострадали только славяне и только в войну, и только от рук гитлеровцев, а история детского дома НКВД, потом лагеря НКВД, потом советского лагеря после войны, в котором содержались пленные немцы, выведена за скобки.
В-третьих, объекты мемориала построены так, что будущая вторая очередь из достройки мечети, и надо думать – привнесения в содержательную часть сведений и материалов о жертвах-мусульманах, – будет выглядеть как запоздалая, и как искусственная добавка к основной идее. К тому же, введена она в основную канву, может быть незаметно, без акцента, и уже никакой сущностной роли играть не будет.
В-четвертых, площадь мемориала не большая, если втискивать в уже создавшийся ландшафт и комплекс мечеть, – а нужно также и синагогу, и кенаса, и храмы других религий! – то для них просто нет места, либо это будет неестественное нагромождение мешающих друг другу строений. С архитектурной точки зрения это немыслимо. Этот фактор должен был быть учтен с самого начала.
Важная часть каждого мемориала – персональный перечень тех, кто стал его жертвой. В «Красном» это пока нет, да и называются пока только единичные фамилии. Думается не только потому, что действительный перечень погибших здесь придется еще долго восстанавливать по архивам, но и потому, что полный перечень жертв невыгоден нынешней власти. Нужно будет указать и довоенные и послевоенные жертвы, да и во время войны ими были люди не только со славянскими фамилиями, а это в нынешнюю концепцию русской Победы как не совсем выписывается.
Там ли построен мемориал?
На территории мемориала довелось познакомиться с пожилой местной жительницей Марией, которая просила не называть ее фамилию. Она здесь жила и во время войны. Она только отошла от «золотой девочки» и еще вытирала слезы платочком.
«Я припоминаю, что концлагерь был не здесь, а там далее за селом, прямо в поле, – удивленно и тихо говорила она более молодым подругам, – вот там, за теми деревьями еще туда значительно дальше».
Мы разговорились, и она, еще приглушив голос, доверчиво сказала мне, что мемориал построили здесь потому, что так строителям было просто удобней. По ее мнению, хотели привязать его, во-первых, к концу дороги, потому, что далее в поле дороги нет, пришлось бы строить ее по целине, а это долго, итак еле успели. Кроме того, хотели привязать мемориал к давно установленному здесь памятнику «От комсомольцев Симферопольского района коммунистам и комсомольцам, погибшим в Великой Отечественной войне». И действительно – старый памятник-обелиск сегодня вписан в ткань мемориала и смотрится как ее органическая часть, хотя на него и меньше обращают внимания. Да оформлен он не так, как все вокруг, а в стиле памятников 60-70-х годов. Посмотрите вокруг, сказала мне старушка, сразу за забором мемориала довоенные постройки, крытые черепицей, но лагерь, тем более места казней, были в поле, прямо возле лагеря сельских построек не было.
Жители села еще долго шептались между собой, спорили вполголоса, приводили какие-то доводы. Потом решили, что начальство сильно спешило застолбить свою патриотическую русскую доблесть на фоне жертв, а потому создало совсем не то, что нужно.
Нужен памятник, где были бы написаны фамилии всех, кого здесь убили, вот тогда это был бы памятник жертвам, а так красивая безделушка
«Нужен памятник, где были бы написаны фамилии всех, кого здесь убили, вот тогда это был бы памятник жертвам, а так красивая безделушка. Ну, можно прийти сюда, погулять, подумать, полюбоваться скульптурами и цветами, но самих жертв то не видно…» -- заключила одна из них.
И это не удивительно, те, кто пренебрег самой историей лагеря, его правдой, запросто могли пренебречь и действительным местом. Во всяком случае, это теперь предмет исследования для независимых историков, ведь местоположение лагеря было хорошо известно не только симферопольцам, но и тем криминалистам, кто исследовал доказательства преступлений гитлеровцев после войны, а эти документы прошли по многим делам в судах и в архивах.
Самый главный вывод – поспешно созданный группой инициаторов под руководством Владимира Константинова мемориал жертвам концлагеря «Красный» представляет собой только бледную и во многом фальсифицированную копию того настоящего мемориала, который должен быть здесь возведен. Если потомкам дорога память о жертвах, если они действительно хотят вписать в историю имена всех, кто здесь безвинно расстрелян, замучен и убит за все время существования застенков для содержания людей в неволе, то мемориал нужно основательно переделать, в несколько раз расширить, дополнить его полными историческими данными, вспомнить всех поименно, восстановить историческую правду, а не пользоваться идеологическими мифами.
Олег Соколинский, крымский фотограф
Взгляды, изложенные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
