20 мая Элла Памфилова представила Государственной Думе свой первый ежегодный доклад о правах человека в России.
Доклад Эллы Памфиловой и изменившуюся ситуацию со времен работы ее предшественника Владимира Лукина мы обсуждаем с нашими гостями – Львом Пономаревым, Валентином Гефтером и Константином Боровым.
Владимир Кара-Мурза-старший: Валентин, что привлекло ваше внимание в этом докладе?
Валентин Гефтер: Вся беда в том, что я сегодняшнее выступление Эллы Памфиловой не слышал. Поэтому мне трудно сказать, какой акцент Элла Александровна сделала в Думе. А доклад большой – больше 100 страниц.
Я посмотрел его составные части. Там есть много вещей, которые должны были войти в доклад, и при Владимире Петровиче им уделялось внимание. Это общий фон, на котором происходит наша жизнь за последний год, и конкретные направления деятельности института уполномоченного, с восстановлением нарушенных прав, которые имеют место быть в стране.
Но мне бы хотелось сказать не про фон. Мне хотелось бы сказать о том, что происходило в этом году не в смысле политической ситуации, а с точки зрения кризиса. Ведь мы говорим о том, что кризис пришел к нам издалека – санкции, нефть и так далее. А страдают-то люди не из-за того, откуда пришел, а потому что сегодня что-то становится хуже. И я думаю, что трудовые права, социально-экономическое положение многих категорий людей, если они не в абсолютном измерении ухудшились, то относительно, конечно, стало труднее людям. И как в этих условиях защищать права?..
Мы с Львом Александровичем неплохо, наверное, представляем себе ситуацию в пенитенциарной системе. Год назад, еще перед кризисом, мы проводили совместно со ФСИН во Владимире большую встречу по трудовым правам осужденных. И поняли, что это колоссальная системная задача, а не просто рядовые злоупотребления в отдельных зонах. И она упирается не только в представление о том, что ФСИН – хозяин в зоне, что хочет, то и воротит по части труда. Но еще и потому, что гулаговская система, когда "трудовые рабы" есть в вашем распоряжении, она недалеко ушла. И как ее менять?.. Есть масса неплохих идей о том, как вывести это из-под начальников учреждений тюремных, сделать это серьезной государственной корпорацией, занимающейся трудоустройством и обеспечением нормальных трудовых прав заключенных. И так по многим группам, в том числе и по заключенным. И это самые уязвимые места для большого числа людей.
Лев Пономарев: Прежде всего я хочу сказать о роли омбудсмена в современной России. Дело в том, что омбудсмен – это некий проводник к власти того, что делают правозащитники. Люди обращаются к правозащитникам, к омбудсмену. Но аппарат там чудовищный, мало кого там сумели уволить. Потому что аппаратом руководит администрация президента, платит зарплату, и их уволить довольно сложно.
Владимир Кара-Мурза-старший: Я помню, был конфликт с Мироновым у аппарата.
Лев Пономарев: То есть везде – "конь не валялся". А у нас всего-то три-четыре человека, которые могли бы быть проводниками к власти той работы, которую мы делаем, скажем так, на земле. И Элла Александровна относится к этим людям. Когда Лукин ушел, то назвать некого было. У нас два государственных института правозащитных: в одном – Федотов, в другом – Памфилова. А проводник – это посредник, который умеет говорить на языке власти, понимает, что власть авторитарная, фактически тоталитаризм сейчас уже в России. И Элла Памфилова исполняет роль проводника. Но исполнять ее очень трудно.
А в этом докладе третья глава – это главное: "Приоритеты и рекомендации по обеспечению устойчивого развития в сфере прав человека". И вот здесь она учла наши предложения. А у нас есть довольно профессиональные предложения, потому что мы много чего знаем, понимаем, работаем. Там почти все формулировки, которые мы представляли Элле Александровне. Она заранее собирала наши предложения. И я знаю, что эти предложения легли на стол президента. А дальше – тупик. Нужна политическая воля, чтобы наводить порядок во ФСИН, чтобы там не пытали, не убивали, чтобы там не трудились "рабы". А политической воли нет. То есть все это представляется президенту. Он – гарант прав человека. А дальше – почти ноль.
Владимир Кара-Мурза-старший: А почему правозащитников у нас на протяжении всей истории шельмуют? Со времен Хельсинкской группы 76-го года их всех посадили. А сейчас их обзывают "иностранными агентами" и "нежелательными организациями". Почему так фатально в России недолюбливают правозащитников?
Константин Боровой: Они все-таки мешают, особенно не номинальные госслужащие и правозащитники, условные правозащитники. У нас вообще практика советская очень интересная: вещи содержат в себе нечто противоположное названию. Если говорят "братская помощь", то это значит, что танки войдут в Прагу и будут давить людей. Если говорят "борьба с фашизмом", то эти борцы в Донецкой и Луганской областях обязательно со свастиками будут, с татуировками.
К сожалению, если говорят в сегодняшних условиях в России о правозащите, то речь пойдет, как минимум, о людоедстве. Сегодня проблема прав человека – это основная, фундаментальная проблема. Конечно, внутри есть и задачи заключенных. Есть теоретические вопросы защиты прав человека вообще. Но сегодня происходит настоящее людоедство в Абхазии, в Южной Осетии, в Грузии, в Приднестровье, в Украине, без всяких эвфемизмов, настоящее, полноценное людоедство.
Элла проблему Крыма просто не заметила в докладе. Ну, нет этой проблемы. Нет проблемы прав крымскотатарского населения, которое не просто прессуют, там расстреливать скоро начнут. Я, выслушав Эллу, почитав доклад, посмотрел доклад омбудсмена украинского Валерии Лутковской. Это настоящая работа омбудсмена! Это конфликт без всяких ограничений с Министерством внутренних дел, а не с правами заключенных, по 10-и пунктам: права детей, преследования по политическим мотивам и так далее.
Лев Пономарев: Я хочу сделать замечание. Дело в том, что мы с Эллой Александровной ездили в Украину и встречались с Лутковской и с украинскими правозащитниками. И я там заметил некоторую системную вещь. Украинские правозащитники необъективно относятся к действиям своей власти. Конечно, вмешательство России, прямая агрессия России в Украину... Правозащитники меньше замечают нарушения прав человека со стороны киевской власти. Но это все объяснимо. Поэтому не надо преувеличивать. Они вместе с украинской властью борются с агрессией России. И там вектор в эту сторону направлен. А то, что "Айдар", допустим, пытает людей, они это не слишком замечают.
Владимир Кара-Мурза-старший: Давайте послушаем Эллу Памфилову, которая похвасталась, что впервые заложен фундамент государственной политики защиты прав человека.
Элла Памфилова: Я благодарю вас за интерес к деятельности уполномоченного. И хотела бы сказать, что этот год был, конечно, необычный, первый вот такой начался. Вы меня утвердили именно 18 марта. Естественно, начала я свою деятельность с поездки... первая поездка была в Крым. И если вы посмотрели и почитали доклад, там довольно большой и подробный раздел, связанный с проблемами в этот сложный переходный период.
Я полагаю, что самым большим достижением за этот год – был заложен фундамент для создания единой государственной системы защиты прав человека, независимой системы, основой которой послужили поправки, внесенные президентом в конституционный закон "Об уполномоченном по правам человека". И я благодарю вас за то, что вы поддержали. Это, действительно, дает мощный импульс для дальнейшей системной работы, формирования рамочных законов, укрепления статуса уполномоченных как на федеральном, так и на региональном уровнях, обеспечение большей независимости и возможностей региональных уполномоченных, лучшей координации взаимодействия между мною, как федеральным уполномоченным, и региональными уполномоченными. И я полагаю, что абсолютно верный выбран вектор.
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
