Киев – Командир Крымской сотни в составе добровольческого батальона «Днепр-1» Иван с псевдо «Крым» рассказал Радіо Свобода об обороне метеостанции Донецкого аэропорта, о важности оформления официального статуса для бойцов и о том, почему для него война началась с Крыма.
– Мы приехали на метеостанцию на ротацию. Заменяли ребят из нашего батальона. Пробыли там всего 2 недели – где-то с 25 декабря по 7 января.
Там с этой метеостанции такой обзор хороший, что все как на ладони видно – и вышку, и терминал – старый и новый, и пожарную часть между ними. Мы наблюдали бои – как «сепары» работали одновременно и по вышке, и по терминалам. Как выезжал танк и работал по терминалу. Было и так, что мы работали по пожарной части, по «сепарам», которые на тот момент работали по терминалу, а их танк бил по нам. Такой вот треугольник.
Читаешь о «перемирии», и в тот самый момент видишь, как идет бой на вышке или в терминале
Нам приходилось и участвовать в боях, и наблюдать, как идут бои. В интернет заходишь, читаешь о «перемирии», и в тот самый момент видишь, как идет бой на вышке или в терминале.
Во второй половине января начались активные бои за аэропорт, и наши военные воспользовались этой дорогой. В конце концов они решили, что можно через метеостанцию выскакивать на взлетную полосу и идти на терминал.
А когда мы там стояли, наша задача была удерживать ее, отражать диверсионные группы, которые постоянно пытались зайти слева-справа, со стороны «Спартака» нас обойти, чтобы сделать засаду. Мы должны были отражать их атаки и удерживать эту геодезическую вышку, чтобы можно было в любой момент воспользоваться этой дорогой, ведущей к взлетной полосе.
За время нашего пребывания там военные не пользовались этой дорогой, ездили с обысками через блокпост «сепаров», но надо было эту вышку удерживать, потому что в любой момент она могла понадобиться. Тем более, она была отбита у сепаратистов, уйти из нее означало бы снова ее вернуть, то есть все было бы зря.
Мы должны были отражать их атаки и удерживать эту геодезическую вышку, чтобы можно было в любой момент воспользоваться этой дорогой, ведущей к взлетной полосе
Когда мы были на вышке, то у нас не было ни убитых, ни раненых. Было без потерь, хотя работали по нам очень плотно. Больше всего запомнился день, когда мы проснулись утром от того, что по нам бил танк прямой наводкой. Прямые попадания были в здание, где мы жили, в саму вышку, на которой стояли все эти локаторы, работали с очень близкой дистанции и очень прицельно.
Эту вышку удерживала 93-я бригада, у них не хватало людей, они попросили ребят из «Днепра-1», чтобы они прислали кого-то в подкрепление. Получилось так, что ребята приехали и остались там с девяносто третьей бригадой, затем 93-я ушла – осталось только 2-3 человека их – и получается, что «Днепр-1» сам удерживал метеостанцию. Затем мы приехали на ротацию, наши ребята отбыли там 2 недели, мы заехали, они уехали, с нами оставалось еще 2 человека с 93-й бригады. Затем к нам приехали еще ребята из батальона «ОУН», они как «Деды Морозы» – в новогоднюю ночь пришли к нам, и оставались с нами, пока мы были там. Затем мы ушли, но они оставались там некоторое время.
Ротация была у нас ночью. Одни приехали, другие собрали вещи, чтобы уехать. Правда, все это было под обстрелом, немного насыпали минами, и снайперы работали постоянно. Так что мы быстро все собирали, забросили вещи и уехали. Так быстро собирались, что даже забыли кое-что.
Мы проснулись утром от того, что по нам бил танк прямой наводкой. Прямые попадания были в здание, где мы жили, в саму вышку
Но если сравнивать метеостанцию с тем же терминалом, то к метеостанции было проще добраться, так что можно сказать, что выезжали мы более или менее спокойно, по сравнению с ребятами из аэропорта.
До этого мы были в Иловайске, прорвались с боем из этого окружения, неоднократно в Песках.
«Оформление для нас было делом принципа»
– У нас своя сотня в составе батальона «Днепр-1», это крымчане. К тому же, у нас своя группа, мы мусульмане. Всего нас там было около 10 человек.
Мы и так, и так братья. В первую очередь по вере. Большинство из нас из Крыма, земляки, что само по себе тоже объединяет. Ну и несомненно, то, что мы были на войне, тоже сближает. Я не скажу, что до этого братства не было, но оно укрепляется, становится сильнее. Это у нас добровольческое объединение, как и «Днепр-1», оно состоит из добровольцев.
У нас своя сотня в составе батальона «Днепр-1», это крымчане. К тому же, у нас своя группа, мы мусульмане
Мы официально оформлены, как надо. Для нас это было принципиально. Я как командир был категорически против того, чтобы ребята воевали неоформленными. Там существует много факторов. Например, если человек ранен, были такие случаи, что их никто не хотел лечить. Приходилось их как-то оформлять где-то задним числом. К тому же, мы видим, как сейчас с добровольцами поступают – завтра к тебе придет СБУ или милиция и скажет, что ты когда-то где-то там незаконно бегал с оружием, не оформлен и может кого-то убил или припишут тебе, что ты кого-то убил. И потом ты будешь крайним. А если ты оформлен, то тебе никто ничего не скажет.
Я понимаю тех ребят, которые не оформляются сегодня, потому что не все хотят быть под командованием наших военных «гениев», их тоже надо понять. Но нам, можно сказать, повезло, мы нашли золотую середину – и командование у нас хорошее, адекватное, жалоб никаких нет, в то же время мы оформлены, никто не может сказать, что мы какие-то нелегалы. Наше командование всегда было с нами – и в Иловайске, и в Песках. Это не просто командиры, которые сидят в штабе и протирают штаны. Мы в Иловайске вместе выходили с тем же Березой. Он не убежал, как остальные.
«Нельзя сравнить потерю Крыма с потерей Донбасса»
Если спросить нас, крымчан, тех, кто воюет во всех подразделениях в зоне АТО, они вам скажут, что для них война началась с Крыма
– Если спросить нас, крымчан, тех, кто воюет во всех подразделениях в зоне АТО, они вам скажут, что для них война началась с Крыма. Она началась 27 февраля, когда первые грузовики с «зелеными человечками» появились в Крыму и начали захватывать объекты.
Для меня война началась 26 февраля 2014 года, когда мы собирались под стенами крымского правительства в Симферополе и пытались не дать принять решение об отделении Крыма от Украины.
За Донбасс мы воюем, хоть как-то пытаемся его отстоять, а в Крыму было так, что мы ничего не могли там сделать, там не было оружия, не было боевых действий, и ты просто сидел и наблюдал, как твоя родина просто «сливается». Если здесь ты можешь еще как-то бороться, хоть как-то повлиять на ход событий, то там не было такой возможности абсолютно. Это гораздо больнее, когда ты вот так сдаешь свою родину, ничего не делая, чем когда ты пытаешься ее спасти.
«Люди Донбасса напоминают мне поволжских немцев»
– Были в СССР так называемые «поволжские немцы». Они при Екатерине приехали в Российскую империю, их поселили в Поволжье, а затем их оттуда депортировали в Казахстан. Еще часть жила в Одесской области. После распада СССР они выехали в Германию. И когда они здесь жили, их всегда в школе дразнили, называли «фашистами», «фрицами», а они говорили: «Нет, мы россияне». А после распада СССР они «резко» стали снова немцами.
Это тоже трагедия этих людей, потому что у них проблема с идентичностью. Они считали себя россиянами, но россияне не считали их такими, а потом они стали немцами, а немцы их тоже не считают своими.
Так и люди Донбасса – они вроде бы родились и выросли здесь, но мы знаем, как Донбасс заселялся после Голодомора, что у всех у них русские корни. Вот они кричат «мы русские», но в России их видеть не хотят, а в Украине им жить не хочется, им «в западло» быть «хохлами». Такие они – ни туда, и ни сюда – люди без стержня, беспозвоночные просто. Поэтому такая беда на Донбассе.
Я вам так скажу, там идейных, тех, которые за «Новороссию» или Россию, очень мало – там большая часть беспозвоночных, равнодушных, которым все равно – «моя хата с краю»
Нет, конечно, не все. Есть определенный процент людей, которые имеют свое мнение. Но, вы знаете, я был в Иловайске. Мы там, когда полгорода удерживали, нам приходилось тесно общаться с местным населением.
Я вам так скажу, там идейных, тех, которые за «Новороссию» или Россию, очень мало – там большая часть беспозвоночных, равнодушных, которым все равно – «моя хата с краю» и лишь бы меня не трогали. Я лучше буду дело с врагом иметь, который имеет свою четкую позицию, чем с тем человеком, который сегодня твой враг, завтра он тебе улыбается, а послезавтра воткнет в спину нож.
С такими людьми нельзя иметь дело, потому что никогда не знаешь, что от них ждать. Это главная проблема Донбасса.
