Неопределенность Путина

Генпрокуратура России начала проверку законности признания независимости республик Прибалтики Госсоветом СССР в 1991 году, сообщил "Интерфаксу" во вторник источник, знакомый с ситуацией.

Это сообщение "Интерфакса" породило много шуток в интернете с предложениями, что еще можно проверить прокуратуре. Однако инициатива Генпрокуратуры заодно напомнила и об обсуждавшихся с прошлого года страшноватых сценариях появления в Прибалтике "вежливых людей".

Вот фрагменты сообщения "Интерфакса":

"Юридически решение о признании независимости стран Балтии ущербно в связи с тем, что оно принималось неконституционным органом", – прокомментировал собеседник агентства соответствующий депутатский запрос в главное надзорное ведомство.

По его мнению, ответ на это обращение "будет аналогичен запросу по Крыму". Источник агентства напомнил, что Генпрокуратура РФ уже признала незаконным решение о передаче в 1954 году Крыма из состава РСФСР в состав Украины, однако, по его словам, это решение не имеет реальных правовых последствий...

Вместе с тем он считает, что ответ Генпрокуратуры на запрос должен быть "более взвешенным". "Признавая незаконными те или иные судьбоносные решения, можно зайти слишком далеко – вплоть до проблемы легитимности создания СССР и других государств", – отметил источник.

Потому, полагает он, при принятии подобных решений по депутатским запросам "надо учитывать не только правовой, но и политический аспект поднимаемых вопросов".

Что означают эти действия прокуратуры? Это какое-то послание Кремля или инициатива на местах? Попытка разгадать, что стоит за тем или иным действием российских властей, нынче напоминает жанр кремленологии, попытку по мозаике мелких событий воссоздать логику Кремля.

Политолог Мария Липман замечает, что нам ничего неизвестно о том, как российская власть принимает решения, как устроена процедура распоряжений, кто кому их отдает, как и когда:

– Принятие решений в России последних уже долгих лет – это вещь абсолютно непрозрачная, и мы, конечно, на этот вопрос ответить не можем. Другое дело, что есть впечатление в течение последних полутора-двух лет, на фоне совершенно очевидного авторитарного крена, довольно радикального сужения общественного пространства и поворота в сторону консерватизма, что в этот тренд встраивается любое ведомство, должностные лица, лоялисты, каждый на своем месте хочет обратить на себя внимание и действовать в соответствии с общей тенденцией. Это касается, например, законодательных инициатив, которые в огромном количестве появляются, и совсем не факт, что тот, кто инициирует очередной такой антизападный или антилиберальный законопроект, действует по какой-то инструкции. Есть некая общая тенденция, к которой люди приспосабливаются, иногда действуют с опережением, а иногда и вовремя. Я бы сказала, что эти инициативы по проверке законности хоть присоединения Крыма, хоть отделения стран Балтии, из такого же рода. Разница состоит в том, что, когда принимается новый закон, который касается российских граждан, то есть возможность его применять. Он не всегда применяется, часто применяется избирательно, но, во всяком случае, есть механизмы, которые позволяют применять соответствующие законодательные акты. Что касается этих инициатив, то тут как-то не совсем понятно, какие будут последствия, юридические ли, политические ли. Ну, Крым и так присоединен уже к России. Рассмотрение того, каким образом он был присоединен к Украине в советское время решением Хрущева, это, в общем, как-то совершенно не меняет положение дел, не имеет никаких практических последствий. Можно говорить о том, что это может быть для внутреннего использования, чтобы укрепить представление внутри самой России, что Крым сущностно и во все времена был российским. Но таких и сомнений нет внутри России, и поддерживает присоединение Крыма колоссальное большинство, практически можно сказать, что все граждане России, существенно больше 80 процентов, а то и 90. Что касается рассмотрения вопроса о том, как отделялись страны Балтии, опять же, допустим, прокуратура сама с собой решит, что это было сделано незаконно. Ну и что?

​– За этим стоит ясный сценарий, и его не только политологи обсуждают с тех пор, как в Крыму появились "вежливые люди". И подобные сценарии заканчивались как минимум Третьей мировой войной, а как максимум ядерной войной. Люди воспринимают это сообщение ровно в одном смысле, и я думаю, что в Москве это понимают.

– Надо вспомнить, что страны Балтии с тех пор стали членами НАТО. Прокуратура начинает такого рода рассмотрение, а влиятельный человек в России, Сергей Иванов, глава президентской администрации, совсем недавно в интервью "Файнэншл Таймс" сказал, что война с НАТО для России является самоубийством. Вот такую формулу мы услышали от главы президентской администрации. Если такого рода безумные планы обсуждаются где бы то ни было, мне кажется, что наличие или отсутствие решений прокуратуры о том, было это законно или нет, на них совершенно не влияет. Если сейчас прокуратура решит, что отделение было незаконно, тогда, между прочим, и само существование Российской Федерации в ее нынешней форме тоже как-то становится юридически сомнительным. И тогда непонятно, в чем состоит изначально основание существования России в тех границах, в которых она существует сегодня. Но в любом случае наличие или отсутствие решений прокуратуры о законности или незаконности отделения Прибалтики, по-моему, никак не влияет на абсолютно безумные планы, если они существуют, начинать восстановление контроля со стороны России над странами Балтии военными средствами. Я надеюсь, что высказывание, которое прозвучало из уст главы президентской администрации, правильно отражает представление тех, кто принимает самые главные решения в Кремле.

​– Люди, воюющие на востоке Украины, не согласятся с этим, но, в принципе, в последние месяцы наступила некая пауза после событий зимы. У вас есть ощущение, что за этот срок что-то изменилось? Можно поговорить и о так и не понятом недавнем звонке Путина Обаме, но в целом эта пауза непонятно с чем связана: то ли это влияние экономики, то ли просто Кремль что-то пересматривает в своих подходах к ситуации.

– Есть ощущение, я бы очень осторожно здесь говорила, что вероятность военной эскалации, которая была очень высока еще не так давно, сейчас ниже. Я бы на этом остановилась. Сказать, что принято какое-то окончательное решение... Мы опять-таки совершенно не знаем, как решения принимаются, как они выглядят. Допустим, сейчас даже где-то и принято это решение, и мы через какое-то там волшебное стекло увидим, что где-то лежит бумага, на которой написано, что конфликт замораживается, но это не значит, что это решение не может быть пересмотрено через какое-то время. Собственно, события, которые развиваются между Россией и даже уже не Украиной, а Западом, они весьма разрушительны для России. Крым присоединен к России, и поддержка российских властей, главным образом президента Путина, выросла и удерживается на неслыханно высоком уровне, последние опросы дали результат еще более высокий – 89 процентов одобряют деятельность президента Путина. Но одновременно Россия платит очень высокую экономическую цену. Дело не только в санкциях, дело и в других событиях и обстоятельствах, которые привели к тому, что в условиях конфронтации и частичной изоляции от западных стран экономическое положение России очень тревожное, и оно ухудшается. И дальнейшая эскалация, если бы она произошла, она бы еще сильнее усугубила экономическое положение России, и цена, которую Россия платит за свою позицию в этом противостоянии, выросла бы довольно значительно. Можно думать о том, что подобного рода соображения не чужды тем, кто принимает решения в Кремле, что рассматриваются или взвешиваются резоны за и против эскалации, но при этом не надо думать, что если эскалации нет, то можно успокоиться. То, что происходит в восточной Украине, – это крайняя нестабильность. И это происходит на границе России, и остается непонятным и тревожным вопрос о том, как будут развиваться события внутри самого Донбасса, тех частей Донецкой и Луганской областей, которые не контролируются сегодня правительством Украины. Нужно помнить о том, что наличие этого конфликта, даже замороженного, – это все-таки важный рычаг в руках России, которым она может пользоваться в своих отношениях с Украиной. Это непонятная проблема того, а кто, собственно, должен финансировать эту большую достаточно территорию с довольно значительным населением. Но никто кровью не распишется, и ни на каких скрижалях не будет написано, что дальнейшая эскалация невозможна. Возможно, есть желание, так сказать, зафиксировать статус-кво: Крым является частью России, те территории, которые находятся под контролем тех, кто называет себя "ДНР" и "ЛНР", не контролируются Украиной. Если это статус-кво, то все равно он остается очень тяжелой проблемой для европейской безопасности, для западных стран и западных лидеров, для Евросоюза, для США. Это очень тяжелые отношения с Россией, с которой совершенно невозможно достичь никаких соглашений, добиться того, чтобы Россия перестала быть очень серьезной заботой для всего западного сообщества. Никаких, я думаю, уступок тут не может быть. Никаких договоренностей достичь невозможно – это к вопросу о том, зачем там Путин звонил Обаме и какие вопросы решались, и в какой мере важным сюжетом оставалась Украина. Никаких соглашений на сегодняшний день в обстановке тяжелого недоверия и тяжелого раздражения друг другом достичь невозможно. Так что не надо думать, что отсутствие эскалации – это какое-то разрешение проблемы. Разрешения все равно нет.

​– В нынешней ситуации все выглядит так, что отступление России невозможно для Путина, о цене эскалации вы сказали, остается только среднее положение – такой "подмороженный", конфликт. Это может быть стратегией Путина – действовать ситуативно, выжидая, что, может быть, что-то изменится само по себе.

– Ну, опять же мы совершенно не знаем, каковы расчеты в Кремле. Вопрос о запасе прочности режима – это вопрос, по которому и в России, и за пределами России вы найдете диаметрально противоположные точки зрения. Высокопрофессиональные эксперты будут придерживаться противоположных точек зрения, что через год наступит коллапс или, наоборот, на годы еще у России хватит запаса прочности. Ситуация совершенно неопределенная, и я бы сказала, тут интересно то, что президент Путин, который на протяжении многих лет доказывал, что он такой виртуоз по части создания неопределенности для других, и это было его очень сильным козырем в отношениях с другими странами, сегодня он сталкивается сам с неопределенностями, которые он не в состоянии контролировать. Это и вопрос о санкциях, это и вопрос о цене на нефть, это и вопрос о том, как, собственно, будет развиваться положение дел внутри страны с экономикой и социально-экономическими проблемами, на сколько, собственно, долготерпения российских граждан хватит. Все это вещи, которые он контролировать не может и которые делают для него управление страной более сложным делом, чем это было прежде. Но одновременно, поскольку нет согласия между экспертами в том, будет коллапс через год или, наоборот, запас прочности велик, я думаю, что какой-то расчет у Путина может быть на то, что и за пределами России, вообще говоря, остается очень много неопределенности. Мир пришел в состояние беспорядка, в мире существуют огромные угрозы. В этом смысле конфликт, который разыгрался в Европе неожиданно для всех (на территории Украины идет война), может отойти на второй план. У нас сегодня есть страшнейшая угроза для человечества в виде "Исламского государства", есть проблемы, связанные с Ираном, есть проблемы, связанные и с Европой. Выйдет ли Греция из Евросоюза или нет? Если Греция выходит из Европейского союза, то это уже совсем не тот Евросоюз, и вообще непонятно, каково его будущее. Там впереди предстоит еще референдум в Великобритании, и неизвестно, что будет дальше. И вполне возможно, что расчет Путина может быть на то, что какие-то серьезные кризисы и конфликты будут развиваться на Западе, и что это будет происходить быстрее, чем Россия исчерпает свой резерв прочности.

Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода