Ташкентский процесс

Когда исторические события явственно приобретают черты сегодняшнего дня – прошлое становится актуальностью. Казалось, судебные преследования активистов крымскотатарского национального движения – явления далекого прошлого. Увы, репрессии против участников движения – уже очевидная реальность нынешнего Крыма, а потому вновь и вновь мы обращаемся к опыту прошлых поколений...

С 1 июля по 5 августа 1969 года в здании Ташкентского городского суда проходил «многофигурный» процесс крымских татар, вошедший в историографию как «процесс десяти», или «ташкентский».

Десять подсудимых – Светлана Аметова, Решат Байрамов, Айдер Бариев, Ридван Гафаров, Роллан Кадыев, Риза Умеров, Иззет Хаиров, Мунире Халилова, Исмаил Языджиев, Руслан Эминов – обвинялись в том, что «включились в активную деятельность по решению так называемого крымскотатарского вопроса... занимались изготовлением и распространением различного рода документов, содержащих заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй, сбором подписей под этими документами, проведением нелегальных сборищ... размножением клеветнических документов». Это были люди разных возрастов и профессий, среди подсудимых были две молодые девушки – Мунире и Светлана. Их всех объединяло главное – активное участие в крымскотатарском национальном движении.

В обвинительном заключении говорилось, что основанием к возбуждению данного уголовного дела послужил документ под названием «Траурная информация №69», квалифицированный как «клеветнический». Как было установлено в ходе предварительного следствия, «в течение ряда лет, начиная с 1965 года, в Узбекистане действуют так называемые «инициативные группы» из лиц татарской национальности, ранее проживавших в Крыму, а подсудимые – десять человек – были наиболее активными членами нелегальных инициативных групп».

Процесс готовился долго – почти год. В ходе предварительного следствия были собраны тома документов, изобличающие якобы антисоветскую деятельность подсудимых. В ноябре 1968 года (большая часть фигурантов дела была арестована 13 сентября 1968) состоялся обыск у опального генерала Петра Григоренко. Как вспоминает диссидентка Наталья Горбаневская: «Обыски шли по крымскотатарскому делу (Иззета Хаирова и других), обыск у Григоренко проводил «сам» Березовский, приехавший из Ташкента». Печально известную фигуру следователя Березовского, специализировавшегося по процессам крымских татар, хорошо знали не только активисты национального движения, но и московские диссиденты.

Более 2 тысяч крымских татар обратились к Григоренко с просьбой выступить общественным защитником на этом процессе. Однако прибыв в Ташкент в начале мая 1969 года, генерал был арестован. Интересно, что первый же документ его надзорного дела Прокуратуры СССР – справка по уголовному делу №109, то есть процессу десяти активистов крымскотатарского движения. Дело Петра Григоренко было позднее «выделено в отдельное производство» именно в связи с этим делом крымских татар.

Важно сказать, что о готовящемся процессе десяти крымских татар уже знали на Западе. В надзорном производстве Прокуратуры СССР фигурантов дела сохранилось несколько обращений в их поддержку, в частности письма зарубежной правозащитной организации «Amnesty International» (Международная амнистия). Член организации, норвежка Соня Лехен в письме на имя Председателя Совета Министров СССР Алексея Косыгина просит обратить его внимание на дело арестованных в сентябре 1968 года активистов крымскотатарского движения и вынести справедливый приговор: «Будучи членом организации Международная Амнистия (Amnesty International), которая не является политической организацией и которая посвятила свою деятельность идеям Всеобщей декларации прав человека, позволю себе привлечь внимание на дело Роллана Кадыева, Иззета Хаирова, Светланы Аметовой и других… Судя по поступившей ко мне информации, трудно сказать, что они совершили что-либо преступное, и поэтому я прошу, Ваше Превосходительство, пересмотреть их дело и попытаться понять их желание воссоздать Крымскую Татарскую Республику и вернуть население этой республики из мест поселения в Центральной Азии».

Совершенно очевидно, что проблема крымских татар к этому времени приобрела определенный резонанс в мире, хотя нет оснований полагать, что в данном случае письма иностранных корреспондентов существенно повлияли на окончательный приговор.

Суд, как и большинство процессов крымских татар, проходил в атмосфере строгой секретности. Вот что вспоминает о процессе Николай Сафонов – адвокат подсудимых Айдера Бариева и Ридвана Гафарова: «Здесь на скамье подсудимых оказался весь актив, и он-то уж постарается использовать этот процесс в своих целях, привлечь внимание общественности к беззаконному положению крымских татар у нас в стране. И как бы власти ни пытались приуменьшить значение этого дела, как бы ни старались приглушить резонанс от судебного заседания, им вряд ли удастся это сделать… инициативная группа намерена держать возле городского суда 300-500 человек крымских татар ежедневно. Не пустить их в здание суда власти могут, что они и сделали, ссылаясь на чисто формальное основание – маленький зал, а вот запретить людям сидеть возле здания суда уже не в силах».

Конечно, повод для разгона крымских татар, продолжает Сафонов, найти всегда можно, например, спровоцировать массовые беспорядки, но крымские татары ведут себя возле суда организованно… «Даже такое их мирное поведение раздражает власти, и они бы дорого заплатили за то, чтобы как-то освободиться от толпы. Ведь каждый день мимо здания городского суда проходят сотни, тысячи граждан, эти люди видят толпу и рассказывают об этом на работе, дома и выходит, что… основная цель власти не достигнута – тихого процесса по делу крымских татар не получилось с самого начала».

Действительно, целью подсудимых было использовать процесс для привлечения внимания общественности – как советской, так и мировой – к бесправному положению крымских татар в стране. По свидетельству Сафонова, именно поэтому они «отказались от такого грозного оружия в их руках, как отказ от дачи показаний в судебном заседании, и решили все же заговорить, даже те из них, кто на предварительном следствии не проронил ни слова».

Когда знакомишься с материалами дела, невозможно не поразиться мужеству, с которым подсудимые рассказывают о своем народе и национальной проблеме крымских татар. Особенно если вспомнить, что события разворачивались в 1969 году, когда любое инакомыслие в сторону отступления от принятых идеологических установок не только не приветствовалось, но и сурово наказывалось. А ведь эти люди находились в неволе, на скамье подсудимых, и от каждого их слова зависело то, каким будет окончательный приговор!

Признав почти все факты, которые имели место: информации, письма, написанные ими в адрес учреждений и частных лиц, подсудимые категорически отрицали то, что эти документы носят клеветнический характер, считая, что изложили в них правду и только правду.

5 августа 1969 года Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Узбекской ССР, признав всех подсудимых виновными по предъявленным им статьям 190-1 УК РСФСР и аналогичным республиканских кодексов Украины и Таджикистана, приговорила: Решата Байрамова и Роллана Кадыева – к трем годам лагерей общего режима, Айдера Бариева и Иззета Хаирова – к полутора годам, Ридвана Гафарова и Исмаила Языджиева – к одному году ИТК общего режима. Руслан Эминов был приговорен к шести месяцам исправительных работ, в отношении Ризы Умерова суд нашел возможным применить условное осуждение, учитывая степень содеянного, то, что он ранее не был судим, а «его жена была участницей партизанского движения». Осужденные на десять месяцев лишения свободы Светлана Аметова и Мунире Халилова были освобождены как отбывшие меру наказания во время предварительного следствия.

5 августа, после вынесения приговора, толпа крымских татар, собравшаяся около суда, человек 500-700, организованно двинулась к зданию прокуратуры, а затем к зданию ЦК КП Узбекистана. У прокуратуры была устроена сидячая демонстрация. За два квартала до здания ЦК на идущую демонстрацию напал большой отряд милиции. Часть демонстрантов была рассеяна, часть задержана… Так закончился один из самых известных политических процессов крымских татар советского времени.

Материалы дела были изданы отдельной книгой «Ташкентский процесс», вышедшей в 1976 году в Амстердаме. У этой книги особая история. В ней нет ни авторов, ни составителей, хотя в том, что она вышла – заслуга многих людей. Так, например, известно, что записи выступлений в зале суда стенографировал Зевид Газиев. Как вспоминает он сам: «Записи делать не разрешали, но и следили не очень строго, приютившись за чьей-либо спиной, можно было писать».

Было бы в высшей степени уместно и справедливо переиздать «Ташкентский процесс» с дополнениями и исправлениями. Об этом мечтал ушедший несколько лет назад из жизни участник процесса Айдер-агъа Бариев. Новое издание этой сегодня уже фактически недоступной широкому читателю книги было бы скромной данью уважения людям, которые 46 лет назад мужественно и стойко отстаивали права и человеческое достоинство целого народа.

Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба