После того как президент Украины Петр Порошенко подписал пакет законов о декоммунизации Украины, предусматривающий в числе прочего свободный доступ граждан в архивы СБУ и МВД, десятки исследователей, историков и простых людей уже воспользовались возможностью получить доступ к ранее засекреченным документам. В их числе – Руслан Забилый, директор львовского музея «Тюрьма на Лонцкого». В здании музея до войны располагалась тюрьма НКВД, с 1941-го по 1944 годы – следственная тюрьма гестапо, а с 1944-го по 1991-й – следственный изолятор МГБ-КГБ СССР. Еще недавно, в 2011 году, при Викторе Януковиче, Служба безопасности Украины обыскивала музей, изымала в нем документы и арестовывала сотрудников по подозрению в «разглашении государственной тайны». Теперь все изменилось, и Руслан Забилый может сам приходить в архив СБУ и изучать документы, свидетельствующие о преступлениях как нацистских, так и советских карательных органов.
В интервью Радио Свобода Руслан Забилый рассказывает о красноармейском командире, завербованном гестапо, ставшем начальником лагерной полиции, а затем вернувшемся в ряды Красной армии, о членах монархического движения, сидевших в тюрьмах НКВД и КГБ вплоть до середины прошлого века, а также о методах физического воздействия, применявшихся к заключенным в позднесоветский период:
– Еще начиная с 2010 года я и мои коллеги многое делали для того, чтобы архивы были открыты, и сегодня мы имеем результат: мы можем работать совершенно спокойно не только в архиве СБУ, но также и в архиве МВД, в архиве Службы внешней разведки, Министерства обороны и в других архивах. Но на данный момент наилучшая ситуация с работой в архивах именно в архиве СБУ. У них больше опыт рассекречивания, опыт работы с историками, соответствующий штат в этом архиве – если сравнивать архив СБУ и архив МВД, где дел в два раза больше, но в штате лишь около 10 архивистов. Конечно, есть проблемы, есть трудности, которые нужно решать на государственном уровне, но этот процесс не только идет, но и будет более эффективным.
– Какие категории документов уже доступны, а какие еще нет?
– Сейчас доступно буквально все! Это и агентурные дела, и наблюдательные дела, дела по спецоперациям КГБ, МГБ. Например, нас очень интересовали дела по концлагерю "Шталаг 328" – это по соседству с нами, с нашим музеем. Львов – единственный, наверное, город в Европе, в самом центре которого был военный концлагерь. Мы по нему имели очень ограниченную информацию, но сейчас, например, мы можем изучать литерное дело по этому концлагерю. Мы можем изучать дело, и оно у нас уже есть, по деятельности бывшего офицера Красной армии Андрея Якушева, который был в этом концлагере начальником полиции. Это более 30 томов. Лейтенант, командир пулеметной роты, который стал вдруг начальником полиции в концлагере для военнопленных. Его история очень интересная, в некотором смысле показательная. Он был завербован как агент гестапо, который занимался разработкой трамвайного депо, где работали рабочие, и там могли быть какие-то антинацистские настроения. Он выполнял задание по разработке польского подполья, Армии Крайовой, он выполнял задание по разработке подполья Организации украинских националистов (ОУН). Это был очень жестокий человек, который никого не щадил, он делал успешную карьеру не только начальника полиции в концлагере, но и агента гестапо. Как бывший военнопленный он в 1944 году снова очутился в Красной армии, воевал даже против Японии, но по вновь открывшимся материалам – наверное, работники СМЕРШа ознакомились с трофейными документами, которые были в 1944 году захвачены во Львове, – он был осужден на 10 лет тюрьмы в 1946 году. А в начале 70-х годов один из бывших военнопленных этого концлагеря его опознал в Ростове-на-Дону, было открыто новое дело, которое расследовалось уже по его деятельности как начальника полиции. В результате он был осужден к высшей мере наказания – расстрелу.
В этом лагере были не только украинцы, русские или евреи, там были и аварцы, и французы, и итальянцы
В этих делах вскрывается очень много интересных фактов о том, в каких условиях жили военнопленные, каких национальностей были военнопленные в этом концлагере. Я хотел бы сказать, что там были не только украинцы, русские или евреи, там были и аварцы, и французы, и итальянцы, и так далее. Сейчас это место во Львове привлекает внимание, там установлен памятный крест, посвященный жертвам этого концлагеря. Он находился на территории бывшей цитадели, это оборонительное сооружение, крепость, построенная в конце XIX века. В таком фактически первозданном состоянии она единственная из сохранившихся в Европе. Такие крепости строились по единому проекту во всей бывшей Австро-Венгерской империи. Но где-то остались отдельные, грубо говоря, детали – башни или отдельные цитадели, или казармы. Здесь у нас полный комплекс, который представляет огромный интерес и для историков, и для туристов.
– С 1944 года в тюрьме на улице Лонцкого размещался следственный отдел и следственный изолятор НКВД, какие истории из этого периода времени вам удалось найти в архивах?
– Разные истории. Их настолько много, что нам, если откровенно говорить, нужно сидеть в архиве не по несколько недель, а может, по несколько месяцев и лет, не вылезая оттуда. Потому что очень много есть тайн, вопросов, которые нас интересуют, и относительно режима, относительно функционального назначения этой тюрьмы, и конечно же, главное – это судьбы людей, которые здесь находились. Люди очень разные, разного социального происхождения, от обычных сельских жителей до интеллигенции, представителей церкви. Последняя информация, которая нас заинтересовала, мы еще будем искать дополнительную информацию в архивах, это то, что здесь были даже представители русского монархического движения. Например, сюда, в тюрьму попала дочь бывшего офицера белой гвардии, которая в условиях существования советской юридической системы просто не могла не попасть в тюрьму НКВД. Нас эта история тоже очень интересует.
– Есть ли в архивах документы более позднего периода – периода МГБ и КГБ?
Мы имеем документ, который, например, рассказывает в деталях, как должно было производиться принудительное кормление заключенных. Бывшие заключенные не всегда хотят рассказывать о деталях этой процедуры
– Да, есть достаточно много документов, но относительно много – нужно понимать, что в 1991 году в системе КГБ, когда Союз разваливался, в первую очередь уничтожались документы, скажем так, более позднего периода существования КГБ, то есть периода 60-х, 70-х, 80-х, особенно 80-х годов. Эти документы уничтожались, потому что они могли быть основанием для открытия дел по преследованию работников КГБ. Некоторые документы сохранились. Например, в 2009 году я был в Литве, и там я получил копию размером более чем 200 страниц приказа КГБ №180 "О регламентации деятельности тюрем" в системе КГБ. Этот приказ в деталях рассказывает, как содержать заключенных, какой должен быть режим и так далее.
В 2010 году, когда Служба безопасности меня арестовала, копия этого приказа была конфискована в музее, так как они посчитали, что на то время этот приказ не был рассекречен Службой безопасности, что это тоже основание обвинить меня в разглашении государственной тайны. Сейчас я получил доступ к этим приказам, и тот же приказ №180 1972 года я нашел в архиве СБУ. Более того, это экземпляр, который непосредственно использовался для работы в нашей тюрьме, то есть он имеет для нас как для музея еще и значение мемориального характера. В этом приказе раскрывается внутренняя кухня работы изоляторов КГБ, это то, о чем раньше мы могли узнать только из воспоминаний бывших заключенных. Сейчас мы имеем в руках документ, который детализирует все это, например, рассказывает в деталях, как должно было производиться принудительное кормление заключенных. Бывшие заключенные не всегда хотят рассказывать о деталях этой процедуры, потому что она содержит некоторые пикантные вопросы из физиологии человека, но в этом приказе все детально расписано по пунктам – как производить принудительное кормление заключенного, если он вдруг решил объявить голодовку.
– Какие еще методы давления на заключенных, если судить по этим документам, использовались или могли использоваться в тюрьмах КГБ-МГБ в Украине?
Стены этих камер были мягкими, обтянутыми дерматином, под дерматином был или толстый слой поролона, или тюремные матрасы
– В этом же документе, конечно, прямым текстом не говорится о физическом воздействии на заключенных. Но я считаю, что должны были быть какие-то устные указания, должны были быть какие-то еще сопутствующие приказы, потому что, например, в тюрьме истории КГБ в Вильнюсе сохранились так называемые "мягкие камеры". Это камеры для тех заключенных, которые нарушали режим, которых фактически избивали, но явных внешних признаков того, что их избивают, не оставалось, потому что стены этих камер были мягкими, обтянутыми дерматином, под дерматином был или толстый слой поролона, или тюремные матрасы. Да, у таких заключенных были повреждения внутренних органов, но это еще нужно было доказывать. То есть были двойственные стандарты, с одной стороны, как бы сохранение социалистической законности, а с другой стороны, со времен НКВД не очень многое менялось, разве что камуфлировалось каким-то образом. Конечно же, нас интересуют документы о нарушении законности, которые мы ищем и я думаю, найдем. Тогда картина станет более полной и ясной.
– Работаете ли вы с людьми, которые потеряли своих родных и их следы в этих тюрьмах?
– Мы постоянно ведем такую работу. Чтобы вы поняли масштаб, в Львовском областном архиве СБУ сейчас хранится 80 тысяч дел на заключенных, которые проходили через тюрьму на Лонцкого. Если мы будем учитывать то, что некоторые дела были на группу лиц, то это число может возрасти, скажем, до 100 тысяч. Можете себе представить масштаб работы, которую нам еще предстоит провести. Это работа на десятилетия, на самом деле, к тому же я говорил только о делах, связанных с заключенными, но закрытая информация хранилась и в других делах, которые мы ищем. Это контрольно-наблюдательные дела, это дела оперативных разработок, не говоря уже об агентурных делах, которых сохранилось, к сожалению, очень мало, потому что почти все они были уничтожены. Фактически, если говорить о глубоком изучении архива, не только СБУ, но и других, мы только начинаем работу. Для нас, например, сейчас очень интересным является архив МВД, потому что в этом архиве хранится фонд тюремно-административного управления. Мы еще не видели этих документов и не знаем, что там хранится и какие тайны мы можем открыть.
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
