Почему девальвация китайской валюты напугала Уолл-стрит? Может ли стать губительным для России удешевление юаня? Финансовая политика Кремля: некомпетентность или безысходность?
Эти и другие вопросы мы обсуждаем с экономистом, бывшим советником нескольких правительств, профессором университета имени Джонса Хопкинса Стивеном Ханке, профессором экономики, бывшим советником российского правительства, сотрудником Гуверовского института Михаилом Бернштамом и его коллегой по Гуверовскому институту, бывшим аналитиком Дойче банка Юрием Ярым-Агаевым.
11 августа китайские власти потрясли мир и в особенности финансовые рынки, объявив о девальвации своей валюты. Несмотря на то что удешевление юаня было, по большому счету, ничтожным – около двух процентов, рыночные игроки были шокированы. Пекин впервые за несколько десятилетий отступил от стратегии твердой валюты, которая была базисом экономической стабильности в стране с самого начала реформ. Что вынудило пойти на этот шаг государство с завидным для мира экономическим ростом около семи процентов? Желание поддержать отечественных экспортеров или за мощным китайским фасадом кроются неприятные для всех секреты? Для Уолл-стрит нет ничего хуже неизвестности. Рыночные индексы на Нью-Йоркской бирже отступили во вторник более чем на процент и оставались там в течение следующих дней. Курс юаня за три дня упал на четыре процента.
Заголовки в американской прессе отражают широкий набор чувств, доминирует среди которых очевидная тревога. "Китай делает первый залп в войне валют", – пишет The Wall Street Journal, говоря, что Пекин наносит удар по своим торговым партнерам, пытаясь добиться экспортных преимуществ. "Подростковый страх Китая" – так озаглавила свой комментарий The Chicago Tribune, в котором газета высказывает предположение о том, что это паническая реакция китайских властей на совершенно новую для них ситуацию: экономический рост продолжает падать, в то время как все опробованные прежде меры стимулирования экономики не работают. The New York Times также предполагает, что девальвация китайской валюты может довести дело до глобальной изматывающей всех валютной войны и подорвать экономическое выздоровление в США и других западных странах в случае резкого удорожания их валют.
В отличие от многих комментаторов, верящих в способность китайских властей добиться желаемого экономического результата с помощью удешевления юаня, мой собеседник Стивен Ханке считает, что Пекин совершает серьезные ошибки:
– В течение последних десяти лет китайцы подвергались давлению со стороны МВФ и Соединенных Штатов, которые требовали от Пекина предоставить рынкам большую роль в определении курса юаня, – говорит Стивен Ханке. – До 2004 года китайская валюта была твердо привязана к доллару, и это обеспечивало стабильность, необходимую для успешного развития китайской экономики. Но в 2005 году под давлением США, считающих, что курс валюты страны – важного торгового партнера искусственно занижен, Пекин отказался от твердой увязки юаня и доллара и позволил своей валюте значительно укрепиться. На мой взгляд, это была большая ошибка. Что произошло сейчас? Китайцы попросту в большей мере позволили рынкам определить курс своей валюты, в результате произошло совершенно противоположное тому, что ожидали критики монетарной политики Пекина. Дело в том, что политики в Вашингтоне, совершенно не понимают, как функционируют рыночные механизмы. Они считали, что если Китай перестанет манипулировать курсом юаня, то китайская валюта будет только укрепляться. Они получили сейчас хороший урок, который заключается в том, что если система более гибка, то курс валюты может подниматься. А может и опускаться.
– Что, с вашей точки зрения, стоит за этим резким ослаблением юаня? Финансовые рынки, можно сказать, со страхом отреагировали на падение юаня, считая, что это очень плохой знак для мировой экономики?
– Совершенно очевидно, что происходит. Так называемые "горячие деньги" уходят из Китая, потому что инвесторы осознали, что укрепление юаня не состоится. Например, в течение последних нескольких месяцев валютные резервы Китая падают, чего не бывало в обозримом прошлом. Отчасти это результат действий американского центрального банка. Он в последние годы ослаблял доллар, с тем чтобы справиться с последствиями финансового кризиса, в результате финансовые потоки направлялись в развивающиеся страны, где отдача на капитал была гораздо выше. Это были в первую очередь Китай, Бразилия, Турция, Индонезия, Индия и даже Россия до украинского кризиса. Теперь доллар укрепляется, инвесторы покидают развивающиеся рынки. Мало того, на китайской экономике негативно отражается значительное падение уровня финансирования экономики китайскими банками, что стало результатом действий правительства, которое затруднило кредитование банками китайских компаний, отчасти из-за давления со стороны, отчасти исходя из своих взглядов на то, как должна выглядеть экономика страны. Все это, по большому счету, дестабилизирует Китай, и я предполагаю, что экономический рост в стране не достигнет в этом году даже семи процентов, которые ожидает правительство, он будет ниже.
– Могут ли китайские трудности отразиться на России?
– Это представляет большую проблему для России, поскольку Китай является ее важным торговым партнером, и любое замедление экономического роста в Китае вызывает сокращение экспорта в Китай российских природных ресурсов и электроэнергии, что, кстати уже произошло в первой половине нынешнего года. Но это касается и других развивающихся стран, ориентированных на экспорт нефти, металла и других ресурсов. Цены на сырье, по сути, рухнули. И я ожидаю продолжения этой тенденции. Укрепление доллара также способствует удешевлению сырья.
– Но, а что впереди для России, с вашей точки зрения? Совсем недавно представители российских властей заявляли о том, что худшее для страны миновало, они одолели проблемы, пик кризиса позади?
– Я считаю, решение перейти к полной конвертируемости рубля было катастрофическим решением. По меньшей мере, это была глупость. Ближневосточные страны, живущие за счет экспорта энергоресурсов, хорошо понимают, что они не могут позволить рынкам устанавливать курс их валюты, потому что они зависят от доллара, в котором производятся расчеты за нефть.
– Но ведь Кремль говорит россиянам о том, что рубль заслуживает права называться резервной валютой и рынки оценят его по праву?
Кремль наступил на грабли, приняв глупейшее решение «отпустить» рубль, когда цена сырья резко пошла вниз
– Это шутка. И если они в действительности в это верят, то им предстоит сделать очень неприятные открытия. Совершенно понятно, что "плавающий" курс рубля добавляет нестабильности российской экономике. Вдобавок Кремль наступил на грабли, приняв глупейшее решение "отпустить" рубль, когда цена сырья резко пошла вниз. Это, конечно, мелкая, но показательная деталь. А в том, что касается превращения рубля в резервную валюту, то это сродни детской вере в зубную фею.
– Профессор Бернштам, профессор Ханке считает, что девальвация юаня – это ошибочная стратегия Пекина, которая не приведет к желаемым результатам. Как вы объясняете этот шаг китайцев?
– На ваш вопрос ответил в 1971 году Джон Коннели, тогдашний министр финансов Соединенных Штатов. Он сказал на встрече с министрами финансов западных стран знаменитую фразу: доллар – это наша валюта и ваша проблема, – говорит Михаил Бернштам. – За последний год доллар укрепился по отношению к евро примерно на 20 процентов, соответственно, все страны, включая Китай, у которых валюта так или иначе привязана к доллару, оказались в трудном положении, потому что их экспорт подорожал. Для того чтобы укрепить свою экспортную нишу на мировом рынке, Китаю надо в числе прочего занизить уровень своей валюты. Но при этом еще есть дополнительный фактор, просто это случайное совпадение, но оно имеет большое значение, что Китай подал заявку на то, чтобы китайский юань стал частью валютной корзины Международного валютного фонда, и в ноябре этот вопрос будет обсуждаться. Для этого Международный валютный фонд требует, чтобы юань не был привязан к доллару, а был пущен в свободное плавание как валюта рыночного типа. Соответственно, чтобы удовлетворить этим условиям, Китай тоже изменил в середине августа свои правила формирования валютного курса, предоставив большую возможность банкам и рынку его формировать, и юань стал падать.
– The Wall Street Journal сегодня пишет, что на Уолл-стрит на самом деле есть серьезное беспокойство относительно того, что китайский Центральный банк не очень знает, что он, собственно, делает. С вашей точки зрения, что стоит за этим шагом китайского правительства?
– Я полностью согласен с Михаилом, вопрос именно в том, что говорит The Wall Street Journal и что вы спрашиваете, насколько политбюро может управлять валютой. Это вопрос очень серьезный, – говорит Юрий Ярым-Агаев. – Кстати, реакция здешнего рынка вчера была именно больше на это, а не на сам факт девальвации на 2 процента. То есть этот рынок резче всего реагирует на неопределенность. Именно эта неопределенность сейчас появилась. Насколько китайская коммунистическая власть способна управлять и контролировать курс своей валюты? Дело в том, что только совсем недавно китайские власти выяснили для себя, что они не совсем могут управлять фондовым рынком. Мы видели их попытки и очень интенсивные попытки контролировать падение этого рынка, когда этот пузырь на шанхайской бирже начал разрываться, видели, что китайцы явно начали паниковать в какой-то момент, потому что они обнаружили, что они не все контролируют. Аналогичная ситуация сейчас может возникнуть с валютой, особенно в контексте того, что сказал Михаил. Соответственно, возникает серьезный вопрос о совместимости китайской политической власти, которая по-прежнему остается абсолютно централизованной коммунистической, и свободным рынком, который проявляется и в фондовой бирже, и в свободно конвертируемой валюте. Я считаю, что есть принципиальная несовместимость. Мне кажется, что каждый такой шаг начинает выявлять эту несовместимость.
– Можно ли сказать, что нелады с китайской экономикой или с системой управления китайской экономикой представляют опасность для всего мира?
– Да, эффект Китая будет на все страны. Надо сказать, что замедление роста китайской экономики, не секрет, это один из главных факторов, влияющих на американскую биржу.
– Каким образом?
Это будет серьезный очередной удар по попытке создания этого гибрида между централизованной политической властью и рынком
– Американская биржа особенно никуда не движется последние несколько месяцев, она болтается вокруг приблизительно одинакового уровня, но на это есть много разных факторов, – говорит Юрий Ярым-Агаев. – Американская экономика явно улучшается – это положительный фактор, а падение китайской экономики в данный момент – это один из отрицательных факторов. Дело в том, что это влияет на многие американские компании, у которых большой бизнес в Китае. То есть Китай оказывает влияние. Это американский рынок. Что касается России. Россия пытается хвататься за Китай как за альтернативу Западу, как мы знаем, надеясь, что он ей поможет экономически и будет ее главным партнером, все надежды на какие-то кредиты и прочее от Китая, которые и так, на мой взгляд, были слабые, они еще уменьшаются. Во-вторых, они имеют политический эффект. Это будет серьезный очередной удар по попытке создания этого гибрида между централизованной политической властью и рынком, то же самое, что в какой-то степени пытается сделать Россия, в большой степени указывая на громадную удачу Китая в этом отношении.
– Профессор Бернштам, я посмотрел последнюю экономическую статистику официальную российского правительства, согласно этой статистике, Россия, видимо, несет уже прямые потери от ухудшения экономической ситуации в Китае. Мой взгляд привлекли данные о том, что сильно сократился экспорт российской электроэнергии в Китай, факт удивительный. С вашей точки зрения, может ли, если за этим фактом действительно стоит сильное замедление экономического роста в Китае, может ли это нанести сильный удар по России?
– Действительно, российский экспорт в Китай снижается. 80 процентов российского экспорта в Китай – это природные ресурсы, прежде всего энергетические, но и металл. Этот экспорт в течение 2015 года снизился примерно на 6 процентов, соответственно, это удар по экономическому развитию России. Замедление экономического роста в Китае не следует преувеличивать – это естественное замедление в результате экономического роста. Рост Китая в 1990-е годы и до 2004 года был небывалым по мировым темпам – примерно по 10 процентов в год. Дальше он стал снижаться с 10 до 8, с 8 до 7 процентов, и вот сейчас они пытаются держаться за 7 процентов, ожидается, что в 2015 году будет небольшое снижение темпов до 6,8 процента. То есть это замедление, но это замедление такого рода, которому позавидует любая абсолютно страна мира, включая и западные, и развивающиеся. И такого длительного экономического роста в таких темпах в мире никогда не было. Так вот для России даже небольшое замедление экономического роста в Китае в силу огромных объемов китайской экономики и ее роли в мире, значения российского экспорта для Китая, даже небольшое замедление имеет очень большой эффект просто по размерам. Если раньше говорили, согласно знаменитому выражению, что когда Америка чихает, весь мир лихорадит, теперь можно то же сказать о Китае, как показывает то, что происходит на американской бирже: когда Китай чихает, весь мир лихорадит. И для России этот эффект каким-то образом оказывается очень сильным просто в силу несопоставимости масштабов двух стран.
– Насколько сильным? Ведь если ненормально высокие цены на нефть действительно обеспечивали сравнительное преуспевание России, ухудшение экономической ситуации в Китае, гарантирующее затяжное падение цен нефти, а его предсказывает подавляющее большинство специалистов, казалось бы, должно быть очень опасно для Москвы?
– Нет, не совсем так, – говорит Михаил Бернштам. – Главным двигателем роста российской экономики была экономическая политика, направленная на устранение отрицательных факторов 1990-х годов, прежде всего бегство капиталов, невыплаты налогов, крушение бюджета, рост государственного долга. Собственно говоря, экономического роста в России не было. Тот уровень производства, который существует сейчас, он всего лишь на 10 процентов выше того, который был в конце Советского Союза в Российской Федерации. Не надо забывать, что цены на нефть серьезно, по-крупному начали расти с 2003 года, самый большой экономический рост восстановления был именно в 1999–2001 году, то есть еще до этого. Цены на нефть являются очень важным источником экономического развития России, для благосостояния населения они имеют очень большое значение, но они не являются главным источником экономического роста, экономического спада. Главное – это экономическая политика и та экономическая модель, которая не позволяет стране расти.
– Юрий Ярым-Агаев, не так давно Владимир Путин, помнится, говорил о том, что худшие экономические времена для россиян позади, что рубль, в общем, благополучно выдержал натиск санкций. Иными словами, российские власти успешно прокладывают курс в трудной ситуации. Как сегодня выглядит такая оценка?
– Во-первых, я не считаю, что они благополучно выбрались из финансового кризиса, у них рубль сейчас вдвое дешевле, чем был, если это было 30 рублей на доллар, то сейчас 60 рублей на доллар.
– Но не 80, как было в январе или в конце декабря.
Россия поставила свою экономику на рельсы страны третьего мира, исключительно на экспорт сырья
– Это был кратковременный скачок чисто инерционный. Не надо приписывать какие-либо успехи Центральному банку, я думаю, что его роль была минимальная во всей этой ситуации. На самом деле, если вы посмотрите на украинскую гривну, то приблизительно с ней произошло то же самое. Российский рубль в два раза уменьшился, украинская гривна в 2,3 раза. Российская финансовая политика глупая, но опять же не она является главным фактором того, что происходит в России, в основе этого российская экономика. Михаил отметил как парадокс, что Россия страдает от научно-технического прогресса, парадокса в этом нет, потому что Россия поставила свою экономику на рельсы страны третьего мира, исключительно на экспорт сырья. Теперь, смотрите, что произойдет: падает цена на нефть и газ, с одной стороны, с другой стороны, Китай при этом замедлении начинает покупать меньше ресурсов, то есть экспорт России в Китай существенно падает, а импорт ей необходим. Вот эта разница между импортом и экспортом, уже разница между упавшим вдвое рублем и пока упавшим только на 2 процента юанем будет сказываться очень сильно.
– Профессор Бернштам, как бы вы оценили действия российских властей по управлению рублем? Профессор Ханке называет такую политику Центрального банка России глупой. Он говорит, что Москва должна держать рубль привязанным к доллару.
– С одной стороны, конечно, политика российского Центрального банка некомпетентная, но, с другой стороны, ее трудно сделать компетентной, потому что они находятся в очень трудном положении, пытаются решать противоречивые задачи. Сейчас, по-видимому, Центральный банк пытается стабилизировать свои валютные резервы, не дать им уменьшиться, поддерживать в какой-то степени курс рубля где-то вокруг 60 рублей за доллар, который он достиг, и на этом уровне остановиться. Для того, чтобы в дальнейшем поддерживать этот курс рубля, Центральному банку необходимы достаточные резервы. Сейчас резервы держатся, балансируют на уровне 360 миллиардов долларов. Но не давая упасть рублю, он задерживает рост денежной массы рублевой и таким образом замораживает кредит в России. Отношение рублевой денежной массы к валовому внутреннему продукту составляет примерно 45 процентов, то есть это уровень отсталой страны, в Мексике примерно такое соотношение.
– А в принципе, могут российские власти удержать курс рубля или это бравада?
– Есть только один способ удержать курс рубля и нарастить резервы, и это способ, он топорный, но он вполне работающий, они к нему прибегали в начале 2000 годов, и он им очень сильно помог для экономического роста – это заставить государственные предприятия-экспортеры возвращать валютную выручку в Россию, продавать ее на рынке, вместо того чтобы строить виллы на Западе. Это очень простой способ – контроль капитальных потоков. Они сейчас отчасти это делают, но вместе с тем дают очень много возможностей заинтересованным группам, лоббистам, друзьям и кому угодно сохранять валютную выручку. Они создали модель, которую грубо на Западе называют олигархическим капитализмом или еще чем-то. В этой ситуации у них нет никакой возможности изменить ситуацию, они пытаются слегка управлять в трудной ситуации не очень компетентно этими проблемами.
– Они могут удержать курс рубля на этом уровне или, если будет снижаться стоимость нефти, он в любом случае падет?
Они жертвуют экономикой ради этой своей империалистической внешней политики
– Не если будет, а скорее всего будет снижаться цена на нефть в результате технологического прогресса и сланцевой революции, им будет это сделать все труднее и труднее, – говорит Михаил Бернштам. – До тех пор, пока они будут проводить авантюристическую внешнюю политику, санкции будут продолжаться. Они жертвуют экономикой ради этой своей империалистической внешней политики. Рефинансировать свои долги на Западе они не смогут, получать новые кредиты на Западе они не смогут. Население национальной валюте не доверяет и держит сбережения в долларах. Банковская система слабая, денежная масса низкая. Я не вижу у них никаких возможностей экономического прогресса.
– Господа, нынешняя ситуация дает возможность сравнить действия Москвы и Пекина в сложной экономической ситуации. В чью пользу сравнение, Юрий Ярым-Агаев?
– Я считаю, что, безусловно, в китайскую. Хотя бы потому, что я считаю, что китайское правительство более ответственно. Оно по типу принципиально отличается от российского. Дело в том, что в России у власти сейчас временщики, как я считаю, которые в общем-то не сильно заботятся о том, что происходит в стране. Теперешнее китайское правительство ведет себя гораздо более ответственно. Это не значит, что они в конечном итоге смогут разрешить противоречия, которые существуют и в Китае, и в России, но, по крайней мере, китайское правительство пытается делать все, что оно может. Например, я полностью согласен с тем, что говорит Михаил, но я хочу подчеркнуть, что это тактические меры, а не стратегические, что можно держать какое-то время падение рубля, может сделать еще какие-то вещи, но это все имеет ограниченные возможности. Без принципиального изменения политики, без принципиального изменения структуры и системы эти проблемы все равно неразрешимы. Хотя Китай пытается балансировать гораздо больше, пытаясь сохранить эту несовместимость и свою политическую власть, но действуя при этом ответственно. Путинское правительство, на мой взгляд, действует совершенно безответственно, оно просто не думает и не хочет думать о том, что происходит.
– Профессор Бернштам, мы видим, как реагирует на критическую с его точки зрения экономическую ситуацию китайское руководство, и мы видим, как реагирует российское руководство. В чью пользу сравнение?
В России ставки на экономический рост нет, ее нет уже 25 лет
– Сравнение в пользу Китая. Сравнение безусловно в пользу Китая, потому что китайское правительство на протяжении последних 35 лет, там меняются президенты и премьер-министры каждые 8 лет, там не сидит никто пожизненно, но у них поставлена очень четкая задача, и у каждого есть эта задача и он с этой задачей приходит и, выполнив эту задачу, уходит. Экономический рост – это единственное, чему подчинена политика китайского руководства, все остальное находится в подчиненном состоянии, и в соответствии с этим они знают, что на этом держится их власть. Если они не дадут большой экономический рост и улучшение жизни населения, они эту власть удержать не могут. В России ставки на экономический рост нет, ее нет уже 25 лет. Соответственно с этим мы видим разницу в результатах.
– Вот вы, господа, вините в проблемах России российские власти, а люди, близкие к Кремлю говорят, что виноваты во всем США и гегемония доллара, от которой необходимо избавляться путем предоставления статуса резервной валюты юаню и рублю.
– Безусловно, как китайская пропаганда, так и российская пропаганда будет это всегда утверждать, ибо она объясняет все неприятности в жизни исключительно существованием Америки, как единственным злом. Но это абсурдно, – говорит Юрий Ярым-Агаев. – Китай не такой маленький, его не так легко обидеть на самом деле. Это звучит немножко смешно. Китай вообще никто не заставляет принимать правила МВФ. Это выбор Китая – пытаться сделать свою валюту одной из базисных валют мира. Китай может этим не заниматься, никакой власти МВФ над Китаем нет, так же как и у Америки. Так что это совершенно несерьезная вещь. Все, что Китай делает, является его свободным выбором. А то, что вы сказали, это классическая часть пропаганды, которая будет против главного врага как Китая, так и России – Соединенных Штатов Америки.
– Такого рода пропаганда – это самоубийственная пропаганда, – говорит Михаил Бернштам, – потому что это признание собственной слабости и зависимости. Это как раз показывает то место объективное экономическое и политическое, которое занимает сейчас Россия и ее руководство.
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
