Наверное, когда долго не был и увидел спустя время свой город, легче сказать, что именно стало другим. Но я живу в Луганске, меняюсь вместе с ним и перемены эти часто не замечаю. Как не замечают взросление или старение близкого человека, с которым живешь всю жизнь.
Как и для многих моих ровесников, принадлежность к государству не была для меня вопросом экстра важным. Да, я видела перемены, но я жила в них и менялась вместе с городом и страной. В 1988 году многие в нашем классе отказались от изучения украинского языка. Тогда так делали почти все – этот язык считался необязательным. Родители писали заявление, и нас освобождали от урока. Уроки украинского языка были атавизмом, как отпадающий хвост. Если урок украинского языка был последним, мы уходили. Если в середине занятий, мы просто валяли на нем дурака. Я вязала. Наша учительница выходила из себя, а мы все были убеждены, что мова нам не понадобится.
Так было долго. А в 90-е все резко поменялось. Без украинского не поступить. И та же учительница с морковной помадой и не по возрасту каблуками стала вести специализированные классы с углубленным изучением языка. В 10-м классе я пошла в этот класс, потому что это обещало поступление в институт одними экзаменами – выпускными и они же вступительными. Сентябрь был кошмарен. В каждом слове моих диктантов терпеливая учительница исправляла ошибки. И ставила огромную жизнеутверждающую двойку в конце. Хотя нет, она обязательно подсчитывала, сколько было ошибок. Я думаю, она хорошо помнила уроки моего беззаботного вязания. Количество ошибок переваливало за сотни. Потом было родительское собрание, учительница сообщила при всех, что у меня шансов нет, это пустая трата времени. Ох и задела она меня тогда!
Я прожила эти два года в библиотеке. Моей семьей стали украинские классики. Я думала на украинском, жила им
Мама дома поставила вопрос ребром, моя суровая мама. За выходные я выучила годовую норму стихов и рассказала их в понедельник утром. Это была дуэль. Перчатка была брошена. Я прожила эти два года в библиотеке. Моей семьей стали украинские классики. Я думала на украинском, жила им. Конечно, я поступила. Профессор как-то сказал, что никогда не поверил бы, что я так выучила язык за два года. Закономерно – красный диплом по украинской филологии, магистерская работа, перспективы аспирантуры, и уже я вела спецкласс с углубленным изучением украинского языка.
Да, о чем это я... Город. Он все больше становится российским, новороссийским или каким-то еще. На киоске «Союзпечати» новая вывеска «Донской табак – выбирай отечественное». На столбах яркая реклама «Поездки в Крым через Новороссийск». Новые торговые марки российских товаров. Российский говор военных. Нет больше украинского языка, нет вывесок, нет песен по радио. Мы поменяли родителей, теперь мы будем взрослеть в новом городе новой страны. А мне это отчего-то напоминает жизнь с человеком в коме – не умер, но уже и не жив. Смотря как на это посмотреть. Запросто можно устроить вокруг него именины и надеть ему на голову колпак – он будет с вами, но также в коме. Очень хочется думать, что выживет. И мой первый диплом не станет атавизмом.
Яна Викторова, преподаватель, г. Луганск
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Перепечатка из рубрики «Листи з окупованого Донбасу» Радіо Свобода
