Закончилась ли гражданская война в Крыму в ноябре 1920 года?

Федор Свидовец

Специально для Крым.Реалии, рубрика «Мнение»

Симферополь – В эти ноябрьские дни в Крыму отмечают некий юбилей взятия Крыма войсками большевиков. Одни называют это 95-летием окончания гражданской войны в России, другие – годовщиной исторического исхода патриотических белых сил, третьи – годовщиной катастрофического поражения демократии в России. Несомненно одно – взятие Крыма в период с 5 по 16 ноября 1920 года войсками Фрунзе утвердило Крым в составе Российской империи и принесло на полуостров множество трагедий и бедствий. Что же действительно значило для Крыма взятие полуострова красными в конце 1920 года?

С военной точки зрения, взятие Крыма войсками Фрунзе в конце 1920 года было трудной задачей, но предсказуемым событием. Несмотря на сравнительно крупные силы Врангеля – 44580 штыков и сабель, 213 орудий, 1663 пулемета, 14 бронепоездов, 44 самолета, 45 танков и бронемашин, – его превосходство вскоре было перекрыто приходом новых войск и ресурсы большевистской России были несравненно крупнее. Выполнение Перекопско-Чонгарской операции возлагалось на 13-ю, 6-ю, 4-ю полевые и 1-ю и 2-ю конные армии Южного фронта. Только в действующих частях в последних 4-х армиях имелось 148730 человек, в том числе: командиров – 9763, бойцов пехоты – 77652, кавалерии – 36699. На вооружении армии было пулеметов – 1501, орудий – 261, бронеотрядов – 19, самолетов – 51, аэростатов – 14. Главная трудность задачи состояла в преодолении глубоко эшелонированной на 7 линий обороны белых, но и она была разрушена ценой неимоверных потерь и героизмом красных бойцов. В боях только за перешеек полегло больше 10 тысяч воинов Красной Армии, некоторые дивизии потеряли до трех четвертей своего состава, и практически столько же белогвардейцев. Значительную роль в этой победе сыграли отряды «батьки Махно», вклад которых большевистские историки теперь либо преуменьшают, ибо замалчивают совсем.

Член-корреспондент «академии военно-исторических наук» Крыма Владимир Брошеван пишет: «Остатки разбитых врангелевцев (около 80 тысяч человек) поспешно погрузились на французские суда и бежали за границу. Части Красной Армии захватили в ноябре 1920 года в качестве трофеев 400 артиллерийских орудий, 39 аэропланов, 40 броневиков, 40 тысяч снарядов, 140 старых паровозов и 10 новых американских паровозов, 40 тысяч товарных вагонов. «Считаю своим долгом подчеркнуть, – заявил 4 декабря 1920 года М. Фрунзе в беседе с корреспондентом «Известий», – что армия Врангеля как таковая уничтожена полностью. Общее количество пленных, прошедших через наши руки, составляет свыше 150 тысяч человек...». В результате освобождения Крыма был ликвидирован последний крупный организованный фронт Гражданской войны». Но так ли это?

Три особенности гражданской войны относительно Крыма

Несомненно, гражданская война Советской России в том виде, в котором она докатилась до Украины и Крыма, была закончена именно взятием полуострова и исходом Белой Гвардии. Но все дело в том, что эта гражданская война, зародившись в недрах политики самой России, ни в Украине, ни тем более в Крыму 1917-1920 годов, не имела ни социальных корней, ни политических или экономических причин. Гражданская война, зародившись на севере России, скатилась на юг как чужеродный, привнесенный и очень болезненный и не естественный для Украины и Крыма процесс. Ситуация, в частности в Крыму, подогревалась и обострялась влиянием и приказами из Петербурга. В частности, под влиянием процессов в самой России в Крыму создавались и уничтожались политические партии, образовывались привнесенные «органы власти», которые тут же брались командовать, враждовать, воевать, притеснять, отнимать, распределять, устанавливать свои законы. Под влиянием и силами России, в частности, был расстрелян Челеби Джихан и ликвидирован Первый Курултай и созданный им Меджлис.

Вторая особенность состоит в том, что если до ноября 1920 года процессы в Крыму имели определенную, хотя и чрезвычайно малую, самостоятельность, то после взятия Крыма большевиками совершенно чуждые для Крыма и страшные по своей сути люди, – как Розалия Землячка и Бела Кун, подобранная ими вне Крыма команда «верных и преданных большевиков» – стали полновластными хозяевами положения и вершителями судеб и самого Крыма, уникального и непонятного для пришельцев с севера, и многих крымских народов. Таким образом, после взятия Крыма большевиками гражданская война в Крыму не прекратилась, но видоизменилась и продолжилась в новом виде смертельного противостояния между традиционными для Крыма социальными массами с их национальными, культурными и религиозными формами жизни и, с другой стороны, с привнесенными извне силами российской диктатуры большевиков. Говоря другими словами, она превратилась в гражданскую войну вооруженной до зубов власти против беззащитного и безоружного народа.

После уже не первого всплеска красного террора и уничтожения сдавшихся в плен и обманутых белогвардейцев в Крыму были расстреляны множество местных прогрессивных деятелей, определявших особенности крымской жизни. Например, известный российский историк Валерий Возгрин в книге «История крымских татар» пишет, что «попытки поставить знак равенства между Белым и Красным террором несостоятельны уже потому, что «белые», как известно, убивали только своих врагов, а «красные» вершили самосуд и над совершенно нейтральными жителями Крыма, то есть виновными лишь в том, что они принадлежали к не тем классам. Именно поэтому разница в числе жертв двух терроров соотносится, по недавним подсчетам, как 1 к 340 – естественно, тут первенство принадлежит большевикам» (том 3, стр. 5-6).

И те 120 тысяч жертв, которые сегодня как бы покоятся на дне Марьинского водохранилища, – только первая потеря Крыма, принесенная им в чужой гражданской войне. Третья особенность состоит в том, что после взятия Крыма здесь процессы после взятия власти большевиками стали развиваться не в пользу народа, не в интересах населения Крыма, а в интересах партий, узурпировавших власть в Петербурге, а потом и победивших и по всей России. Достаточно вспомнить те противоречия, которые и определили противостояние между правительством Крыма, возглавляемым Вели Ибраимовым и проводившим политику коренизации, и пришлыми политиками, которые, в конце концов, и довели процесс до политических репрессий над Милли Фирка и Вели Ибраимовым лично, до уничтожения всей крымскотатарской национальной интеллигенции.

Третья особенность состоит в том, что все дальнейшие чужеродные процессы в Крыму и стали возможными исключительно благодаря взятию Крыма и приходу к власти большевиков. Это агрессивная русификация крымской жизни (по определению Возгрина – языковая, топонимическая, социальная и агрессивный шовинизм. См. т. 3, стр. 381 – 406), это монополизация власти и уничтожение политического плюрализма в стране, в том числе в Крыму, это изъятие зерна и продуктов, приведшее к первому голоду в 1921-1923 годам, и повторному в 1930-1933 годах, государственная монополизация торговли, это коллективизация, индустриализация, это раскулачивание и террор в 30-х годах, борьба с исламом, это культурная революция и две замены алфавита сначала с арабского, потом с латиницы на кириллицу.

А что, если бы?

Корень и исток всех этих процессов лежит именно в том факте, что в ноябре 1920 года Михаил Фрунзе, выполняя решение партии большевиков, реализовал поставленную ему задачу «во что бы то ни стало ворваться в Крым», разгромить белую гвардию и взять власть. Следовательно, ноябрь 1920 года не окончил процессы вражды и гражданской войны в Крыму, а запустил новые, не естественные для Крыма, конфронтационные процессы, чем и определил содержание жизни в Крыму на все ХХ столетие. В том числе предопределил и окончательное решение национального вопроса, в том числе крымскотатарского, исключительно в русле сталинской национальной теории, и привел к депортации 1944 года.

Убедительно и оригинальным способом истинность этого утверждения доказал Василий Аксенов в известном романе «Остров Крым», основанном, как известно, на том историческом допущении, что, если бы в ноябре 1920 года Михаил Фрунзе Крым не взял бы, и Красная Армия остановилась перед Перекопом и не прошла дальше. Аксенов показал, как бы развивалась в нем жизнь при условии, если бы в Крыму не было бы большевистской диктатуры, если бы его обошли ленинско-сталинские преобразования и сталинские репрессии.

Надеюсь, это все читали и все знают и, главное, могут сравнить два варианта развития истории, ее свободное и ее подневольное развитие. Предвидел Василий Аксенов и февраль-март 2014 года. И что диктатура в любом случае будет бороться со свободой человека, потому что свободный человек и свободное общество – угроза диктаторам уже в том смысле, что они не в силах сделать главное – устроить жизнь так удобно, эффективно и выгодно человеку, как это могут сделать свободные люди в свободном обществе.

Федор Свидовец, политический обозреватель

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции