Луганск сегодня является объектом интереса и точкой приложения сил многих людей, которые прежде даже не догадывались о его существовании. Таковы, в частности, волонтеры – полные сил молодые мужчины и женщины, которые нашли свое призвание в том, чтобы делать людям добро. Любой желающий может найти в интернете рассказы об их деятельности.
Обычно волонтер занят тем, что собирает пожертвования с добровольцев. Затем на собранные пожертвования покупает продукты и лекарства. Привозит их в Луганск или, например, в Первомайск. Раздает нуждающимся. Очень распространена практика, когда волонтер фотографируется вместе с облагодетельствованным им человеком и с теми продуктами, которые он ему привез. Не исключается, что в своем публичном отчете волонтер выдаст ряд нелестных эпитетов в сторону родственников, которые забросили одинокого старика, с которым они, волонтеры, фотографируются в данную минуту на фоне пакетов с крупой и бутылок с постным маслом.
Довелось мне свести знакомство с этими симпатичными людьми, волонтерами. Послушать рассказы об их приключениях на этом благородном поприще. Я позволил себе однажды осторожно полюбопытствовать, знает ли Х. (молодой человек, не раз приезжавший к нам со своими миссиями), что старики, которым он творит добро, получают, как правило, даже не одну, а две пенсии – от Украины и от «ЛНР».
Человек, который любит сам процесс делания добра, обычно неоригинален ни в выборе объектов своей деятельности, ни в способах делать добро
– Ну да. – Ответил Х. – Конечно, знаю. Но…
После «но», очевидно, должно было бы стоять «но мне нравится благотворительность как процесс». Однако человек со вкусом (а Х., судя по всему, был именно таким) не мог так ответить.
Человек, который любит сам процесс делания добра, обычно неоригинален ни в выборе объектов своей деятельности, ни в способах делать добро. Заранее известно, что идеальные объекты благотворительности – старики, лучше всего одинокие. Также известно, что благотворить их проще всего питанием. Они в любом случае его возьмут. Не откажутся сфотографироваться при этом. И почти всегда подбросят бонус – то есть историю о том, что они заброшены близкими и дальними.
Я совершенно случайно знаю некоторые распространенные причины такой заброшенности, о которых не рассказывают волонтерам. Современный пожилой человек, который умел достигать поставленные цели и передал это искусство своим потомкам, как правило, ни с кем не делит свое жилище, квартиру или дом. Он обретается в нем один. У его детей и внуков, если внуки выросли, тоже есть квартиры или дома. В лучшем случае потомки одинокого старика живут в том же городе и время от времени навещают своего патриарха. Либо же они давно уехали и находятся в Москве, Киеве, Польше или в Канаде.
Знаю одну пожилую даму, которая, сидя во Львовской области, второй год оформляет документы, чтобы поехать к сыну, находящемуся на ПМЖ в США
Распространенный у волонтеров вопрос: «Почему, когда началась война, эгоистичные и неблагодарные дети не вызвали своих стариков к себе (в Москву или Канаду)?»
Отвечаю: многие вызвали. Знаю одну пожилую даму, которая, сидя во Львовской области, второй год оформляет документы, чтобы поехать к сыну, находящемуся на ПМЖ в США. США не торопится открыть пожилым луганчанам зеленый коридор. Не знаю тонких причин этого, но догадываюсь о них чисто интуитивно.
Есть истории, когда потомки «вызвались» сами. Отсюда: патриархальная семья, занимавшая два года назад в Луганске два-три дома, сегодня имеет такой вид. Бабушка или дедушка находятся в Луганске, покинутые и заброшенные в своей трехкомнатной, хорошо отапливаемой квартире на одного человека или в просторном доме. Дети за бешеные деньги снимают комнатенку в Москве, Одессе или Ростове, поскольку только там могут заработать на жизнь. Раз в полгода приезжают домой, чтобы принять ванну и перевести дух. Если бабушка продвинута, она каждый день звонит им по скайпу, чтобы пожаловаться на жизнь. Если нет – то копит жалобы до их приезда. Если волонтер доедет раньше, букет достанется ему.
Подойдите к полному сил молодому человеку и спросите его, что бы он хотел иметь в 70-80 лет. С большой вероятностью вы услышите слова «дом», «садик», «внуки», «пенсия». Некоторые желали бы иметь в 70 лет гарем или байк. Никто не грезит, например, видениями сельского клуба, где множество людей просто разговаривают или играют в тихие игры. Но, как уверяют современные психологи, «коллажи счастья» (листочки, куда нужно наклеивать изображения того, что бы ты хотел получить от жизни) имеют свойство исполняться.
В Луганске сейчас находятся тысячи пожилых людей, которые, подчас месяцами просто ни с кем не разговаривают
Таким образом, в Луганске сейчас находятся тысячи пожилых людей, которые, подчас месяцами просто ни с кем не разговаривают. При этом у них есть дома, внуки, пенсии, а у многих в гаражах даже несколько транспортных средств. В области теории они могли бы психологически поддерживать друг друга. Что мешает, например, устроить коллективное чаепитие, обсудить прочитанные книги или программы? Менталитет. Искусство успеха, открытое задолго до рождения Рона Хаббарда, и присущее многим людям, дожившим до глубокой старости, гласит, что гости – зло, а дружба и взаимная поддержка – самая ненужная вещь на свете. Впускать в дом следует лишь тех, кто несет дары, и только на краткий период, потребный, чтобы внести их. Можно и не впускать. Взять на пороге.
Любой психиатр вам скажет, что сенсорная депривация чревата нарушениями психики даже без предварительной готовности, которая практически всегда есть у человека преклонных лет. Итог не артикулирую, в расчете на сообразительность читателя. Весь вопрос упирается только в возможную степень отклонений и вытекающую отсюда возможную социальную неблагонадежность пожилых одиноких людей. Замечу в скобках, что в общество слишком долго вбивалась мысль, что оно должно пожилым людям ВСЕ, а пожилые люди, со своей стороны, обществу не должны ничего. Это неверно по существу, но зато освобождает многих пожилых людей от соблюдения правил общежития. Я уже сталкивался с некоторыми людьми, которые выражали сожаление, что помогали пожилым соседям во время большой и малой блокад, поскольку «они не помнят добра». И это подтверждается некоторыми моими собственными наблюдениями. Впрочем, в таких историях «ничего не сделаешь». Но бывают случаи, где уже требуется вмешательство врачей специального профиля. Однако…
Мы живем в чудное время. Карательная психиатрия осталась в тяжком тоталитарном прошлом. Сколь бы ни были бредовы речи пожилого (и всякого прочего) человека, живущего по соседству с вами, вы не можете вызвать к нему психиатра. Не сможете, даже если он набросится на вас. В вашем распоряжении только полиция, которая приедет не раньше, чем гипотетическая социальная опасность кого-либо станет очевидной и бесспорной. И только полиция сможет принять решение о вмешательстве психиатра в том или ином случае.
В городе сегодня большие сложности со специфическими препаратами, которыми уже полвека карательные (и все прочие) психиатры купируют возбуждение и агрессию у пациентов с соответствующими расстройствами
(И, замечу, это уже немало, поскольку никуда не уезжавший за последние полтора года луганчанин знает, что были периоды, когда в Луганске полиция отсутствовала).
В том случае, если решение полиции будет в пользу консультации психиатра, каково дальнейшее развитие событий? И тут есть радостные новости для ненавистников карательной психиатрии. Дело в том, что в городе сегодня большие сложности со специфическими препаратами, которыми уже полвека карательные (и все прочие) психиатры купируют возбуждение и агрессию у пациентов с соответствующими расстройствами. На сегодняшний день пациента с бредом и галлюцинациями, скорее всего, не будут лечить с помощью специфических препаратов. Если он буйный, то в лучшем случае зафиксируют. А если пациент догадается вести в присутствии психиатра себя тихо, то и вовсе не станут что-то предпринимать. Понаблюдают немного. Да и отпустят для дальнейшего содержательного пребывания в большой пустой квартире, где пациент полгода, год находится в полном одиночестве.
Призваны ли истории вроде этой отбить у добрых и прекрасных людей охоту творить добро в виде передач с гречкой и постным маслом, которые любой, без исключения, пенсионер примет, даже если будет получать не две, а двадцать пенсий одновременно? Ни в коем случае. Доброта всегда лучше зла и равнодушия. Я просто хотел бы, чтобы в следующий гуманитарный конвой волонтеры привезли пару ящиков нейролептиков и транквилизаторов для лечебных учреждений Луганска и пару сотен социальных работников, с поручением поселиться в благотворительствуемых городах на постоянной основе и навещать одиноких стариков хотя бы раз в неделю. В интересах как этих пожилых людей, так и всех остальных. Обязательное условие: у социальных работников должны быть большие, яркие, напечатанные крупными буквами удостоверения, чтобы им хотя бы открыли дверь. (Не идти же каждый раз с постным маслом.) И хорошая квалификация, позволяющая быстро оценить состояние подопечного. И быстрая реакция.
На всякий случай лучше ходить парами.
Постскриптум. Накануне войны число пенсионеров на Украине практически подходило к числу работающих людей. Я полагаю, что теперь их число превышает цифру работающих. С учетом того, что и военные, и иммиграционные потери населения слагаются, главным образом, из людей трудоспособного возраста. И только попробуйте заикнуться, что к старикам у нас относятся недостаточно хорошо.
Петр Иванов, психолог, город Луганск
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Перепечатка из рубрики «Листи з окупованого Донбасу» Радіо Свобода
