Интересная штука жизнь. Бьет она нас о придорожные камни, искушает соблазнами, а кто-то как был подлецом, так им и остается. В смысле, что не вижу я доброты сейчас больше, о чем принято говорить. Типа люди в Луганске стали добрее друг к другу и терпимее, пережив вместе прошлое лето. Доброта всегда настораживает – а что взамен?
Двое моих учеников – сироты. Один ребенок – круглый сирота. Красивый высокий парень, модельная внешность. Все в нем есть – и чувство юмора, и умение над собой пошутить. О его сиротстве узнала случайно. Обсуждали фильмы, которые он смотрит – все о любви. Красивые истории о красивых чувствах. Взахлеб рассказывал мне о том, бывают ли в жизни такие чувства. Каждый день – новый фильм. И втянул меня в эти дебаты. Я-то в чувства не верю. Сейчас не верю. Но слушая его, улыбаюсь.
Стала расспрашивать – с кем живет, как питается. Сам живет, сирота. И на стройке успел поработать, и на заработках был. Живет впроголодь, но не выгорел, не сломался. И смотрю я в его чистые глаза и понимаю, что его жизнь не меньше била, а он верит, надеется, не сломлен. Предлагаю ему помощь: давай попросим у благотворительной организации что тебе нужно. Он замыкается – не хочу, боюсь, отдавать придется… Вижу его и какую-то свою вину чувствую, что не завершено действие. И каждый раз теплая волна доброты от него. Не знаю, бывает такое или нет, но я чувствую. Вижу его и греюсь в его лучах.
Есть всегда такие дети в классах – как будто ненужные никому. Оказывается, живет с лежачим отцом
Еще ребенок. Маленькая, замерзшая, вечно холодные ладошки в рукава прячет. Общий вид – заброшенный, несчастный, неуютный. Есть всегда такие дети в классах – как будто ненужные никому. Оказывается, живет с лежачим отцом. Живут на две пенсии – его пенсию по инвалидности и ее по потери кормильца. Рассказывает о своей жизни привычно, ничего в ней нет радостного: мать умерла еще, когда девочке было 13 лет, бабушка умерла в начале этого года, а отец уже 4 года лежит после перелома шейки бедра. И хорошо, что лежит, иначе бы пил и деньги бы выносил. А так ей приготовить нужно, подать, помыть, судно вынести, лекарства купить, убрать и еще учиться. И справляется.
Чего хочет? Продуктов. Наесться. Говорит, нельзя так рассуждать, но пусть лучше так будет, чем до того, как отец слег. Пусть лучше так будет, она привыкла, справляется. Пишу с ее согласия, прошу помощи для нее. Отказ – ситуация двоякая, алкоголикам не помогают. А девочка моя и не ждала, боялась – помогут, потом отдавать придется помощь. Откуда такие мысли и страхи? И как помочь тем, кто рядом, от кого не выходит отвернуться и зажмуриться посильнее? Моя мама вчера ездила в больницу, проведывала двух стариков под 90 лет. Одиноких стариков, которых проведывать некому. Потащила сумку продуктов – яблоки, консервация, орехи. Выходит, и она не смогла отвернуться и зажмуриться. А я учусь этому, стараюсь не видеть, не замечать, потому что обнять всех невозможно и помочь всем нельзя. Стараюсь радоваться домашней сытости и теплу, стараюсь закрыться в привычном мире и не думать ни о чем. А ведь сложно это и не выходит, даже если отключить телефон.
Вот я и думаю, в чем доброта сейчас? Как она выглядит? Имеет ли свое лицо? Вижу ее в протянутой булочке бездомной собаке и старухе с дворнягой на рынке. Вижу ее в искренности детской и безвозмездном желании помочь, которое замечаю сейчас совсем не часто. А так хочется помочь, укрыть, обнять, заслонить от проблем. Хотя бы свою маленькую семью. И быть для них источником тепла, защитой и опорой.
Сейчас директор интерната уже вторую неделю под следствием, задержана
В феврале прошлого года в доме престарелых умерла моя родственница. В августе прошлого года соседки по палате вполне серьезно говорили: «Вовремя убралась», – и откровенно завидовали ей. Я ходила к ним с яблоками и сладостями, а потом поняла – не могу. Нет во мне сил и стойкости на то, чтобы видеть и закрывать глаза. Кормят из ряда вон плохо, тем, что сквозь пальцы у руководства прошло, без 25% пенсий, которые были стабильно до войны, покупать лекарства не за что. Живут впроголодь, брошены на выживание.
Сейчас директор интерната уже вторую неделю под следствием, задержана. Знаю, что все силы семьи брошены, чтобы вызволить мать-директрису, доказать, что 70 комплектов французского постельного белья она заказывала для стариков, и кормила их неплохо, и вообще... Знаю, что семья выход нашла в Москве на влиятельных людей, чтобы те «нажали» на нужные инстанции здесь. Но не об этом история, а о тех, кто за всю жизнь так и не растратил своего внутреннего тепла, хоть и спал не на французских шелках. Кто в любой ситуации может быть маяком для других, и греемся мы в его лучах в любую погоду. Выходит, есть доброта, но не стало ее больше или меньше, и искать нужно ее не вокруг, а в себе.
Яна Викторова, преподаватель, город Луганск
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Перепечатка из рубрики «Листи з окупованого Донбасу» Радіо Свобода
