Всякий мой выход из дому превращается в непрерывную психологическую консультацию. Бесплатную, разумеется. Благотворительную. Я, в принципе, не против. У ада есть множество оттенков. Один из них в том, чтобы ощущать свою бесполезность в мире осмысленном, подчиненном каким-то целям. То, что я оказываюсь нужным и, вероятно, приношу кому-то пользу, меня вполне устраивает. Меньше ада.
Я неоднократно писал о том, что мировое психологическое сообщество оказалось совершенно не готово в начале двадцать первого века к той ситуации, когда в кризисной психологической помощи будут нуждаться одновременно не десятки, а миллионы людей. Причем помогать им придется не в комфортабельных кабинетах и не в пансионатах на свежем воздухе, а под обстрелами, а после – на пустых полуразрушенных улицах городов
Недавно у меня произошел прелюбопытный разговор. В Фейсбуке, на странице одного видного российского ученого-психолога, зашла речь о психологах МЧС, которые оказывают помощь родственникам жертв авиакатастроф. Хозяин странички восхищался мужеством этих психологов и высказывался о том, что он бы так не смог.
Отчего российских психологов не было видно на Донбассе ни разу с начала войны?
Я поддакнул, а после поинтересовался, отчего российских психологов не было видно на Донбассе ни разу с начала войны. Ибо простор для МЧС-сников здесь был и есть не в пример шире во всех смыслах.
Доктор наук заявил, что:
1. У ученого сообщества не было точной информации о том, что же все-таки происходит на Донбассе (не комментирую).
2. Российские психологи состоят на государственной службе, и не было приказа от руководства ехать на Донбасс.
Но самое интересное произошло в конце разговора. В коменты вышла ученая дама и спросила, почему в «ЛНР» и «ДНР» нет психологов с Украины. Не теряя хладнокровия, я объяснил.
Большинство психологических наработок и открытий, относящихся к мирной жизни, оказались абсолютно бесполезны в нашей ситуации
Итак, выкручиваться приходится своими силами. Поскольку ни Россия, ни Украина никого прислать на подмогу не может.
Стоит сказать, что большинство психологических наработок и открытий, относящихся к мирной жизни, оказались абсолютно бесполезны в нашей ситуации. Например, психология успеха, которая радовала многих слушателей, а особенно – ведущих соответствующих тренингов. Напомню, зерно этого направления заключалось в том, что успех полностью зависит от пациента. А все остальные, и все привнесенные обстоятельства – совершенно ни при чем.
Сегодня в Луганске выяснилось, что для успеха недостаточно «воли и разума». Требуются работающие инфраструктуры. Организации, в которых или при помощи которых будет достигать успеха наш пациент. Другие успешные люди, в обществе которых он будет играть в гольф и проводить время в клубах.
Успех в городе, разрушенном войной – это далеко не тот же самый успех, о котором пишет писатель Сергей Минаев или снимается фильм «Олигарх».
Подойдите к человеку, в чей дом попала бомба, убив при этом половину родственников, и скажите ему, что главное (Главное!) не терять позитива
Другой непременный призыв психологии развитого глобалистского (мирного и сытого) общества – требование «быть позитивным». Подойдите к человеку, в чей дом попала бомба, убив при этом половину родственников, и скажите ему, что главное (Главное!) не терять позитива и уметь улыбнуться в любой ситуации, вот и сейчас. Результат такого предложения может вас неприятно удивить.
Если и сохраняются какие-то устоявшиеся направления довоенной практической психологии, то за счет некоторых психологических защит. Суть в том, что человек как бы «не видит» войны и разрухи и продолжает считать, что наиболее важная проблема его жизни – это, например, проблема смены пола. Такое возможно? Возможно. Хотя это всего лишь одна из разновидностей психологической адаптации к войне.
Вообще же наиболее актуальна сейчас самая, пожалуй, древняя психологическая практика, суть которой сводится к тому, что пациенту дают возможность высказаться, выговориться, пожаловаться на жизнь. При этом не призывая его к позитивному взгляду и не спеша указать, от каких он страдает комплексов, блоков и нарушений перцепции. Выговориться сегодня в Луганске нужно всем.
Всякий мой выход из дому превращается в беспрерывное слушание историй
И оттого всякий мой выход из дому превращается в беспрерывное слушание историй. Они не разнообразны, и после нескольких десятков можно уже предположить, что тебе расскажут сегодня, на что будут жаловаться, плюс-минус мелкие детали, обусловленные жизненным положением человека, его возрастом, занятием.
Как я уже заметил, в таких взаимодействиях психологу не стоит прибегать к тем формулировкам, на которых делали состояния специалисты в мирной жизни: «все зависит только от вас», «научитесь нести ответственность» и так далее. Ибо при всем свое желании многодетная мать или средней руки менеджер не могут «нести ответственность» за полтора года войны и разрухи.
За полтора года консультаций, которые я начал давать еще под обстрелами, накопилось, конечно, материала на три диссертации. Буду ли я их писать? Вряд ли. Ибо где же потом защищать? С точки зрения Украины, у нас здесь нет науки, университетов, научной работы. А с точки зрения российских психологов, на Донбассе нет войны.
А стало быть, исчезает и сама тема возможной диссертации.
Петр Иванов, психолог, город Луганск
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Перепечатка из рубрики «Листи з окупованого Донбасу» Радіо Свобода
