Президент России Владимир Путин рассчитывает главным образом на знаменитую готовность россиян терпеть лишения ради общественного спокойствия, пока экономика не начнет оживляться в будущем году, сообщает агентство Bloomberg со ссылкой на свои источники.
Президент обеспокоен и встречался со своими помощниками несколько раз за последние месяцы, чтобы обсудить падение уровня жизни в стране, утверждает агентство: "Рейтинг Путина по-прежнему очень высок... Но, учитывая затянувшуюся рецессию, официальные лица в Кремле признают, что экономические потери начнут разъедать общественную поддержку Путина по мере того, как патриотическая эйфория из-за аннексии Крыма и операции в Сирии начнет таять".
Агентство приводит прогноз Высшей школы экономики, что до конца года число россиян, живущих ниже черты бедности, увеличится более чем на 3 миллиона человек, средний класс сократится на 6 миллионов. Это сильнейшее падение с1999 года, подмывающее основу путинской популярности – резкий рост благосостояния людей.
Впрочем, падение цен на нефть, снижение курса рубля, потери России от западных санкции из-за Украины и ее собственных контрсанкций не помешали премьер-министру Дмитрию Медведеву заявить о том, что падение российской экономики остановлено и что в будущем году она "пойдет в рост". И это несмотря на то, что практически одновременно глава Сбербанка Герман Греф, выступая в Совете Федерации, предрек продолжение рецессии в 2016 году.
Медведев, который в среду в прямом эфире общался с группой журналистов, выглядел весьма уверенным, замечает Елизавета Осетинская, шеф-редактор телеканала РБК, который, как сказано, был избран для участия в беседе "с учетом его экономической специфики":
– Мне кажется, Дмитрий Анатольевич вообще вполне уверенно себя чувствует. То есть какой-то неуверенности я не замечала. Я даже где-то слышала, что мы вывели кого-то из себя. Нет, мы, те, кто брал интервью, никого из себя не вывели.
– Он говорил, что падение прекратилось, в будущем начнется рост...
– Правительство надеется на слабый рост. Эта позиция отражена в текущей версии бюджета. Собственно, мой вопрос был про это: реальность такова, что мне трудно делать прогноз, как это будет сбываться в следующем году. Но ответ был в том ключе, что будет сбываться. Мне кажется, что ситуация может быть не такой. Но премьер-министру она кажется такой. Мне было интересно, есть ли у правительства какой-то "план Б", и мне бы хотелось его услышать, на случай, если не исполнятся прогнозы по бюджету. Например, реформаторский план на случай каких-то дополнительных трудностей в экономике. Подробности этого плана так и остались для нас неизвестными, – говорит Елизавета Осетинская.
В тот же день, когда Медведев общался с журналистами в прямом эфире, бывший глава ЮКОСа Михаил Ходорковский – во время своей онлайн-пресс-конференции из Лондона – предрек революцию в России. Основатель организации "Открытая Россия" заявил, что Путин совершил в стране антиконституционный переворот, и теперь – для возвращения к демократии и правовому государству – России предстоит революция: "Резервы кончаются в 2017 году, и то только потому, что доллар загнали за 69 рублей. Революция в России неизбежна... Остатки резервов и угроза репрессий лишь оттягивают ее неизбежное наступление... Вопрос в том, как сделать революцию хотя бы относительно мирной".
Российский политолог Владимир Гельман пока считает пророчества о революции преждевременными и вспоминает Ленина:
– Классик русской революции Владимир Ильич Ленин дал известное определение революционной ситуации: когда верхи не могут управлять по-старому, а низы не хотят жить по-старому. Но на самом деле сейчас ситуация в России не выглядит революционной, несмотря на то что, с одной стороны, верхи действительно не могут управлять по-старому, и то, что говорил Медведев, это такая хорошая мина при плохой игре. Собственно, что еще может сказать глава правительства, который, по идее, отвечает за экономическую политику и за многочисленные ее провалы вроде введения контрсанкций и других непродуманных шагов.
С другой стороны, мы не видим масштабных проявлений массового недовольства. Конечно, протесты дальнобойщиков – это первая ласточка, но пока она еще весны не делает. Российские граждане, несмотря на то что они стали жить существенно хуже, чем два года назад, продолжают рассчитывать на то, что нынешняя ситуация в экономике – это временные трудности, все утрясется, и можно будет жить так, как раньше, хотя все специалисты говорят о том, что Россия даже при благоприятном развитии событий не имеет шансов выйти на какую-то траекторию устойчивого экономического роста в обозримом будущем. Поэтому тезис Ходорковского о том, что в России неизбежна революция, по крайней мере, в сегодняшней ситуации выглядит несколько преждевременным. Я не исключаю, что в России когда-то революция может произойти, наверное, это будет не что-то подобное русской революции 1917 года или каким-то другим революционным потрясениям, но на сегодняшний день о революции говорить преждевременно.
Это можно назвать политикой страха
– Медведев говорит, что падение остановилось, впереди рост. В последние месяцы мы только и видим эту стратегию, когда тот или иной человек в правительстве говорит: нет-нет, сейчас еще чуть-чуть – и будет лучше. Власть рассчитывает "заговорить" общество? В этом стратегия по удержанию власти?
– Стратегия включает в себя несколько элементов. Во-первых, действительно, успокаивать общественное мнение с помощью различных пропагандистских средств. Тут у нас и внешние враги, и неблагоприятные внешние обстоятельства, которые от нас не зависят. Но мы переждем, временно перетопчемся, а потом кризис рассосется. Пока это еще срабатывает, но понятно, что запас прочности у этой стратегии ограничен во времени, пока есть резервы, накопленные за прежние годы, а они не бесконечны и тают, хотя и не так быстро.
Ну, а кроме того, есть такое средство, как закручивание гаек, и власти наглядно демонстрируют готовность это средство использовать. И я предполагаю, что в преддверии надвигающихся выборов будет больше репрессий, репрессий не столько массовых, против каких-то социальных групп, сколько точечных, против конкретных активистов, конкретных независимых СМИ, публичных деятелей. Репрессий, направленных на то, чтобы запугать граждан, чтобы они сидели тихо, не выходили на протестные акции. А уж если они на какие-то протестные акции выходят, то чтобы ни в коем случае не выдвигали политические требования. Это можно назвать политикой страха.
– То есть вот история активиста Ильдара Дадина (приговоренного к трем годам колонии за одиночные пикеты по новой уголовной статье о нарушениях правил проведения публичных акций) – это не случайность, не прихоть судьи, а часть стратегии?
– На месте Дадина мог оказаться другой человек, мы видим, что уже и другие дела по той же статье раскручиваются, и понятно, что власти подают сигнал недовольным гражданам: если вы будете слишком активничать, выступать, не просто бухтеть где-нибудь у себя в фейсбуке, а выходить на улицы на пикеты, а уж тем более на какие-то коллективные действия, то с вами будет так же, а то еще и хуже.
Мы не знаем, и власти не знают, каков запас прочности у нынешнего положения дел
– Может так произойти, что власть не поймет опасности какого-то протеста? Вот с дальнобойщиками власти не идут на попятную, не отступают, как было во время протестов против монетизации льгот. Такое ощущение, что власть не боится социальных протестов. Может получиться, что власти потеряли обратную связь, и какой-то из протестов окажется для нее сильным ударом?
– Действительно, с обратной связью дела обстоят плохо, и данные опросов, что очень большое количество россиян поддерживает Путина, на самом деле, подают неверный сигнал. Тем не менее в отношении протестов дальнобойщиков власти рассуждают вполне рационально. Несмотря на многочисленную бучу, протест, по крайней мере пока, вовсе не вылился в какие-то массовые коллективные действия. В так называемом походе на Москву приняло участие довольно небольшое количество активных дальнобойщиков. Другое дело, что протестующие тоже извлекают уроки, пытаются самоорганизоваться, создать профсоюз, и я думаю, что история на этом вряд ли закончится, она перейдет в какое-то другое измерение.
Здесь важно, если этот гром грянет, насколько велики будут его масштабы
Но правда в том, что нынешняя ситуация – это довольно неустойчивое равновесие. Мы не знаем, и власти не знают, каков запас прочности у нынешнего положения дел. Потому что реально люди стали жить хуже, идет довольно масштабное сокращение рабочих мест, чего в России не было даже в 90-е годы, когда был гигантский и довольно длительный спад производства. Как правило, тогда людей не увольняли. Они могли не получать долгое время зарплату, находиться в отпусках без оплаты труда, но сокращений больших не было. Сейчас сокращения довольно заметны. Безработица растет. И понятно, что такая ситуация для властей нежелательна. Но пока гром не грянет, мужик не перекрестится, и здесь важно, если этот гром грянет, насколько велики будут его масштабы.
В прежние времена власти довольно успешно прибегали к тактике локализации протестов: есть региональные власти, вот с ними и разбирайтесь. Именно так происходило, скажем, с монетизацией льгот. И протест удавалось канализовать и с ним справляться. Сейчас ситуация другая, потому что очень многие шаги завязаны на решения, которые принимают федеральные власти, история с системой "Платон" тут очень показательная. Естественно, что спрашивать надо не с мэров или губернаторов, некоторые из которых, кстати, высказались в том духе, что протесты дальнобойщиков оправданы, а надо спрашивать с президента, правительства, федеральных министров. Пока, похоже, властям сходят с рук их действия или бездействие, но как долго это будет продолжаться – будущее покажет.
Представьте, что Путина нет, скажем, его похитили инопланетяне
– Выступление Медведева полностью в рамках общей политики власти, не видно никакого раскола в элите, хотя в последнее время много говорили о том, что там есть недовольные, и если изменения будут, то это может быть результат какого-то дворцового переворота. Но кажется, что элита, наоборот, сцементировалась.
– Раскол может возникнуть в том случае, если будет сильное давление со стороны масс. Пока этого давления нет, и оснований для внутренних открытых конфликтов нет. Притом что эта ситуация не исключает всевозможных дворцовых интриг, противостояния разных группировок. Здесь важно понимать, что у разных участников этой неформальной правящей коалиции есть свои интересы, но, во-первых, эти группы неустойчивы и фрагментированы, и Путину вполне удается проводить политику "разделяй и властвуй", а во-вторых, у каждого из этих игроков удельный вес несоизмеримо меньше удельного веса Путина.
Им, как Медведеву, только и остается сидеть тихо и поддакивать в расчете на то, что как-нибудь пронесет
Представьте себе, что завтра что-то случилось – и Путина нет, скажем, его похитили инопланетяне. По отдельности ни Шойгу, ни Иванов, ни Медведев, ни кто-то еще не являются фигурами, которые были бы способны захватить пустующее место лидера и удерживать монопольно власть. Поэтому для каждого из участников этой неформальной правящей коалиции сохранение нынешнего статус-кво – наименее рискованная вещь по сравнению с какими-то переменами и преобразованиями. И им, как Медведеву, только и остается сидеть тихо и поддакивать в расчете на то, что как-нибудь пронесет, по крайней мере, сейчас. А что будет через какое-то время – они стараются об этом не думать. В принципе, это вполне оправданная рациональность, и до тех пор, пока не будет сколько-нибудь сильного давления со стороны общества, вряд ли стратегия изменится.
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
