Специально для Крым.Реалии
Немного апокрифически выглядит история женитьбы Челебиджихана. В лучших романтических традициях он любил неизвестную нам девушку, но не мог связать ее судьбу со своей из-за бедности. Зато друзья настойчиво рекомендовали ему жениться на дочери евпаторийского богача Сеита Абди Аджи – единственной дочерью у родителей. Такой брак автоматически завершал время нужды в жизни Номана, но именно это и было причиной его колебаний. Челебиджихан не хотел, чтобы его выбор определялся деньгами.
Между любовью и необходимостью
Но желание сосредоточиться на учебе и служении собственному народу перевесили, и, в конце концов, наш герой приехал в Евпаторию, сделал предложение, женился и вернулся в Петербург уже не бедным студентом, а состоятельным мещанином. Это было тем более важно, что империя под давлением войны разваливалась, и в столице наблюдался дефицит продовольствия.
Но насладиться семейной жизнью Номану не суждено было. В декабре 1916 – январе 1917 года российские войска были вынуждены прийти на помощь Румынии, чья армия была наголову разбита австро-немецкими войсками. Образовался Румынский фронт и Челебиджихан в качестве добровольца-вольноопределяющегося отбыл туда. Впрочем, грызть солдатский хлеб ему долго не пришлось – в начале марта российское самодержавие пало, поэтому Номан поспешил домой, чтобы принять непосредственное участие в желанном крымском возрождении.
Народный лидер и муфтий-новатор
2 апреля (20 марта по старому стилю, отсюда и частая путаница в датах) 1917 года на симферопольский вокзал прибыл поезд, который привез с фронта Номана Челебиджихана и его друга Сейдамета, однокашника по Стамбулу, а в последний год – еще и прапорщика российской имперской армии.
За пять дней в крымской столице открылось общее собрание крымскотатарских делегатов (до двух тысяч человек), на котором был избран «временный Крымско-мусульманский исполнительный комитет», широко известный как Мусисполком. Во главе этого органа крымскотатарского самоуправления, насчитывавшего 48 человек, и позже легитимизированного Временным правительством, стал Челебиджихан. Почти 80% членов Мусисполкома были разного рода социалистами, поэтому в основном они поддерживали революционные преобразования своего лидера.
С 18 апреля всеми делами крымских татар занимался Мусисполком. Главными задачами, которые для себя определил теперь уже официальный лидер крымчан, были: подготовка выборов в Учредительное собрание в Крыму, духовная реформа и образовательная реформа. Благодаря Челебиджихану в Симферополе были открыты женская гимназия и техникум, на базе Зынджирлы-медресе образовался Педагогический институт, краткосрочные курсы повышения квалификации и обязательные экзамены охватили всех учителей-крымцев. Начали выходить несколько крымскотатарских газет.
Номана Челебиджихана впервые в истории прямым демократическим голосованием избирают на должность председателя Духовного управления – муфтия мусульман Крыма, Украины, Литвы, Польши и западной части России
Тогда же Номана Челебиджихана впервые в истории прямым демократическим голосованием избирают на должность председателя Духовного управления – муфтия мусульман Крыма, Украины, Литвы, Польши и западной части России.
Среди других новаций – Челебиджихан лишил чадры крымскотатарских женщин, что, разумеется, вызвало сопротивление консервативных кругов. Борьба против современного муфтия и его «безбожия» продолжалась ровно четыре месяца. 24 июля лидер «старого» духовенства и аристократии Ибраим-ефенди Тарпи был исключен из рядов Мусисполкома. Попытка реакционеров в начале сентября создать параллельный центр влияния – Союз улемов (ученых мусульман) – была сорвана либерально настроенной молодежью.
Не желая зависеть от сторонников других политических ориентаций, Номан Челебиджихан летом 1917 года начал создание собственной организации – Милли Фирка (Народная партия), во главе которой стали он сам и Сейдамет. В октябре на Всекрымском татарском делегатском съезде программа партии была утверждена – начался процесс развития местных структур и преобразования Милли Фирка во влиятельную силу в Крыму.
По примеру украинизации полков имперской армии, Челебиджихан и сам загорелся идеей создания крымскотатарских военных формирований. В мае – июне 1917 года он обращался к военному министру и даже отправил делегацию в Петроград с просьбой перевести в Крым запасные части Крымского конного полка, но получил отказ. Тогда Челебиджихан начал самостоятельно строить солдат-крымских татар, оставшихся на полуострове, под одно командование. Так появился 1-й крымскотатарский батальон.
Арест и освобождение
В июле 1917 года в батальоне начались беспорядки, вызванные желанием командования включить его в маршевый полк и отправить на фронт
В июле 1917 года в батальоне начались беспорядки, вызванные желанием командования включить его в маршевый полк и отправить на фронт. Бойцы, в свою очередь, стремились остаться и охранять дома в условиях революционного беспокойства. В середине месяца Симферопольский совет солдатских депутатов обвинил Номана в подстрекательстве солдат, а часть крымчан-традиционалистов написала на него донос в контрразведку, обвинив Челебиджихана в связях с Турцией.
В результате то ли 5, то ли 9 августа (23 или 27 июля по старому стилю) за Челебиждиханом пришли. Вот как он сам вспоминал события того дня:
«Это было около 4 часов утра. Так как я был занят писанием, дверной звонок продолжал звонить в течение почти десяти минут. Слуги были больны, поэтому я пошел к двери и спросил:
– Кто там?
– Это глава милиции, я хочу увидеть Челебиева! – сказал он.
– Позвольте Челебиеву подумать об этом! – сказал я, и начал обдумывать ситуацию. Если бы я не открыл дверь, они бы ждали до утра, а потом приступили к выбиванию старой двери и окон. Я действительно не возражал, если бы пули попали в меня, но существовала вероятность, что они могли попасть в невинных слуг. То обстоятельство побудило меня открыть дверь. Я объяснил это слугам, которые затем подошли, и вышел к милиции. Их было двенадцать, начальник милиции и разные мужчины. Они сообщили мне, что они здесь, чтобы арестовать меня. Из документов следовало, кажется, что они были из «контрразведывательного бюро» и имели право арестовать любого, включая премьер-министра. Я не согласился с ними и сказал:
– Я муфтий (Крыма), и это моя резиденция. Без разрешения министра внутренних дел никто не имеет права меня арестовать. Если кто-то будет пытаться арестовать меня, я готов сделать все, что в моей власти, чтобы противостоять этому аресту. Я решительно протестую, и буду протестовать против этого. Я знаю, что вы из официального ведомства Временного правительства, но я не пойду добровольно. Вам придется применить грубую силу!..
Тогда вооруженные штыками мужчины насильно вывели меня из дома. Я опротестовал их действия, заявив, что не считаю себя узником. Я повторил свое заявление в Акъяр (Севастополе). Требуя от них признать мой статус не-заключенного, я пытался доказать, что Муфтият не подвластен контрразведывательному бюро...».
Вместе с Челебиджиханом был арестован и отвезен в Севастополь и командир созданного крымскотатарского батальона – прапорщик Шабаров.
Ответом на действия власти стал взрыв недовольства среди крымских татар
Ответом на действия власти стал взрыв недовольства среди крымских татар от гневных телеграмм с мест и непрерывных совещаний общественных организаций до собраний у севастопольской тюрьмы решительно настроенных солдат-крымцев. Озадаченная власть запрещает митинги и собрания до середины августа.
Впрочем, на следующий день Челебиджихана и Шабарова отпустили, а контрразведка признала, что арестовала обоих безосновательно. В Севастополе и Симферополе муфтия ждали горячие поздравления – в один момент он прослыл невинной жертвой власти, что существенно повысило его авторитет среди населения полуострова.
Сергей Громенко, крымский историк, сотрудник Украинского института национальной памяти
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
