Дети Владимира Путина – тайна за семью замками. Но полтора месяца назад в СМИ появилась информация о том, что младшая дочь президента Екатерина Тихонова и ее муж – долларовые миллиардеры. Вместе с журналистом Тимуром Олевским в утреннем эфире Радио Крым.Реалии мы говорим о том, почему общество должно знать о детях российского президента.
Историю о младшей дочери российского президента Владимира Путина обнародовало международное агентство новостей Reuters. 29-летняя Екатерина живет под фамилией Тихонова, называет себя супругой Кирилла Шамалова – сына давнего друга президента Путина Николая Шамалова. Она возглавляет проект «Инопрактика» при Московском государственном университете, который щедро инвестируют из федерального бюджета. Состояние Кирилла и Екатерины, по мнению финансовых аналитиков, на которых ссылается Reuters, оценивается примерно в 2 миллиарда долларов США (около 142 миллиардов рублей). Для сравнения, совокупный бюджет Крыма и Севастополя на следующий год составляет 111 миллиардов рублей. Также в собственности молодой пары – зарубежная недвижимость стоимостью в несколько миллионов долларов.
Оппозиционный российский лидер Алексей Навальный в интервью Reuter описал сложившуюся в стране систему как неофеодальную и отметил, что она подминает под себя как государственный аппарат, так и крупный бизнес. Дети не просто наследуют должности своих родителей, но и право занимать пост, который захотят, заявил Навальный. Обе дочери Путина отказались предоставлять Reuters какие-либо комментарии. Президент Российской Федерации информацию агентства опроверг.
– Тимур, почему информация о детях Владимира Путина так важна для российского и украинского общества? Почему СМИ об этом пишут?
Очень долго не писали, потому что однажды Путин очень грозно приказал этого не делать
– На самом деле, очень долго не писали, потому что однажды Путин очень грозно приказал этого не делать. Он сказал, чтобы не совали свои крепостные носы в его личную жизнь, и закрыл газету, которая пыталась об этом написать. После этого был такой момент, когда российские СМИ фактически согласились, что семью президента они не трогают. И много чего из-за этого получилось, потому что получилась такая сакральная область: он все может, но здесь он может делать все, что угодно и как угодно. Со временем это поле вседозволенности стало расширяться.
Почему это важно? Понимаете, президент – публичная должность. И так не может быть, что у него есть какие-то дети, которые могут занимать неизвестно какие должности, получать неизвестно какие деньги из бюджета. Если мы об этом не знаем, то это, в общем-то, уже коррупция. Если у президента нет возможности рассказать о своих дочерях, потому что он боится за них, то нужно просто выбрать другого президента, вот и все.
Оставаться президентом России, но при этом скрывать такие важные для общества вещи… Сначала мы не знаем, чем занимаются дети президента, потом не будем знать о детях его друга бизнесмена Ротенберга, потом – дети министров правительства, других богатых людей из окружения Путина.
– Это те люди, которым на последней пресс-конференции Владимира Путина было дано определение «элитка», да?
– Да, именно. Это сделала, кстати, Катя Винокурова – очень хороший политический журналист. Мне кажется, она очень точно обозначила проблему – сейчас идет вторая волна детей, которые по наследству получают государственные корпорации. В отличии от своих родителей они занимают посты, которые не требуют вообще никакого участия общества в обсуждении, то есть должности не выборные.
– В этом контексте можно вспомнить и о детях генпрокурора Чайки.
– Да, конечно. Только мы бы так и не знали о них, если бы расследование Навального. И о том, что Екатерина Тихонова – дочь Путина, мы тоже узнали совершенно случайно. Это было расследование РБК, которое делала моя коллега Света Рейтер. Интересно, что они сделали расследование, рассказали все про этого человека, но не смогли сказать, кто она – что она дочь президента.
– Какой вывод можно сделать из ответа Путина на пресс-конференции? Они ведь не подтвердил, но и не опроверг информацию.
Он до сих пор думает, что он как президент имеет право не рассказывать о том, чем занимается его семья
– Не опроверг. Просто он до сих пор думает, что он как президент имеет право не рассказывать о том, чем занимается его семья. Мы должны это понимать. Вот смотрите, он думает: я отличный президент, я поднимаю страну и отправляю ее в космос, но есть одна проблема – я ем детей. И выходит, что он разрешает говорить обо всем, но только не об этих детях, которых он ест. Так не может быть. Может из-за этого мы бы и не выбрали его президентом.
– В принципе, мало кто из мировых лидеров прячет своих детей. Мы постоянно видим Барака Обаму с семьей, даже Александр Лукашенко все время с Коленькой… Насколько это волнует российское общество?
– Я думаю, что волнует. Возможно, многих из соображений каких-то бытовых вопросов – что же там у президента в спальне происходит. Но это нормально для любого общества. Другой вопрос в том, что здесь идет речь о сакрализации образа, об отделении Путина от телесной оболочки. А у образа, в принципе, семьи быть не должно. Но я думаю, что идея прятать детей – это личное желание Путина. Я даже вполне могу предположить, что его дети ничем таким и не занимаются.
– Например, в Украине все знали, что у Януковича есть сын Александр – Саша-стоматолог. Все знали, чем он занимался, какими банками владел и так далее…
Страх журналистов потерять работу и свободу отступает перед желанием задать вопросы, которые 15 лет не задавались
– Понимаете, есть слабое место. А он, как чекист, защищает слабые места. Но штука вот в чем: любые иностранные лидеры – Америки, Франции, например – не защищают слабые места, потому что они не собираются оставаться у власти вечно. Этим российский президент и отличается от них. Но поезд ушел, мы узнали какую-то информацию, в том числе из-за кризиса в стране. Он привел к тому, что страх журналистов потерять работу и свободу отступает перед желанием задать вопросы, которые 15 лет не задавались. Очень запущенная болезнь – вот в чем проблема.
– Проблема еще и в том, что в России информационное пространство достаточно подконтрольное. Я боюсь, что в эфире федеральных каналов, за исключением этой пресс-конференции, такие вопросы звучать больше не будут. Или будут?
– Сложно сказать. Может, придумают какую-нибудь спецоперацию по либерализации информации о детях, которых 15 лет не было слышно. Это придется объяснять с довольно глупым лицом, где эти дети были все это время, тем более что отголоски доносились постоянно.
– Тимур, в эфире российских федеральных каналов не показали фильм о генпрокуроре Чайке, не разгоняют историю с детьми Путина… Но, тем не менее, информация выходит в оффлайн – была афиша «Чайка», вы наверняка ее видели. Есть ли в России возможность донести информацию до простого обывателя?
– Конечно, есть. Если люди говорят «мы не знаем», это лицемерие. В России все все знают, было бы желание. О личной жизни звезд же все известно? С политиками все может происходить с той же скоростью. Только раньше люди пытались абстрагироваться от этого, а сейчас другая ситуация – даже те, кто не хотел ничего знать, сами начнут искать ответы на свои вопросы. Этот процесс куда круче.
