Симферополь – Первый заместитель главы Меджлиса крымскотатарского народа Нариман Джелял – один из немногих крымских спикеров, который остается открытым для общения. Он из числа тех членов Меджлиса, кто, несмотря на давление со стороны правоохранительных органов, не изменил свою точку зрения о событиях, происходящих в Крыму. Более того, на фоне гонений на представительный орган в марте текущего года он согласился стать первым замглавы Меджлиса, оказавшись в еще более опасном положении. Несмотря на обыски и многочисленные допросы, Джелял вместе с семьей по-прежнему продолжает жить в Крыму и проводить встречи с соотечественниками.
О том, что изменилось за прошедший год, его итогах, чего удалось достичь представительному органу, какие настроения царят среди крымских татар, и перспективах на 2016-й Джелял рассказал в интервью Крым.Реалии.
– Как бы вы охарактеризовали уходящий год, в течение которого вновь проходили обыски в домах крымских татар, людей вызывали на допросы, задерживали, привлекали к уголовной ответственности?
– Самой главной задачей было общение с соотечественниками, чтобы на фоне тех трудностей, которые сегодняшняя ситуации перед нами поставила, люди не поддались некоему отчаянию, чтобы они не прятались в себе, не теряли веры в то, что ситуация может улучшаться. Хотя сегодня говорить об улучшении нет никаких оснований, проблем по-прежнему много. Они разного характера, несмотря на то, что представители местной власти заявляют, что никаких проблем и преследований крымских татар нет. Мы видим, что это абсолютная ложь, потому что похищения людей продолжаются, судебные преследования продолжаются, обыски и допросы продолжаются. Есть скрытые проблемы, как, например, дискриминация при приеме на работу или, наоборот, увольнение преимущественно крымских татар с госслужбы и так далее. Это те сигналы, которые нам сложно подтвердить, так как сами пострадавшие не хотят об этом говорить.
Если сравнить с прошлым годом, то тогда мы пытались пережить произошедшее весной 2014-го, работа Меджлиса крымскотатарского народа трансформировалась. Мы эту трансформацию продолжаем переживать в какой-то мере – это потеря наших соратников по разным причинам. 2015-й год – это год попыток нащупать почву под ногами в этой непростой ситуации, в этих международных геополитических баталиях попытаться найти тот островок, где устоял бы наш небольшой крымскотатарский народ. Я думаю, что эта задача фактически выполнена. Ежедневно общаясь с нашими соотечественниками, мы видим, что они придерживаются тех базовых принципов, которые мы пытаемся до них донести, хотя не всегда удается это сделать из-за банальной физической нагрузки. При этом мы смело ставим перед собой новые задачи. У нас полное взаимопонимание внутри, а небольшие дискуссии по тем или иным вопросам никак не мешают нашей работе, наоборот, позволяют находить правильные направления деятельности.
Проблема, которая перед нами маячит, – это отношения между тем нашими соотечественниками, которые живут в Крыму, и теми, кто выехал
Проблема, которая перед нами маячит, – это отношения между тем нашими соотечественниками, которые живут в Крыму, и теми, кто выехал, но продолжает заниматься той или иной деятельностью, связанную с Крымом: политикой, культурой или общественной составляющей. Мы сегодня должны выработать определенную позицию, потому что кидаться друг на друга из-за того, что кто-то остался дома, а кто-то уехал и что-то делает, мы не можем. Кидать друг в друга обвинения – только на радость врагам.
Мы уже знаем, чего от кого ждать, поэтому призываем наших соотечественников отбросить какие-либо опасения и, самое главное, в сложившихся условиях при действующем законодательстве не забывать отстаивать собственные права. Это наиболее оптимальное направление. Хотя мы понимаем, что в этом государстве, занимаясь такой деятельностью, ты рискуешь нарваться на чрезмерно пристальное внимание правоохранителей.
– В первой половине года были сигналы о том, что власть предпринимает шаги по переформатированию деятельности Меджлиса, ходили даже разговоры о проведении Курултая крымскотатарского народа. Но уже во второй половине вдруг стали звучать заявлении о запрете деятельности Меджлиса. С чем связаны столь резкие шаги?
– С тем, что члены Меджлиса, в первую очередь, и делегаты Курултая не поддались на эти ложные убеждения, не поддались на откровенное давление и шантаж, выстояли, проявили устойчивость и не дали ненужным людям взять в свои руки представительный орган. За это мы поплатились многими вещами: мы поплатились очень серьезными ограничениями в своей деятельности, над нами висит пока еще не примененный запрет на нашу деятельность. Но мы уже внутри выработали варианты деятельности при формальном запрете Меджлиса. У нас есть решения по этому поводу, которые пока не озвучиваются. Когда наши политические оппоненты убедились в том, что не получится достичь цели ни шантажом, ни давлением, они приняли решение, что надо отстать. Была мысль, что они пойдут по более жесткому сценарию запрета, потом по какой-то причине они отказались от этих планов. Не в последнюю очередь, наверное, и потому, что за деятельностью Меджлиса и вообще крымскотатарских активистов следит весь мир. И любое ужесточение будет чревато для имиджа Российской Федерации и крымского руководства, в частности. Власти отказались от этой идеи и на собрании 19 декабря фактически сказали о том, что настоящими представителями крымских татар будут считать членов движения «Къырым» (возглавляет вице-спикер Госсовета Крыма Ремзи Ильясов – КР).
– На этом фоне удивительно выглядят заявления руководителя Федерального агентства по делам национальностей Игоря Баринова о том, что среди крымских татар возник запрос на появление новых лидеров. Фактически это удар по тем, кто сейчас представляет интересы крымскотатарского народа в Крыму. К тому же глава республики Сергей Аксенов заявлял, что Ремзи Ильясова является «национальным лидером». Кроме того, Баринов, ссылаясь на результаты исследования, заявил, что 17% крымских татар связывают свое будущее с Украиной.
Ни одно крымское СМИ не работает с теми, кто не входит в орбиту движения «Къырым», власти и так далее
– Вообще в этом исследовании прозвучало несколько важных тезисов. Фактически российская структура подтвердила несколько утверждений, о которых мы много раз говорили. Например, о том, что большинство крымских татар не принимали участие в «референдуме» 16 марта 2014 года. О том, что нынешние псевдолидеры народа не имеют хоть какой-то серьезной поддержки среди крымских татар. Они также подтвердили то, что, действительно, есть спрос на тех лидеров, которые будут, с одной стороны, рядом, с другой, не собираются входить в те отношения с крымской властью, в которых находятся представители ряда крымскотатарских организаций. Претенденты на такое лидерство есть, мы их знаем, другое дело, что им, во-первых, сложно сегодня демонстрировать себя, потому что это сразу вызовет пристальное внимание к ним со стороны правоохранительных органов. Таких людей, на мой взгляд, будут зачищать или принуждать к чему-то. Во-вторых, очень серьезную проблему составляет ограниченный доступ к СМИ. Ни одно крымское СМИ не работает с теми, кто не входит в орбиту движения «Къырым», власти и так далее. А некрымские СМИ, к сожалению, не всем доступны. Приходятся работать от калитки к калитке, от дома к дому, а это требует времени.
– Была практика, когда Меджлис собирался в Симферополе, а часть его членов, находящихся на материковой Украине, участвовала в работе при помощи скайпа. Возможны ли подобные собрания в ближайшей перспективе?
– Я думаю, возможности есть. Пока мы не видим крайней необходимости для этого. Последнее решение о возможном запрете Меджлиса крымскотатарского мы принимали в несколько иным, таким «дедовским» способом. Это решение фактически проголосовано большинством из крымских представителей членов Меджлиса. Сейчас его окончательно доработают на украинском материке, и решение будет считаться принятым. Поэтому собираться просто так, чтобы пообщаться и привлечь излишнее внимание, мы не стали. Каждый, кто хочет, регулярно связывается с Рефатом Чубаровым (председателем Меджлиса – КР) и Мустафой Джемилевым (уполномоченным Президента Украины по делам крымскотатарского народа – КР). Очень многие члены Меджлиса, выезжая на материк, даже по собственным делам, стараются с ними увидеться, а те, кто в Крыму, продолжают регулярно между собой встречаться в неформальной обстановке при максимуме приглашенных. Другое дело, что за прошедший год несколько членов представительного органа выпали из процессов.
– По какой причине?
– Некоторые не хотят демонстрировать свое участие в опальном, с точки зрения российской власти, Меджлисе. Некоторые испытывают давление со стороны власти. Чтобы его не усиливать и не давать основания для дальнейшего шантажа со стороны правоохранителей, они предпочитают пока не «светиться» на наших мероприятиях и собраниях. Я склонен относиться к этому весьма демократично. Считаю, что в нынешних условиях каждый должен пройти свой путь. Одни уже прошли, и, в каком болоте они оказались, мы уже увидим. Остальные тоже должны это пройти, как прошел я и многие мои соратники. Всему этому нашим народом будет дана оценка, и каждый получит уважение или презрение.
– Вы сказали, что приходится работать «от калитки до калитки». Следовательно, вы проводите много встреч, особенно, в селах и районах. Что там думают там о нынешней ситуации, какие настроения у людей?
Людям нужны ориентиры: людям нужны надежды на что-то лучшее, и они об этом спрашивают
– Настроения разные. Мы не можем, как раньше, проводить собрания граждан, поэтому мы имеем дело с какой-то небольшой частью активистов или стараемся на пятничные намазы приезжать и общаться с людьми. Люди подходят, просто говорят, с чем-то соглашаются, с чем-то нет. Есть проблема, связанная с тем, что людям нужны ориентиры: людям нужны надежды на что-то лучшее, и они об этом спрашивают. Они высказывают свою позицию по многим актуальным вопросам, и ты стараешься им эту надежду подарить. Как бы кто ни хотел, мы должны понимать, что жизнь продолжается и втягивает в какие-то все более-более тесные отношения с действующей властью, особенно с местной и так далее. Мы к этому относимся с пониманием и, наоборот, требуем, чтобы они в этом активно участвовали, чтобы помогали, чтобы были авторитетами у себя на местах. Четко различаем вопросы повседневной жизни от вопросов политико-правового, геополитического характера.
В целом, хочу подчеркнуть, настроения у людей правильные. Чтобы не вызывать ненужные интересы, скажу на крымскотатарском: «халкъымыз сагълан». В переводе на русский языке означает, что наш народ здоров духовно, ментально, не поддается на провокативные идеологемы, какие-то действия, хорошо знает свою историю, хорошо знает исторические аналогии нынешним событиям и чем они заканчивались.
– Продовольственная и энергетическая блокады полуострова не принесли результатов, с точки зрения требований, которые выдвигали инициаторы. Теперь со стороны создается впечатление, что блокада разделила крымских татар. Нет ли желания использовать другие методы?
– Когда мы впервые услышали о блокаде от ее инициаторов, то, зная ситуацию в Крыму, сразу попросили, чтобы это были какие-то вполне выполнимые требования. И они были достаточно выполнимые, но потом обросло все какими-то другими вещами, вплоть до деоккупации – то есть вопросы, которые должны решаться несколько на ином уровне. Первое, что следует отметить, что ни товарная, ни энергетическая блокады какую-то катастрофическую ситуацию на полуострове не создали, но выполнили ряд функций, которые очень серьезно сказались или скажутся на крымской ситуации. Это и прекращение контрабанды, о чем давно говорили и все знали. Что касается электричества, то события показали, что крымская власть оказалась не в состоянии полноценно решить проблему. Пришлось обращаться за помощью в федеральный центр. Что касается разделения мнений, оно, действительно, существовало. Я не встречал людей, которые бы жестко осуждали действия инициаторов. А людей, которые говорят, что это создает очень много неудобств, нарушает какой-то привычный комфорт – таких видел много.
Для меня тезис о том, что энергоблокада отдаляет Крым от Украины, не приемлем вообще
Для меня тезис о том, что энергоблокада отдаляет Крым от Украины, не приемлем вообще. Я считаю, что в создавшейся ситуации, когда ответственные лица не находят в себе воли, возможности выполнять определенные действия, общественность имеет право в доступный ей способ постараться добиться каких-то вещей. Если ты считаешь, что это неправильно, свяжись с инициаторами и скажи, что нет так, постарайся их убедить, что нужно что-то по-другому сделать.
Я считаю, что Крым от Украины отдаляет иной пласт проблем, на который сегодня у Украины нет ответов. Это проблемы юридического, правового характера при пересечении границы, при провозе каких-то вещей, при поступлении в украинские вузы, при оформлении каких-то документов, при обязательной смене автономеров с украинских на российские. А вы представляете, сколько людей будут по факту отрезаны из-за того, что Украина не пропускает на свою территорию машины с регионом «82». Не каждый отважится ехать на автобусе. Да, эти проблемы можно будет решать, но это затрудняет бытовое общение. В последний раз, когда я пересекал административную границу на КПП «Каланчак», на моих глазах семья с двумя детьми развернулась и снова пошла в Крым, потому что им нужно было при въезде на материковую Украину оформить на детей документы, а это две недели. У них, возможно, нет времени, соответственно, не состоялась какая-то родственная связь. Вот что отдаляет, а не блокада или чьи-то слова.
Есть проблема образования крымской молодежи в украинских вузах, но, извините, там такая процедура, что не каждый родитель найдет время и силы, чтобы их ребенок начал там учиться. Хотя тенденция позитивная: абитуриентов из Крыма становится больше, но надо, чтобы их становилось еще больше, чтобы они пропитывались нормальными идеями, нормальным отношением к жизни.
– В течение года вы неоднократно выезжали из Крыма на территорию материковой Украины. Сталкиваетесь ли вы с трудностями? И нет ли у вас боязни, что вас могут не пустить при очередном возвращении по какому-то надуманному предлогу?
Сегодня те, кто в Крыму, готовы терпеть разные лишения, лишь бы находиться на родине, лишь бы быть со своим близкими, народом и рядом с ними делить все то, что с нами происходит
– При пересечении я и мои коллеги постоянно сталкиваемся с трудностями, у нас постоянно происходят затяжные проверки документов, а в последнее время тщательный досмотр автомобиля, на котором мы едем. Это касается не только меня, но и разных людей, которые замечены в той или иной активной деятельности, либо это могут быть родственники членов Меджлиса. В последний раз, когда мы с соратниками направлялись в Киев, на КПП «Армянск» мы задержались на 5 часов, включая опрос сотрудником ФСБ, проверку документов, машины, багажа и так далее. Каждый раз выезжаешь с очень тяжелым чувством, с опасением, особенно, когда ты знаешь, что едешь не по политическим мотивам, а потому что тебе тоже, как и всем другим, надо оформить какие-то документы, за чем-то съездить – решаешь личные вопросы, при этом стараешься увидеться со всеми, кто там есть. С другой стороны, ты понимаешь, что по-другому просто нельзя. Нельзя закрыться в Крыму и прятаться. Если мы – члены представительного органа – те несколько человек, на которых возложили ответственность соотечественников, начнем опасаться тех вещей, то что говорить о других! Ты понимаешь, что символизируешь для людей кое-что и стараешься им показать правильное направление, что не надо чего-то бояться. Но лично это очень тяжело, опасаешься, что тебя могут не впустить, что ты расстанешься семьей, близкими на какое-то время. Проблема не в том, что где-то надо будет искать жилье, работу – это не самое страшное.
Сегодня те, кто в Крыму, готовы терпеть разные лишения, лишь бы находиться на родине, лишь бы быть со своим близкими, народом и рядом с ними делить все то, что с нами происходит. Именно этим продиктована определенная осторожность в нашей деятельности. Не потому что мы за себя боимся, а потому что для нас принципиально важно оставаться рядом с людьми.
– Какие у вас ожидания от наступающего года: станет хуже, ничего не изменится или ситуация улучшится?
– Вы знаете, ситуация в Крыму, не только для крымских татар, уже становится хуже некуда по всем показателям. Я не знаю, что должно быть хуже. И так уже с 37-м годом прошлого столетия сравнивают. Эта проблема существует, и есть надежда на то, что все-таки должно что-то измениться. Нынешнее руководство Крыма продемонстрировало свою несостоятельность. Москва не должна с этим соглашаться. В центре должны очухаться и поменять эту ситуацию. Кто-то считает, что чем хуже, тем лучше, но я противник того, чтобы пропадали люди, чтобы людей без вины наказывали. Я считаю, что ситуация с Крымом должна решаться совершенно иным способом – на основе международного права, цивилизованно, без военных действий.
Текст содержит терминологию, официально используемую на Крымском полуострове
