После "присоединения" Крыма к России полуостров покинуло большинство украинских правозащитных организаций. Многие гражданские активисты не пожелали работать в рамках российского правового поля, в котором существуют законы об иностранных агентах и нежелательных организациях. Другие уехали из Крыма из-за опасений за свои жизнь и здоровье, ведь за последние два года на полуострове пропали без вести не менее десятка активистов общественных и политических движений. Формально правозащитные организации в Крыму по-прежнему существуют – в российском государственном реестре юридических лиц зарегистрировались около дюжины крымских НКО, которые позиционируют свою деятельность как правозащитную.
Де-юре правозащитная ниша на аннексированном полуострове не пустует. Российский уполномоченный по правам человека по республике Крым появился еще в 2014 году. Им стала Людмила Лубина, которая и при украинских властях занимала различные должности в органах местного самоуправления. А вот в Севастополе, который "вошел" в состав России на правах отдельного субъекта федерации, выборы омбудсмена состоялись только в ноябре 2015 года. Эту должность занял глава центра защиты семьи и детства "Русичи" Павел Буцай.
Правовое поле в Крыму сейчас чрезвычайно сложное, и часто это "серая" зона
Среди целей центра "Русичи", который существует с 2003 года, не только отстаивание прав детей и многодетных семей, но и "возрождение духовности русского народа, укрепление русской культуры, русских национальных обычаев и устоев". И еще до аннексии Крыма глава центра Павел Буцай выступал за все русское и духовное. В частности, в 2013 году он предложил вернуть автору установленный на севастопольской набережной "Памятник доброты", который представлял собой одуванчик с лепестками в форме рук с глазом на ладони. Буцай, как и другие местные православные активисты, увидел в этом символ иудаизма и заявил, что в русском городе такой скульптуре не место. В конце концов одуванчик самовольно демонтировали казаки "Черноморской сотни".
В 2014 году Павел Буцай дальновидно вступил в региональный штаб Общероссийского народного фронта "За Россию" и вскоре был избран депутатом совета Гагаринского муниципального округа Севастополя. В настоящее время он также является автором портала "Русская народная линия", чей девиз "Православие. Самодержавие. Народность".
Одна из заявленных в концепции целей "Нового доверия" – взращивание новой социальной категории: "Люди – Дела"
Но помимо того, что Крым обрел омбудсменов, с "присоединением" к России полуостров существенно поменял набор НКО. По данным российского Единого государственного реестра юридических лиц, на полуострове с 2014 года было зарегистрировано около двух сотен НКО. Правда, тех, в названиях которых заявлена правозащитная деятельность, едва наберется больше десятка. В основном эти организации существовали еще до аннексии.
Есть среди них, к примеру, основанная в 2009 году правозащитная организация "Фонд Храмова". Она была названа в честь казачьего атамана Виталия Храмова, который в 2011 году был приговорен к штрафу за разжигание вражды по отношению к крымским татарам, а затем выдворен за пределы Украины с запретом въезда на пять лет, поскольку, по данным миграционного контроля, приобрел украинское гражданство незаконным путем. Однако Виталий Храмов из-за границы продолжил неполиткорректные выпады. Так, в апреле 2013 года на въездах в Симферополь появились рекламные билборды, приуроченные к годовщине депортации крымских татар. На них Храмов поздравлял "печенегов Тавриды с днем чудесного спасения".
Миссия организации – помощь жителям Крыма, которые не хотят платить по кредитам, взятым в украинских банках до 2014 года. Поскольку "такое бывает раз в 1000 лет, и это самые настоящие обстоятельства непреодолимой силы"
Еще одна сомнительно правозащитная крымская организация – "Дело чести". Как заявлено на ее странице в социальной сети "ВКонтакте", основная миссия организации на данный момент – помощь жителям Крыма, которые не хотят платить по кредитам, взятым в украинских банках до 2014 года. По мнению активистов из "Дела чести", "присоединение" Крыма к России является форс-мажорным обстоятельством, поскольку "такое бывает раз в 1000 лет, и это самые настоящие обстоятельства непреодолимой силы".
Вызывает недоверие также глава "Организации по защите прав и свобод человека, борьбы с коррупцией и терроризмом" Ростислав Баскаков. Ранее он возглавлял ныне несуществующую "Организацию по защите прав и свобод человека "Актив", которая одним из направлений работы выбрала оказание помощи инвалидам детства. Как писали в 2012 году крымские СМИ, "Актив" продавал родителям детей-инвалидов биологически активные добавки, что не очень соответствует статусу некоммерческой организации.
Но особого внимания заслуживает крымская организация "Конгресс защиты прав и свобод человека МИР". Ведь именно она стала одной из двенадцати НКО, которые в октябре 2014 года получили российские денежные гранты на развитие новых субъектов России. Всего в этом конкурсе победили две крымские организации: Краснодарское краевое диабетическое общество со штаб-квартирой в Севастополе получило 500 тыс. рублей на проект "Спартакиада детей с диабетом", а "Конгресс защиты прав и свобод человека "МИР" получил 1,75 млн руб. на проект "Негосударственный центр бесплатной юридической помощи".
Как говорится на сайте этой организации, "Конгресс МИР" – это не просто правозащитная структура, но целый "кластер социально-ориентированных НКО". Все эти организации "объединены и руководствуются принципами идеи "Нового доверия" и реализуют свои уставные цели в плановом режиме". Одна из заявленных в концепции целей "Нового доверия" – взращивание новой социальной категории: "Люди – Дела". Правозащитники также планируют сформировать универсальный критерий оценки деятельности гражданских активистов под названием ДЕЛО. Это аббревиатура от словосочетания "духовное единство личности и общества".
В "кластер" социально-ориентированных НКО "Конгресс МИР" входит несколько структур. Есть среди них, к примеру, военно-патриотическая организация СВОИ, что расшифровывается как "Суть времени – обретение идеологии" (не путать с лево-патриотическим движением Сергея Кургиняна "Суть времени"). СВОИ заявляют, что относятся "к краху СССР как к личной трагедии", на сайте организации красуется портрет Владимира Путина, а на логотипе – красная звезда.
Конкурс, который проводил Роскомнадзор, привел к тому, что ни одно местное СМИ не получило радиочастоты в Крыму
Еще один любопытный факт о единственной выигравшей российский грант крымской правозащитной НКО. Согласно российскому Единому государственному реестру юридических лиц, по тому же адресу и с теми же заявителями, что и межрегиональная общественная организация "Конгресс защиты прав и свобод человека МИР", зарегистрировано общество с ограниченной ответственностью "Правозащитный центр", то есть гипотетически коммерческая структура. За ней задокументировано право выполнять широкий спектр экономической деятельности: от консультирования по вопросам коммерческой деятельности и управления до предоставления кредита и разведочных, геофизических и геохимических работ в области изучения недр. Собственного интернет-представительства у условно коммерческого "Правозащитного центра" не обнаружилось, а на сайте "Конгресса МИР" ни о каких коммерческих услугах, которые может предоставить организация, не сообщается.
В июле 2015 года Совет Федерации составил так называемый "патриотический стоп-лист" из 12 иностранных организаций, деятельность которых может быть признана нежелательной на территории России. В этот список попала и Крымская полевая миссия по правам человека. Этот неформальный проект появился в марте 2014 года. По словам руководителя Крымской правозащитной группы Ольги Скрипник, мониторинг ситуации с правами человека на полуострове продолжается, несмотря на настороженное отношение российских властей к этому проекту:
– После того, как Крымская полевая миссия попала в стоп-лист, было создано несколько различных структур, которые теперь занимаются мониторингом прав человека в Крыму. Например, я сейчас представляю Крымскую правозащитную группу, и мы продолжаем системно собирать информацию о нарушениях прав человека. Мы в первую очередь работаем с местным населением, и у нас есть местные поставщики информации, которые работают в Крыму. Также мы привлекаем коллег из России, анализируем открытые источники информации, например, сайты органов власти, а также анализируем законодательство Украины и России в отношении Крыма и работаем с адвокатами, которые защищают людей на полуострове.
– С какими проблемами вам сейчас приходится работать?
– Спектр достаточно широкий. Наиболее сложные и тяжелые – это политически мотивированные дела. В результате одного из таких дел был недавно вынесен приговор крымскому татарину Таляту Юнусову по так называемому "делу 26 февраля". Это дело было заведено по факту событий, которые произошли 26 февраля 2014 года, когда Россия еще не устанавливала своей юрисдикции в Крыму, тем не менее этих людей судят как российских граждан. Поэтому дело крайне сложное, с точки зрения уголовного права нарушено очень многое, в первую очередь принцип юрисдикции. Дело, конечно, имеет политический характер.
Мы выделяем целую группу политически мотивированных дел – "Дело 26 февраля", "Дело 3 мая", "Дело Александра Костенко". У всех этих дел есть схожие черты, например, давление на родственников, давление на самих обвиняемых с целью, чтобы они отказались от своих платных адвокатов или пошли на сделку со следствием, также это недопуск СМИ, довольно высокий уровень языка вражды по отношению к обвиняемым.
Есть "темники", которые рассылает Роскомнадзор, – инструкции, о чем можно писать, а о чем нельзя
Другая серьезная проблема для Крыма – это свобода слова. За последние два года произошло довольно серьезное ее сворачивание. Это проблема получения, например, радиочастот. Конкурс, который проводил Роскомнадзор, привел к тому, что ни одно местное СМИ не получило радиочастоты в Крыму, их получили только российские компании. Есть проблема с аккредитациями на официальные мероприятия. Есть "темники", которые рассылает Роскомнадзор, – инструкции, о чем можно писать, а о чем нельзя. Ну и серьезной угрозой для Крыма стала статья российского Уголовного кодекса об экстремизме, согласно которой за использование СМИ для призыва к нарушению территориальной целостности России грозит до пяти лет лишения свободы.
– Похоже, с момента его присоединения к России в Крыму появилось не так много организаций, которые позиционируют себя как правозащитные?
Омбудсмен должен защищать права человека, но некоторые высказывания Людмилы Лубиной характеризуют ее как человека, который занимает позицию власти
– В Крыму до известной поры было определенное правозащитное сообщество, были сети правозащитных приемных. Однако когда начались действия России на полуострове, крымские украинские правозащитники составили большинство людей, которые подвергались гонениям и репрессиям. Мы были вынуждены выезжать. Получается, что действующие правозащитники, которые имели опыт, покинули Крым, а новое правозащитное сообщество не сформировалось. Крайне сложно регистрировать общественные организации, потому что российское законодательство предполагает "иностранных агентов", "нежелательные организации". Все это людей пугает, и многие просто не решаются создавать такие организации, а тем более их регистрировать.
– Что вам известно о деятельности правозащитной организации "Конгресс МИР"? Они существовали еще до аннексии полуострова.
– Да, такая организация была, но я не могу сказать, что они вели какую-то активную деятельность, потому что мы по части правозащитной деятельности с ними практически никогда не пересекались. Скорее всего, сейчас они ведут юридический прием, потому что правовое поле в Крыму сейчас чрезвычайно сложное, и во многом это часто "серая" зона, особенно если взять экономические права. Путаница такая, что местные власти не знают, как применять российское право, правосудие не сформировалось, в связи с этим у людей довольно часто нет способа себя защищать в судах. Это такая проблемная сфера, что многие оказывают юридические консультации просто потому, что в них есть большая потребность.
– Можете ли вы как-то охарактеризовать уполномоченного по правам человека в Крыму Людмилу Лубину?
– Еще до аннексии среди местных жителей к ней было неоднозначное отношение, потому что она известна как человек, причастный к некоторым скандальным событиям, связанным с коррупцией и криминалом. На мой взгляд, говорить о ее правозащитной позиции не приходится, но на сегодняшний день она занимает должность омбудсмена. Крымская полевая миссия имела с ней определенные контакты. Она также была знакома с нашими ежемесячными обзорами, и довольно часто с ее стороны звучали к ним претензии, с чем-то она не соглашалась и не видела предвзятости органов власти. Омбудсмен должен защищать права человека, но иногда ее высказывания характеризуют ее как человека, который занимает позицию власти. В частности, она позволила себе неоднозначные высказывания в адрес крымского татарина, которому запрещали в парикмахерской разговаривать на крымскотатарском языке, – рассказала Ольга Скрипник.
После аннексии Крыма Россией территорию полуострова покинули большинство работавших там до этого правозащитников и гражданских активистов. По словам главы крымского правозащитного центра "Действие" Александры Дворецкой, еще до проведения "референдума о присоединении" Крыма к России, местные отделения милиции перестали принимать заявления от правозащитников. А сеть правовых приемных Крыма (в которую входит центр "Действие") свернула работу в течение месяца после аннексии и не довела до суда многие обращения граждан. В настоящее время правовые приемные Крыма перебазировались в Киев, там они продолжают правозащитную работу с крымчанами, но лишь с теми из них, кто также принял решение не оставаться на полуострове, – рассказывает Александра Дворецкая:
– Я покинула Крым в марте 2014 года, еще до проведения так называемого референдума, по причине того, что начали пропадать наши друзья. Я так же, как и многие наши крымские активисты, была организатором крымского Евромайдана, поддерживала протесты, которые были на всей территории Украины. И 9 марта мы организовывали проукраинскую акцию, после чего двое моих коллег были похищены. Впоследствии они провели 14 дней в плену, к ним применялись пытки. Я уехала, поскольку так называемая "Крымская самооборона" начала искать, где я живу, – узнавать у моих друзей и коллег, – и я решила, что безопаснее будет уехать.
– Правовые приемные прекратили работу сразу после аннексии Крыма?
– Да, они проработали еще около месяца, до апреля, но потом мы поняли, что нашим коллегам оставаться там также небезопасно, поскольку большая часть из них были публичными людьми, они выступали, комментировали ситуацию журналистам, принимали участие в разных протестных акциях. Еще в период протестов на Майдане на домах активистов, а также нашей приемной, расклеивали листовки с угрозами, где был указан адрес их проживания, где было написано, что они "предатели Крыма", что соседи должны обратить на них внимание, что на их руках кровь убитых людей и так далее. Поэтому мы понимали, что об этих людях хорошо известно, где они живут, чем занимались, как они выглядят. Потом стало очевидно, что все перерастает из травли в физическое противостояние. То есть приходившая на проукраинские акции "Крымская самооборона" и неизвестные люди с оружием выталкивали людей на проезжую часть, выхватывали плакаты, все переходило в физическое противодействие.
– На момент закрытия правовых приемных в Крыму оставались ли у вас какие-то незакрытые кейсы, то есть какие-то проблемы, с которыми люди приходили и которые так и не удалось решить?
– Конечно, оставались такие дела, но была проблема не только в том, что такие дела оставались, но и в том, что система перестала работать. Дела, которые мы сопровождали, касались и судебных процессов, и работы правоохранительных органов, работы прокуратуры. Уже в марте просто перестали принимать заявления в милиции, и милиция толком не могла ответить на вопрос, по какому законодательству они работают. Все иски были поданы согласно украинскому законодательству, таким образом, дела требовалось начинать с самого начала.
– Сейчас вы помогаете людям, которые решили покинуть территорию полуострова?
– Да, это различные проблемы, в основном они связаны с получением или восстановлением документов. Поскольку многие люди достигли, например, 16-летнего возраста, но не успели получить украинский паспорт, и по этой причине им надо получить новые документы. Или они переводятся в другие учебные заведения. Или уехали из зоны оккупации, но не завершили свои трудовые отношения, им надо закрыть свою трудовую книжку.
– А есть ли статистика, сколько человек вынуждены были покинуть Крым?
Мы все очень хотим вернуться в Крым, поскольку мы не только любим море и горы, но еще и очень любим то место, где мы родились и жили, где мы работали
– Около 30 тысяч человек, по официальной статистике. Это те, которые выехали и зарегистрировались в качестве внутренне перемещенных лиц. Однако мы работаем не только с крымскими переселенцами, но и с переселенцами с Донбасса и можем сказать, что тенденция такова, что где-то около половины людей регистрируются. Те, которые могут обеспечить себе жизнь самостоятельно, чаще всего, не обращаются в органы социальной защиты и не регистрируются в качестве переселенцев.
– Каковы причины, по которым люди покинули Крым?
– Есть разные группы людей. Например, активисты, правозащитники, журналисты украинских изданий, которые боялись за свою жизнь. Это крымскотатарские активисты, которым оставаться было также небезопасно. Также покидали территорию Крыма бизнесмены, бизнес которых связан с материковой частью Украины, и их работа дальше не могла продолжаться успешно, и они имели финансовые возможности переехать. Также переехали те, кто имеют сильную связь с материковой частью, например, они жили в Крыму, а все родственники живут на территории Украины, и их в Крыму, по большому счету, ничто не держит.
– Есть ли у вас надежда и желание когда-нибудь вернуться в Крым и продолжить там работу в области защиты прав человека?
– Я думаю, что мы все очень хотим вернуться в Крым, поскольку мы не только любим море и горы, но еще и очень любим то место, где мы родились и жили, где мы работали. И думаю, что работы будет достаточно после освобождения Крыма, и кто-то ее должен делать. И кто, как не крымчане, должны этим заниматься? – говорит Александра Дворецкая.
По данным киевского Центра гражданских инициатив, с момента "присоединения" Крыма к России на территории полуострова пропали без вести не менее десятка общественных деятелей и гражданских активистов.
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
