Турок татарину – брат. А русскому – нет?

В Казани с большой тревогой следят за разрастанием российско-турецкого конфликта. Озабоченность той безоглядной скоростью, с которой Москва разрывает многолетние контакты с Анкарой, прорвалась в недавнем выступлении перед журналистами президента Татарстана Рустама Минниханова, назвавшего турецкий и татарский народ "братьями".

Каждый четвертый доллар иностранных инвестиций в Татарстане – турецкий. Общий объем турецких финансовых вложений в Россию в 2014 году составил почти 12 миллиардов долларов, из них два миллиарда пришлись на Татарстан. Эта республика заключила прямые соглашения о сотрудничестве с семью провинциями Турции, рассчитывая, что "татарская" доля в турецких инвестициях в Россию в ближайшие годы удвоится. Все эти миллиарды – чем особенно гордятся в Казани – направляются в первую очередь в развитие промышленности: в автомобилестроение, деревообработку, IT-сферу, строительный бизнес, а не в нефтяной промысел.

В последние месяцы 2015 года вся эта схема выгодного сотрудничества во многом пошла прахом: после инцидента с российским бомбардировщиком Су-24, сбитым турецкими ВВС над сирийско-турецкой границей, двусторонние экономические программы сворачиваются, из России решением Москвы высланы турецкие студенты, прекращается культурное, спортивное сотрудничество, затихли туристические обмены. Турция в длинном списке "главных врагов России" опередила Украину и США.

– Конечно, нас такой разворот событий не может не беспокоить, – сказал в интервью Радио Свобода видный казанский интеллектуал, директор местного Института истории, доктор исторических и кандидат философских наук, член партии "Единая Россия", депутат Государственного совета Республики Татарстан Рафаэль Хакимов. – В Татарстане очень много турецких инвесторов, в последние годы турецкие партнеры построили у нас крупные заводы. Мы рассматриваем Татарстан как "окно в Турцию" для всей России. За нарастанием конфликта между Москвой и Анкарой в Казани поэтому следят с недоумением, с настороженностью, но в какой-то мере и с надеждой, что этот конфликт все-таки ненадолго.

– Означает ли это, что в Казани не находят понимания меры по разрыву отношений с Турцией, предпринятые российскими властями?

– Означает. При чем тут турецкие студенты, которые учатся в Татарстане? При чем тут турецкие бизнесмены? Турция в последние годы вложила в развитие Татарстана большие средства, миллиарды долларов, и готова инвестировать еще больше. Построенные турками заводы успешно работают и, между прочим, приносят доход не только бюджету Татарстана, но и российской казне. Все это приостанавливать из-за одного инцидента? Это нам непонятно. При чем тут, например, TÜRKSOY (Международная организация тюркской культуры; Башкирия, Тува, Алтай и Хакасия "в знак протеста против действий Турции" по рекомендации Министерства культуры России в конце минувшего года свернули свою деятельность в этой организации – РС), это же совершенно далекая от политики сфера! Тут занимаются культурой – пляшут и поют, если попросту говорить. В России тоже живут тюркские народы, зачем же вот так вдруг культурное сотрудничество сворачивать?!

– Вы думаете, слышен голос Татарстана в Москве? Иными словами, делают ли в Кремле поправку на особые отношения Татарстана и Турции, в конце концов, на некоторый особый статус Татарстана в составе России? Или Москва не торопится обращать на это внимание?

– Две важные турецкие компании, согласно решению правительства России, не подпали под санкции, обе работают в свободной экономической зоне "Алабуга". Из организации TÜRKSOY Татарстан отказался выходить.

​– В российских государственных средствах массовой информации Турция теперь упоминается исключительно в негативном контексте. Теперь Анкара, а не Киев или Вашингтон, – главный враг России. ​С этим что делать?

– Подождать. Еще в середине осени главными врагами России действительно считались Украина и США. Этим уже как бы объелись. Потом Сирия началась, теперь Турция. Пройдет какое-то время, и Турция станет неактуальной.

– Вы думаете, Кремль отыщет нового врага?

– Скорее всего, да. Политическая ситуация на Ближнем Востоке не улучшается. Говорить о том, что сирийский кризис можно распутать одними бомбардировками, не приходится. Все утрясти политически, наладить отношения между разными воюющими группами и фракциями, между суннитами и шиитами, между саудитами и турками, между США, Францией, Европой и Россией – это не так просто.

– Чем вы объясняете такую поспешную решительность Москвы – может быть, импульсивностью российского руководства или русского национального характера? Вам, похоже, ближе восточная мудрость – "переждать ветер"?

– Да-да, конечно. Тут вот что важно понимать: Татарстан не просто так, не сам по себе работал с Турцией. Это было согласовано не только с МИД России, но и с высшим руководством страны. Это всячески одобрялось Москвой. Не может внешнеполитическая стратегия страны строиться на эмоциях, поэтому нужно с пониманием отнестись к тому неудовольствию, которое вызвал в Москве инцидент с бомбардировщиком. Время пройдет – все уляжется.

– Когда почти два года назад Россия "включила" Крым в свой состав, Москва пыталась использовать казанских татар в роли переговорщиков, своего рода парламентеров, для налаживания отношений с крымскими татарами. Сейчас у вас в республике нет подобных сигналов от российского руководства? Не хочет ли Москва использовать Казань для нормализации отношений с Турцией?

– Пока нет. Я думаю, пока это невозможно, нужно, чтобы схлынули страсти. У нас ведь еще и СМИ очень... своеобразные. Они, даже если их не просят, подключаются к общей истерии. Нужно, чтобы просто прошло время. Я думаю, что Татарстан естественным образом постепенно включится в процесс восстановления связей.

– Президент Татарстана Рустам Минниханов публично предложил такую формулировку: "Для русского народа турецкий народ – друг, а для татарского народа – брат". Как бы вы расшифровали его послание? Как его читать Москве?

– Турки и татары – действительно братские народы. Во-первых, у нас есть близость в планах культурном и языковом. Во-вторых, татарские интеллектуалы в 1920-е годы внесли большой вклад в становление Турецкой республики. У Кемаля Ататюрка были советники из татар, причем на ключевых должностях. У нас есть общая история, и ее так просто не выбросишь... ​Это означает, что мы не можем к развитию многолетних отношений просто подходить только с точки зрения какого-то отдельного конфликта. Нужно понимать: есть дружественные друг другу народы, а правители у них бывают разные. Президент Турции Реджеп Эрдоган – очень своеобразный политический деятель, к нему и многие турки относятся неоднозначно. Поэтому нельзя сводить все к Эрдогану и только так вот судить о турецком народе. Сколько турок в Татарстане живут, работают, именно они нас научили строить по-настоящему, качественно и быстро! Без помощи турок трудно представить себе в Казани такие мероприятия, скажем, как проведение Универсиады в 2013 году. Надо быть благодарными этому народу!

– Как вся эта неприятная ситуация в треугольнике Казань – Анкара – Москва может сказаться на отношениях федерального центра и руководства вашей республики? Известно, что некоторые разночтения в подходах к политическому развитию Татарстана между Москвой и Казанью сохраняются. Непонятно, например, будет ли глава республики Татарстан по-прежнему называться президентом. Не опасаются у вас, что Кремль теперь поведет себя жестче, чем прежде, раз уж Татарстан без большого понимания относится к антитурецкой политике Москвы?

– Но мы же это делаем согласовано, каждый наш шаг – не вопреки Москве. Мы каждое свое действие обосновываем! Но если и в экономической сфере будут жесткие меры против Турции приняты, то это отразится на благосостоянии России в целом. Надо ли это делать? Я думаю, что в Москве это понимают. Мы согласовываем с Москвой свою политику, хотя по многим вопросам имеем собственное мнение. У Татарстана в целом своя экономическая политика, более эффективная, ее успешность доказана на практике. Хорошо бы, чтобы и другие регионы России шли тем же путем.

​– Что именно вы имеете в виду – "своя экономическая политика"?

– С 1996 года Татарстан начал отходить от зависимости от продаж сырой нефти. Мы перешли на глубокую переработку нефти, на развитие промышленности в целом, на высокотехнологичное машиностроение, авиастроение и IT-технологии. Мы преуспели в этом деле и сегодня от экспорта сырой нефти зависим минимально. Если бы такая же политика проводилась в целом по России, то, я думаю, ситуация в экономике страны была бы совсем иной.

– А почему, как вам кажется, этот татарский пример не использован в других регионах России?

– Для этого нужно проявить политическую волю.

– Москве? Путину?

– Другим регионам, и Москве тоже. Разговорами ведь не отделаться. Продажа нефти – самое простое. Когда цена на нефть высокая, всегда есть соблазн продать, легко заработать и хорошо жить. Нужна политическая воля для того, чтобы самого себя ограничить, развивая то, что трудно развивается, например, машиностроение или IT-технологии. Другие регионы просто не имели столько прав, сколько мы, согласно договору о разграничении полномочий с федеральным центром. И мы, собственно, свою экономику разработали, исходя из особенностей Татарстана. Было много разговоров о том, что России опасно сидеть на нефтяной игле, нужны были кардинальные решения по структурной перестройке экономики, но они не последовали.

– Как, по вашему мнению, будет решен вопрос с титулом главы республики?

– Население Татарстана голосовало за президента Минниханова. Не считаться с мнением народа опасно. Тем более если учесть, что между Москвой и Казанью действует договор 2007 года, если учесть, что Конституция России разрешает президентские должности. Путин сказал, отвечая в декабре минувшего года на вопрос журналиста: "Пусть решает народ". А президент России – гарант Конституции страны (дословная цитата из выступления Путина: "Как у нас говорят – хоть горшком назови, главное – чтоб в печку не ставили. Я не думаю, что переименование затронет национальные чувства татар. Вот, например, Чечня заявила, что у нас должен быть один президент. Мы уважаем решение татарского народа. Вы там сами решите" – РС).

– Кто-то оценил экономический ущерб, который Татарстан понес от конфликта вокруг сбитого над границей российского самолета? Если да, то есть ли какие-то способы минимизировать этот ущерб? Ведутся переговоры на сей счет между Татарстаном и Москвой, учитывая, что ваша республика особенно сильно связана с Турцией?

– Я таких цифр не видел. Что касается продовольствия, тех товаров из Турции, которые попали под санкции и запрет экспорта, то наша республика в отношении сельского хозяйства не только самодостаточна, но и вывозит продукцию на общероссийский рынок. В отличие от других регионов России, мы не сильно зависим от турецкого текстиля, потому что у нас работает много фирм из самых разных стран. Конечно, турецкий текстиль достаточно качественный и дешевый, и кто-то все же, наверное, пострадает, но не столь заметно. Основной вопрос связан с крупными промышленными предприятиями, автомобильными, например, или со строительной сферой. Я думаю, что этот вопрос решаем. Если мы даже потеряем что-то, то не слишком значительно.

– В Москве работает какое-то татарское лобби, чтобы уберечь российское руководство от неразумных или поспешных шагов в отношениях с Турцией?

– Прежде всего, конечно, мы надеемся на хорошие отношения Минниханова с Путиным, на их личные отношения. Это главное.

– По вашим оценкам, сколько времени продлится этот конфликт? К концу этого года улягутся страсти и потихонечку все само собой вернется на круги своя? Ведь бывают такие провалы: ситуация словно обрушивается на несколько этажей и потом уже не восстанавливается?

– Все вернется к прежнему уровню, потому что Турция – это страна, которой нельзя вот так просто пренебречь. Это большая страна, это южный фланг НАТО, это страна на перекрестке Европы и Азии. Очень трудно в Закавказье, на Ближнем Востоке, на юго-востоке Европы работать, не учитывая мнения Турции. Здесь слишком много факторов, чтобы вот так себя вести: поссориться, забыть друзей, и до свидания! "Враг номер один" в России быстро появляется и так же быстро исчезает. К лету, наверное, напряжение уже спадет, – рассчитывает казанский политический комментатор и общественный деятель Рафаэль Хакимов.

Крупнейший турецкий инвестор в Татарстане – фирма "Кастамону Интегрейтед Вуд Индастри". В мае 2014 года эта компания ввела в эксплуатацию в республике первую очередь завода по переработке древесины и выпуску напольных покрытий и мебельных панелей. Другой крупный международный проект – совместное предприятие турецкой компании "Шишеджам" и французской "Сен-Гобэн" по производству стекла и зеркал с объемом инвестиций в семь миллиардов рублей. В феврале 2015 года в Татарстане пущен завод, построенный компанией "Хаят Кимья", по производству санитарно-гигиенической бумаги. На заводе "Джошкуноз Алабуга" турецкой постройки производят кузовные детали для автомобилей Ford. Через день после того, как в небе над Турцией был сбит российский самолет, в Татарстане запустили проект по производству автомобильного стекла (размер турецких инвестиций – около 4 миллиардов рублей). Все эти полезные начинания теперь поставлены под угрозу.​

Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода