Рубрика «Мнение»
В прошлом году в водовороте политических страстей незамеченной прошла знаменательная, на мой взгляд, дата – прошло 100 лет с тех пор, как в 1915-м известный российский и европейский философ Николай Бердяев опубликовал эссе «Душа России». В этом эссе мыслитель, который в годы Первой мировой политически поддерживал власть с ее лозунгом «войны до победного конца», а вместе с тем в мировоззренческом смысле был оппонентом этой власти, основательно проанализировал и афористично сформулировал сущностные черты российской государственности и культуры.
Эту форму для характеристики русского бытия Бердяев выбрал не случайно – речь шла о реальных непримиримых противоречиях между «двумя Россиями». Конечно, речь шла не о том, что Ленин назвал «пролетарской» и «буржуазной» Россией (это была только одна, и не самая грань проблемы), а о вещах более глубоких, метафизических, а вместе с ними реально-бытовыми, которые в конечном итоге диктовали главные инварианты развития России.
Россия – самая националистическая страна в мире
Понятно, что антиномии Бердяева содержат и положительную сторону – она действительно существовала, достоинства русской культуры не выдумка, что наглядно подтвердили те сто лет, прошедших после написания «Души России». Но какой вес имел этот позитив, какую долю в российском бытии он охватывал? Иногда – незначительную, а иногда – просто мизерную. Доминировала же в течение века после написания эссе и сторона антиномии, которая дальше будет описана словами самого Бердяева.
Итак, «Россия – самая националистическая страна в мире, страна невиданных эксцессов национализма, угнетения подвластных национальностей русификацией, страна национального бахвальства, страна, в которой все национализировано вплоть до вселенской церкви Христовой, страна, почитающая себя единственной призванной и отвергающая всю Европу, как гниль и исчадие дьявола, обреченное на гибель. Обратной стороной русского смирения является необычайное русское самомнение. Самый смиренный и есть самый великий, самый могущественный, единственный призванный. «Русское» и есть праведное, доброе, истинное, божественное. Россия – «святая Русь».
Россия, по духу своему призванная быть освободительницей народов, слишком часто бывала угнетательницей, и потому она вызывает к себе вражду и подозрительность, которые мы теперь должны еще победить
Россия грешна, но и в грехе своем она остается святой страной – страной святых, живущей идеалами святости. Вл. Соловьев смеялся над уверенностью русского национального самомнения в том, что все святые говорили по-русски. Тот же Достоевский, который проповедовал всечеловека и призывал к вселенскому духу, проповедовал и самый изуверский национализм, травил поляков и евреев, отрицал за Западом всякие права быть христианским миром. Русское национальное самомнение всегда выражается в том, что Россия почитает себя не только самой христианской, но и единственной христианской страной в мире. Католичество совсем не признается христианством. И в этом всегда был один из духовных источников ложного отношения к польскому вопросу. Россия, по духу своему призванная быть освободительницей народов, слишком часто бывала угнетательницей, и потому она вызывает к себе вражду и подозрительность, которые мы теперь должны еще победить. Русская история явила совершенно исключительное зрелище – полнейшую национализацию церкви Христовой, которая определяет себя, как вселенскую. Церковный национализм – характерное русское явление».
Русский народ ленив в религиозном восхождении; коллективное смирение дается ему легче, чем религиозный закал личности, чем жертва теплом и уютом национальной стихийной жизни
И еще цитата: «Русский народ в массе своей ленив в религиозном восхождении, его религиозность равнинная, а не горная; коллективное смирение дается ему легче, чем религиозный закал личности, чем жертва теплом и уютом национальной стихийной жизни. За смирение свое получает российский народ в награду этот уют и тепло коллективной жизни. Такой народный почву национализации церкви в России <...>. Сама христианская любовь, которая существенно духовна и противоположна связям по плоти и крови, натурализировалась в этой религиозности, обратилась в любовь к «своему» человеку. <...> На необъятной русской равнине возвышаются церкви, подымаются святые и старцы, но почва равнины еще натуралистическая, быт еще языческий».
Не забывайте, читая этот текст, Бердяев – христианский философ, но он – мыслитель, который всегда был оппонентом официальной церкви, пытаясь в корне реформировать религиозную и духовную жизнь России. Могло ли это удасться? Шансов было мало, но философ не терял веру.
Порабощения против правосознания, уравниловка против свободы
А теперь подробнее о российском обществе и присущих ему чертах.
Россия – страна неслыханного сервилизма и жуткой покорности, страна, лишенная осознания прав личности и не защищающая достоинства личности, страна инертного консерватизма, порабощения религиозной жизни государством
«Россия – страна неслыханного сервилизма и жуткой покорности, страна, лишенная осознания прав личности и не защищающая достоинства личности, страна инертного консерватизма, порабощения религиозной жизни государством, страна крепкого быта и тяжелой плоти. Россия – страна купцов, погруженных в тяжелую плоть, стяжателей, консервативных до недвижимости, страна чиновников, никогда не переступающих границ замкнутого и мертвого бюрократического царства, страна крестьян, ничего не желающих, кроме земли, и принимающих христианство совершенно внешне и корыстно, страна духовенства, погруженного в материальный быт, страна обрядоверия, страна интеллигентщины, инертной и консервативной в своем мнении, зараженной наиболее поверхностными материалистическими идеями.
Россия не любит красоты, боится красоты, как роскоши, не хочет никакой избыточности. <...> Все наши сословия, наши почвенные слои: дворянство, купечество, крестьянство, духовенство, чиновничество – все не хотят и не любят восхождения; все предпочитают оставаться в низинах, на равнине, быть «как все». Везде личность подавлена в органическом коллективе. Почвенные слои наши лишены правосознания и даже достоинства, не хотят самодеятельности и активности, всегда полагаются на то, что другие все за них сделают. И наш политический революционизм как-то несвободен, бесплоден и инертен мыслью. Русская радикально-демократическая интеллигенция, как слой кристаллизованный, духовно консервативна и чужда истинной свободе; она захвачена скорее идеей механической равенства, чем свободы».
В чем же Бердяев видел выход? В конце 1917-го он добавил к сказанному раньше: «Мы должны будем усвоить себе определенные западные добродетели, оставаясь русскими. Мы должны почувствовать и в Западной Европе ту же вселенскую святыню, которой и мы сами были духовно живы, и искать единения с ней».
Обратит внимание Россия на этот рецепт философа хотя еще через века?
Сергей Грабовский, кандидат философских наук, член Ассоциации украинских писателей
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радіо Свобода
