Специально для Крым.Реалии, рубрика «Мнение»
Самопровозглашенный глава Крыма Сергей Аксенов заявил, что референдум 20 января 1991 года «заронил в крымскую почву семена Крымской весны» и был первым шагом «на долгом и трудном пути домой, в Россию». Удивительным образом с ним согласился Александр Янковский, написавший в своем Фейсбуке, «что благодаря этому восстановлению процесс оккупации Крыма Россией в 2014 году прошел максимально комфортно для оккупанта». Про негативное отношение к референдуму со стороны крымских татар и так хорошо известно. Но я позволю себе твердо заявить, что при всех своих недостатках, восстановление автономии Крыма в 1991 году было единственным путем, по которому могла пойти Украина. Путем, который позволил избежать масштабного кровопролития на полуострове и состояться независимости «на материке».
Для начала проясним важный методологический момент. Одним из серьезнейших «грехов» историка является искусственная модернизация рассматриваемого явления, проще говоря, расчет «задним числом». Из современности, конечно, виднее, кто был прав, а кто ошибался, но оценивать поступки людей прошлого нужно исключительно по их шкале ценностей и по мере их, а не нашей, информированности.
Сегодня легко упрекать наших старших современников, голосовавших на референдуме в январе за Крым как субъект будущего Союзного договора, в марте – за сохранение СССР в новом формате, а в декабре – за независимость Украины, в непоследовательности. Подавляющее большинство граждан Советского Союза в начале 1991 года не могли знать, что их страна просуществует меньше года, и поэтому старались обустроить свою жизнь максимально комфортно в тех исторических условиях.
С этой точки зрения крымский референдум является по-настоящему эпохальным событием – первым легитимным за всю советскую историю. Ранее были организованы референдумы, например, в Приднестровье, но их результаты не были признаны властью. В Крыму же впервые граждане смогли повлиять на будущее своего региона, и едва ли не впервые советская власть пошла на «повышение» статуса административной единицы под давлением «снизу». Ликвидация в 1946 году Крымской Автономной Советской Социалистической Республики была волюнтаристским и безусловно репрессивным актом, а ее восстановление в 1991 году – актом демократическим. Уже 12 февраля парламент УССР законом восстановил КрАССР в составе Украины.
Но при этом и Аксенов, и Янковский ошибаются. Крымский референдум 1991 года был способом разрешения тех проблем, которые объективно стояли перед Украиной и Крымом на тот момент. Так называемая «крымская весна» и аннексия полуострова имеют совершенно иной генезис и никакого отношения к январскому референдуму не имеют. Россия при большом желании захватила бы Крым, даже если бы он и не имел автономного статуса.
Итак, что за вызовы стояли перед Симферополем и Киевом в начале 1991 года и почему обе столицы пошли на проведение этого референдума и восстановление автономии? Если отбросить словесную шелуху, нанесенную за 25 лет с обеих сторон, ключевым тезисом здесь будет «компромисс». И «материк», и полуостров решали свои политические задачи, и в определенный момент решение этих задач совпало.
Крымская коммунистическая элита, стопроцентно русскоязычная, опасалась утратить власть и привычное социокультурное окружение в условиях возможной украинизации полуострова. Конечно, «кровавых правосеков» и «распятых мальчиков» тогда еще не выдумали, но слухи о «поездах дружбы» с агрессивными «бандеровцами» в них циркулировали довольно активно. В условиях грядущей независимости Украины автономный (а в перспективе – суверенный) статус казался тогдашним руководителям Крыма единственной гарантией сохранения текущего положения вещей. А референдум был наиболее востребованным механизмом политических перемен в условиях демократизации всего Союза.
Вызов перед Киевом стоял куда более глобальный. Не секрет, что Крым был единственным регионом страны, где титульная нация составляла меньшинство, а русских было больше половины населения. В таких условиях гипотетическое провозглашение полной независимости (естественное следствие действовавшего с 16 июля 1990 года суверенитета) могло привести к сопротивлению жителей полуострова вплоть до вооруженных столкновений. Примеров было хоть отбавляй: армянские выступления в азербайджанском Нагорном Карабахе начались в 1987 году, в Молдавии в 1990 году появилась «независимая» Гагаузия и приближался к кровавой развязке Приднестровский конфликт, межэтнические столкновения стали печальной нормой в Средней Азии с 1989 года. И везде, где центральная власть пыталась применить силу против «автономистов», «сепаратистов» и «ирредентистов», лилась кровь. К тому же, неопределенность ситуации в Крыму усугублялась интенсивным процессом возвращения крымских татар на родину. Слухи о возможном тюрко-славянском противостоянии (читай: «резне») ходили на полуострове на протяжении всех 90-х гг.
В таких условиях нет ничего удивительного, что Киев в отношениях с Симферополем пошел по пути, который можно обозначить как «автономия в обмен на лояльность». В этой схеме умеренные крымские элиты во главе с Николаем Багровым сохраняли почти все привилегии, взамен если не помогая, то уж точно не препятствуя строительству украинского государства. Пророссийские силы с их лидером Юрием Мешковым оказались оттесненными на маргинес, и даже в ходе кратковременного реванша 1994-1995 годов не смогли оторвать Крым от Украины. Голосование крымчан (54% – «за») на референдуме в поддержку независимости Украины 1 декабря 1991 года показал правильность выбранного пути.
Именно поэтому абсолютно абсурдными были слова Владимира Путина, произнесенные им 18 марта 2014 года. «Сегодня, спустя уже много лет, я слышал, как крымчане, совсем недавно, говорят, что тогда, в 1991 году, их передали из рук в руки просто как мешок картошки. Трудно с этим не согласиться». Во-первых, в названном Путиным году Крым никто никуда не передавал, это случилось на сорок лет раньше, а во-вторых, в момент распада СССР крымчане сами решили свою судьбу, проголосовав в один год и за автономию Крыма, и за независимость Украины. Без январского референдума сложно было бы предсказать результаты референдума декабрьского.
Так что Аксенов просто наследует Путина, «подгребающего» историю Крыма под историю России, а Янковский немного ошибается во времени. Без референдума 1991 года был весьма возможен мятеж на полуострове, введение российских «миротворцев» и утрата Украиной Крыма с неясными перспективами.
Однако ничто в этом мире не совершенно, поэтому кроме безусловного плюса – сохранения мира на полуострове – крымский референдум имел и два фатальных минуса. Во-первых, воссоздание Крымской АССР в том виде, в каком это случилось, привело к консервированию на полуострове советской русскоязычной социальной модели, выродившейся в «заповедник советов». Крымчане в основной своей массе предпочитали выбирать во власть коммунистов и регионалов, отвергать евроинтеграцию Украины и ориентироваться на Россию. Однако такая ситуация сложилась бы и без референдума, в чем нас убеждает пример отдельных районов Донбасса, и виновно в ней не голосование крымчан, а отсутствие внятной гуманитарной политики со стороны Киева.
Во-вторых, в новой автономной модели напрочь отсутствовало место для возрождения крымскотатарской государственности, что привело к бойкоту референдума со стороны большинства крымских татар. «Костыли» в виде квот в крымском парламенте для представителей национальных меньшинств помогли смягчить ситуацию, но главная проблема оставалась нерешенной все эти 24 года. Крым был де-факто русской автономией в Украине, вместо того, чтобы быть автономией коренных народов: крымцев, караимов и крымчаков. Разрешение этой проблемы все еще предстоит украинскому государству и крымскому обществу.
В заключение можно сказать, что крымский референдум 20 января 1991 года открыл уникальное окно возможностей и для полуострова, и для «материка», но основным бенефициаром его итогов стали, к сожалению, постсоветские русскоязычные элиты. Проблемы крымских татар и крымских украинцев решены не были, так что референдум хоть и предотвратил возможное кровопролитие на полуострове, но в итоге привел Крым в состояние болота.
Сергей Громенко, крымский историк и публицист, сотрудник Украинского института национальной памяти
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
