27 января американская неправительственная организация по исследованию гражданских и политический свобод Freedom House опубликовала свой ежегодный доклад о состоянии свободы в мире. Крым оценивался отдельно и получил лишь 9 баллов в рейтинге. О состоянии свободы и соблюдении демократических норм в Крыму говорим с координатором проектов Freedom House в Киеве Зоряном Кисем.
Российско-турецкий конфликт, возникший из-за сбитого 24 ноября 2015 года на границе с Сирией российского бомбардировщика СУ-24, уже негативно повлиял на ситуацию с правами человека в Крыму. Сразу после конфликта в столице Крыма провели проверки во всех торговых сетях, принадлежащих гражданам Турции. Некоторых даже депортируют: в частности, из Крыма выгоняют даже главу семьи, чьи супруга и двое детей являются крымчанами. Мужчину обвинили в нарушении режима проживания на территории России. По этому поводу у нас есть комментарий одного из руководителей мониторинговых групп Александры Крыленковой.
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
Крыленкова: Человек много лет проживал в Крыму, у него был вид на жительство, он имел право там находиться. В Крыму у него есть семья и работа. Во время проверки – видимо, специально по выявлению турецких граждан – было обнаружено, что он в определенный день не находился по месту регистрации, а находился в Крыму же, но в другом месте, у друзей. Это очень небольшое нарушение миграционных правил, влекущее за собой штраф, что, собственно, и просила сделать по отношению к этому человеку Федеральная миграционная служба. Однако судья приговорила его к депортации на родину.
– Американская неправительственная организация Freedom House опубликовала ежегодный доклад о состоянии свободы в мире. Начиная с 2004 года, организация считает Россию несвободной страной. В нынешнем году Россия получила в рейтинге всего лишь 22 балла по шкале 100 (0 – это полная несвобода, 100 – абсолютная свобода слова в стране). До Freedom House негативные оценки ситуации со свободами на территории оккупированного Крыма дала миссия ОБСЕ, а потом и неофициальная миссия турецкого правительства. Зорян, расскажите, по каким методам и критериям вы оцениваете ситуацию, и делается ли оценка по отдельным регионам или же только по стране в целом?
Если Россия из 100 баллов получила всего 22, то Крым, который оценивался отдельно, получил 9 баллов из 100
– «Свобода в мире» – это наш основной доклад, который выходит с 1973 года. Методология комплексная и достаточно сложная: мы опрашиваем экспертов, которые очень хорошо ориентируются в проблеме, и оцениваем по двум основным показателям. Это политические свободы (то есть могут ли люди принимать участие в свободных выборах либо баллотироваться) и гражданские свободы (может ли человек свободно высказывать свою мысль, реализовывать право на мирные собрания и так далее). В рейтинге 100 вопросов – собственно, отсюда и 100-балльная шкала. Если Россия из 100 баллов получила всего 22, то Крым, который оценивался отдельно, получил 9 баллов из 100.
– А есть ли в России регионы, которые выходят за эти рамки несвободы?
– Россию мы оценивали как страну в целом, информации об отдельных регионах нет. Что касается Крыма, Freedom House считает его территорией Украины, которая была оккупирована. Крым оценивался отдельно, потому что Украина не контролирует эту территорию, и там де-факто действует российское законодательство, которое является значительно более репрессивным, нежели украинское. Крым оценивался вместе с такими территориями, как Приднестровье и Нагорный Карабах.
– Крым отдельно получил 9 баллов. Влияет ли этот показатель на общий украинский рейтинг?
– Нет, мы оценивали Крым отдельно именно для того, чтобы не ухудшать общий рейтинг Украины. Если бы мы оценивали Крым в составе Украины, она имела бы практически такой же рейтинг, как Россия, и считалась несвободной страной. Последние 7 лет Украина считается частично свободной страной.
– 61 балл, который в этом году получила Украина, все еще приравнивает ее к частично свободным странам. Какие показатели соответствуют полной свободе?
– От 75 баллов. Такой рейтинг Украина имела после Оранжевой революции и в течение нескольких лет считалась свободной страной.
– Измерялся ли рейтинг Крыма, когда его контролировала Украина?
– Исключительно в составе Украины. Мы начали оценивать его отдельно, когда началась аннексия полуострова Россией.
– Были ли ранее данные о том, что при контроле Крыма Украиной демократических свобод было меньше, чем в стране в целом?
– Когда Крым был частью Украины, и Украина имела полный контроль над этой территорией, уровень свобод был приблизительно такой же, как и в стране в целом. Мы не можем говорить о том, насколько уровень свобод, скажем, в Севастополе отличался от уровня свобод в Киеве, но он однозначно был выше нынешнего.
– Отдельный рейтинг Крыма в 9 баллов – это показатель в два раза хуже, чем в Беларуси. Это хуже, чем в Азербайджане и почти на уровне с Туркменистаном, Узбекистаном, и Северной Кореей. Расскажите подробнее, из каких показателей складывается этот рейтинг?
– Как я уже говорил, мы оцениваем две основные группы показателей – это политические права и гражданские свободы. Что касается политических прав в Крыму, то эксперты определили рейтинг в 7 баллов. 7 – это худшая оценка, 1 – лучшая. По факту, политических прав в Крыму сейчас не существует. Напомню, политические права включают выборы, свободу политических партий – мы понимаем, что партии, которые, к примеру, поддерживали бы возвращение Крыма в состав Украины, не смогли бы там существовать.
– То есть такие партии, как «Яблоко» или «Парнас», которые в российском политикуме выступают за возвращения Крыма в состав Украины, не открывают региональных отделений в Крыму именно потому, что считают его нероссийской территорией?
– Да. Но это проблема не только для российских политических партий, но и для российских гражданских организаций, которые также не открывают свои представительства в Крыму, поскольку это могло быть воспринято как признание российской юрисдикции, признание Крыма частью России. Это проблема и для международных организаций. Скажем, ОБСЕ, ООН или даже Международный комитет Красного Креста не могут присутствовать на полуострове, поскольку для них это означало бы признать российскую юрисдикцию. Поэтому очень хорошо, что в Крыму заработала миссия Совета Европы: она декларирует, что ее присутствие ни в коем случае не связано с признанием Крыма частью России, это исключительно вопрос соблюдения прав человека.
– Давала ли Украина представителям миссии рекомендации касательно того, с кем встречаться в Крыму для получения достоверной информации? Насколько я знаю, российской стороной для миссии были подготовлены рекомендации и «потемкинские деревни».
– Я думаю, эти вопросы стоит адресовать в первую очередь самой миссии. Насколько я знаю, упомянутая вами неофициальная миссия турецкого правительства была в такой же ситуации: абсолютно организованный визит, выйти за рамки которого очень сложно. Почти как в Северной Корее.
– У турецкой миссии была одна особенность – отсутствие языкового барьера с крымскотатарской средой, и ее представители могли оперативно получить информацию. У миссии Совета Европы такой возможности нет.
Мы полагаемся на сеть людей, которые сейчас находятся в Крыму и, по сути, подпольно передают информацию украинским и российским правозащитникам
– Да, но я надеюсь, что в состав миссии войдут люди, которые говорят хотя бы по-русски – думаю, это поможет им в сборе информации. Но сбор информации является большой проблемой и для нас. Есть вопросы, получить информацию по которым очень сложно, а еще сложнее проверить. Мы полагаемся на сеть людей, которые сейчас находятся в Крыму и, по сути, подпольно передают информацию украинским и российским правозащитникам. Надо сказать, несмотря на напряженные отношения между Украиной и Россией, правозащитники стараются работать над проблемами вместе.
– Кто из российских правозащитников работает над этим?
– Я не буду называть имена, но есть несколько российских организаций, которые занимаются проблемами прав человека в Крыму. В частности, это Международное правозащитное движение и еще несколько российских организаций, которые регулярно посещали Крым до того, как был принят украинский порядок въезда на территорию полуострова. Этот порядок временно усложнил правозащитникам доступ, поскольку им приходилось получать разрешение от украинского правительства, а российские власти трактовали бы это как нарушение законодательства России.
– Идет ли украинская сторона на то, чтобы давать российским правозащитникам въезжать и проводить мониторинг по облегченной процедуре? Есть ли понимание на уровне МИДа?
– Да, понимание появляется. Через несколько месяцев после изменения порядка въезда в Крым правила были дополнены. Там появился такой пункт, как правозащитная деятельность. Российские правозащитники могут пользоваться этим и въезжать в Крым.
– Какие группы населения в Крыму сейчас наиболее уязвимы?
– В нашем отчете мы говорим о том, что наиболее преследуемой группой сейчас являются крымские татары, которых оккупационная местная власть де-факто считает вражеским элементом. Преследования разнообразные: попытки закрыть крымскотатарские медиа, в частности, телеканал ATR; преследования крымскотатарских лидеров, запрет на въезд в Крым для лидеров Меджлиса, похищения, исчезновения крымскотатарских активистов.
– Зорян, сейчас у российской стороны будет возможность сказать, что все эти правозащитные организации работают на Госдеп. К примеру, есть муфтий, которого недавно поддержали 350 мусульманских общин Крыма. Были презентации двух национальных медиа – буквально на днях Роскомнадзор выдал разрешение радиостанции «Ветан седасы», которая будет вещать на крымскотатарском языке, есть еще телеканал «Миллет». Формально крымскотатарские медиа не исчезают – наоборот, развиваются.
Оккупация рано или поздно закончится, и демократические свободы в Крыму будут восстановлены. Тогда встанет вопрос ответственности за все эти действия
– Отвечать на такие вещи, распространяемые российской пропагандой, достаточно сложно. Это манипуляция: каналы, которые не соответствуют политике власти, закрываются, а вместо них появляются полностью подконтрольные. Эта ситуация не нова для оккупированных территорий. Так происходит всегда, и всегда есть местные граждане, готовые сотрудничать с оккупационной властью. Однако я верю в то, что ситуация изменится. Оккупация рано или поздно закончится, и демократические свободы в Крыму будут восстановлены. Тогда встанет вопрос ответственности за все эти действия, и поэтому очень важно, чтобы люди, которые в силу разных причин сотрудничали с оккупационными властями, не подвергались огульным преследованиям.
– 9-балльный рейтинг Крыма выглядит весьма печально даже на фоне 22 баллов России. Повлияло ли на этот рейтинг «дело 26 февраля» и десятки людей, которые по нему проходят – напомню, некоторые уже больше года находятся в СИЗО?
– Безусловно, это одно из событий, существенно повлиявших на рейтинг. Эксперты и правозащитник знают о том, что происходит, знают об отсутствии доступа к справедливому суду – а это один из основных показателей, которые мы учитываем.
– Российский прокурор Крыма Наталья Поклонская пообещала, что глава делегации и специальный представитель генерального секретаря Совета Европы господин Жерар Штудман обязательно встретится с Ахтемом Чийгозом. Сегодня, 29 января, исполняется ровно год, как он сидит в СИЗО, контролируемый российскими властями. Разрешение для встречи необходимо получить непосредственно у председательствующего судьи, рассматривающего уголовное дело. «Я лично заявлю ходатайство, чтобы вы увидели его», – заявила Поклонская на встрече с представителем Совета Европы. У нас есть фрагмент интервью Натальи Поклонской российскому телеканалу НТВ.
МНЕНИЕ
Поклонская: Чийгоз – обычный обвиняемый в совершении особо тяжкого преступления, за которое Уголовным кодексом Российской Федерации предусмотрено от 8 до 15 лет лишения свободы. В результате преступления, которое было совершено Чийгозом, наступила гибель нескольких людей. Фактически, выдвигая требование освободить Чийгоза – политзаключенного, как они его называют… Какой политзаключенный, там смерти людей наступили. Это вообще уголовное преступление. Фактически, он убийца.
– Зорян, как вы думаете, почему Поклонская пошла на этот шаг и будет ходатайствовать о том, чтобы Чийгоз встретился с представителем Совета Европы?
– Я думаю, это результат того международного давления, которое Россия чувствует на всех фронтах. Это позитивный шаг, некоторая уступка, но я не уверен, что это повлияет на общий исход дела.
– Хорошо, попробую сформулировать иначе. Могла ли Россия допустить миссию Совета Европы, заранее не зная, какие будут оценки? И можно ли предугадать эти оценки Совета Европы уже сейчас?
Россия понимает отношение Совета Европы к ситуации с Крымом
– Думаю, что да, и все эти попытки организовать некие потемкинские деревни для представителей миссии, повлиять на ее результат, скорее всего, провалятся. Россия понимает отношение Совета Европы к ситуации с Крымом. То, что российская делегация даже не приехала на Парламентскую ассамблею Совета Европы, говорит о том, что Россия прекрасно понимает, как международное сообщество в целом и Совет Европы в частности оценивают ее действия в Крыму.
– Буквально вчера появилась информация о том, что Украинская православная церковь Киевского патриархата лишается еще одного здания на полуострове, а именно – Кафедрального собора Святых равноапостольных князя Владимира и Ольги в центре Симферополя. УПЦ Киевского патриархата – третья по численности конфессия в Крыму после Московского патриархата и мусульман. Зорян, какие религиозные группы в Крыму сейчас являются наиболее уязвимыми?
– Религиозные свободы – это тема, которую мы также тщательно исследуем. К сожалению, я не могу говорить детально обо всех религиозных группах – мы рассматриваем общие тенденции, к тому же получить информацию очень сложно. Религиозные общины оказались в очень сложной ситуации. Они стоят перед выбором – прекратить существование в принципе, навлечь на себя уголовное преследование или признать оккупационную власть. Это их дело. Однако то, что происходит с Киевским патриархатом, ситуация вокруг кафедрального собора абсолютно недопустима. Это прямое нарушение религиозных свобод. Лишение помещений, ресурсов – это излюбленный метод диктаторских режимов, используемый в борьбе с религиозными свободами.
– Пострадали ли другие религиозные общины, кроме Киевского патриархата?
– Таких данных у нас нет, но мы знаем, что гайки закручиваются. Конечно, страдают мусульманские общины. Вообще преследование религиозных общин начинается как минимум с того, что им приходится перерегистрироваться и признавать российскую юрисдикцию в Крыму. Конечно, не все хотят это делать.
