Лолита Милявская: «Мы – бесплатное приложение к стране»

Большое и откровенное интервью Лолиты Милявской, в котором певица рассказывает, как попала в санкционные списки на Украине (но потом из них исчезла); зачем нужно было аннексировать Крым; почему не хочет, чтобы ее дочь росла в России, и где сама хочет встретить старость; как российский шоу-бизнес выживает в кризис; почему все реже снимается на российском телевидении; на что готова променять сцену и почему Владимир Путин является «гением международной политики».

– Вы один из очень немногих представителей шоу-бизнеса, кому вообще есть дело до общественной жизни в стране. Вот, например, после принятия антигейского закона в России вы активно выступали против него, против дискриминации геев.

– Я вообще не люблю ущемления прав. Я, например, против закона о запрете курения. Для меня и это ущемление прав. В данном случае – моих прав, потому что я курильщик. Принципиально курю везде и плевать хотела на все надписи. Что касается геев… это настолько неправильно! Я бы лучше подумала о законе о проституции. А что геи? Геи так устроены, им так хорошо. Гей не является асоциальным типом. Он, наоборот, человек творческий, как правило. Мне нравятся большие и громкие имена. Чайковский, например. Вот мой двоюродный брат был геем. Я узнала об этом слишком поздно. Я узнала, а через полгода он умер. Мне было лет 28, а ему 35, когда он мне признался. Это был мой любимый двоюродный брат, чудесный. Он был инженером во Львове, работал на заводе электроники.

– Как вы отреагировали?

– Когда он признался, я никак не отреагировала. Гей, ну и что? На этом разговор закончился. Я сожалею, что он так безвременно ушел. И сожалею о том, что он был вынужден столько лет скрывать от близких, что он вот такой. А в чем разница? Разница ведь только в том, хороший человек или говно. ​

– Вы долго и упрямо бодаетесь со сложной, бессмертной и часто бессмысленной системой под названием ЖКХ. Вы судитесь с коммунальными службами, отказываетесь платить за капремонт, пишете об этом в фейсбук и в СМИ. Расскажите, кто развязал эту войну?

– Войну развязало государство. С нами всеми. Я не одна такая. Когда обрастаешь имуществом, тебе неизменно приходится его обслуживать. Когда происходит кризис, ты начинаешь заглядывать в счет и внимательно его изучать. И мне пришло в голову, что счет, который я оплачиваю за квартиру (которую оставил мне один из бывших мужей), несправедливый. За что я плачу 50-60 тысяч в месяц? Мне проще было снять квартиру в центре Москвы. Я выразила недовольство. Потом еще кто-то выразил недовольство. Потом я начала медленно втягиваться в борьбу. Сейчас этой борьбе уже три с половиной года.

– И кто в этой войне сейчас побеждает?

– Это как борьба с фашизмом: реально ты отстаиваешь каждый клочок земли. Я уже знаю несколько домов, которые мы отстояли. Но люди такие инертные! Я не знаю, что с ними. Всегда ли они такими были? Черт его знает. Я с детства была активной.

– Вы отстояли право на что? Не платить за капремонт?

– Да нет, за капремонт не платит большинство людей, я наводила справки. Я и сама не плачу. Речь идет о системе ЖКХ. О завышении расценок на все: на обслуживание и содержание дома. Например, покрасить контейнер для мусора сколько стоит, как думаете?

– Понятия не имею.

– Вообще, сто тысяч рублей. А сколько в реальности, знаете?

– Нет.

– Три тысячи. А они пишут – сто тысяч. Уборка снега с мая по август – 250 тысяч рублей.

– С мая по август?

– Да. И это все ложится на наши плечи. И вот когда ты считаешь квартплату, она настолько завышена! В несколько раз. Ты просто содержишь какой-то класс общества. Это мафия. Я точно могу сказать. Доходы от существования ТСЖ превосходят доходы от занятия проституцией. И, возможно, равняются торговле наркотиками. Законы, которые принимаются в нашей стране, принимаются только в угоду управляющим компаниям. Телепередачи о ТСЖ могут снять за час до эфира, потому что у ТСЖ – большая крыша: люди при должностях и при постах.

– Вы не платите за капитальный ремонт, а вас же в какой-то момент могут из страны перестать выпускать за долги.

– Нет. Любой некоммерческий фонд – это добровольная организация. Вот если бы это был государственный фонд, меня могли бы взять за одно место и сказать: «Милявская, сиди, не поедешь в Вильнюс на гастроли». А здесь некоммерческая организация! Это абсолютный развод! Чистый рэкет… и… у вас говорят плохие слова на Радио Свобода?

– Попробуйте.

– Только му…ки платят за капремонт. У кого мозги хоть как-то включены, свои деньги не отдают.

– Хочу спросить у вас еще про одну войну, гораздо более кровавую. Вы уроженка украинского города Мукачево. Вы жили и работали в Одессе. Скажите, чем для вас является этот российско-украинский конфликт?

– Знаете, я уверена, что любой конфликт к обывателю – ко мне, к вам, к людям, которые платят за коммунальные услуги, – не имеет никакого отношения. Это вещи, развязанные людьми, у которых очень много денег и очень много власти. Вероятно, есть психические изменения у этих людей. Деньги и власть – это основная проверка на вшивость. Вот ее люди не проходят. Люди хотят еще больше владеть миром, они оторваны от реальной жизни. А я как общалась со всеми, кто живет на Украине, так и общаюсь. Приезжаю на Украину – ни одного косого взгляда.

– Вас ни с кем не разругала эта война?

– Вообще нет таких людей. Честно. Есть в интернете люди, которые занимаются провокациями. Наверняка им за это платят. Они просто любую твою реплику превращают во что-то – и начинается! Но уже никто на это не смотрит. Нет, меня не разругала война. Все это делается для того, чтобы одни заработали еще больше, а другие обнищали еще больше. Я вообще политиков не очень-то люблю. У меня много нелюбимых персонажей в политике. Начиная с Ельцина…

– Напомню вам, что в 96 году вы агитировали за Ельцина.

– Знаете, что? Самое интересное, что многие вещи начинаешь понимать только потом.

– Недолюбливаете 90-е?

– Ты же сразу не понимаешь, что благодаря Ельцину угробили в стране образование. А откуда ты мог знать, что сейчас придут к кормушке родственники близкие, их друзья и начнется убиение промышленности? Не развитие, а убиение: когда большинство заводов стали клубами в Москве. Этого всего же сразу не было, но зато хотелось свободы. Правда хотелось свободы. Хотелось, чтобы не было худсоветов. Хотелось, чтобы не говорили, что кому-то нельзя в коротком выступать. Хотелось, чтобы Леонтьева не ставили на стул, как это было при коммунистах. А сейчас мне Брежнев гораздо симпатичнее, если честно, чем Ельцин или нынешние. Вот если посмотришь сейчас, как человек жил, посмотришь на его кабинетик и хатку и сравнишь с сегодняшними ребятами, с их хатками… у меня это вызывает тошноту. В СССР чиновники, может, стеснялись? Понятно, что они тоже не были бедными. Но, по-моему, они так не воровали. Люди знали все про свою пенсию, беременные знали, что детей воспитают. Социальные льготы были. Бесплатная медицина была. Из дерьма, простите, делали пулю. Существовали Амосовы! Где сейчас Амосовы? Сейчас продажа дипломов массовая, а не Амосовы.

– Нет, Россия все-таки поставляет большое количество талантливых ученых всему миру.

– Поставляет. Но только не самой себе. Здесь ученые – это будто лишние люди. По-моему, и мы с вами – абсолютно лишние люди. Кому-то везет быть обслуживающим персоналом у небожителей: кому-то же надо за ними говно убирать, унитазы мыть, «улю-лю» делать, развлекать. Кто-то секс-услуги должен оказывать. Все! А мы с вами не нужны, от нас толку нет.​

– Послушайте, после Ельцина у нас точно было десять лет стабильности и накопления денег. В нулевые годы люди жили более-менее прилично, курс был хороший. Было время, когда все ошибки можно было исправлять. У вас есть ощущение, что ошибки кто-то пытался исправить?

– Во-первых, их никто не исправлял. Во-вторых, у нас было ошибочное ощущение, что в нулевые мы жили в стабильности. Чтобы разрушить сильную экономику, нужно было время. Олигархам нужно было присматриваться к заводам: что пилить, а что не пилить. А мне и вам казалось, что мы в какой-то стабильности. Просто до всего не доходили руки. А вот сейчас, когда уже все съедено и распилено, а страна так за это время ничего не произвела своего своими ручками…

– Вы к тому, что мы сейчас получаем то, что мы же сами и заслужили?

– Абсолютно. Может, и мы с вами в чем-то виноваты. Но я занимаюсь своим производством. Вы – своим. А экономисты, в отличие от нас, должны же были понимать, что если не развивать собственное производство, то хана! Знаете, то, что стране хана, было понятно, когда некий Руст сел на Красной площади. С этого момента я поняла, что у нас еще и границы накрылись. Ну если Руст сел на Красной площади на самолете! Все-таки, если бы мы сильно были нужны кому-то, нас бы взяли вот тогда еще. Но, видно, мы не сильно кому-то нужны.

– Давайте о международной политике поговорим. Вы заметили, как в какой-то момент Украина просто взяла и исчезла из наших телевизионных новостей? Появились другие проблемы, другие враги. А чем вся эта история, по-вашему, закончилась на самом деле? И закончилась ли? Россия раз и навсегда расплевалась с Украиной? Мы ее потеряли?

– Для меня Украина и власть – это разные вещи. Россия и власть – это разные вещи. У всех свои козлы. Ну правда, это же какая-то общая тенденция. Никто никого не потерял – в смысле человеческих отношений.

– Вы неоднократно в интервью говорили, что поддерживаете присоединение Крыма к России. Объясните, зачем он нам нужен?

– Кто? Крым?

– Да.

– Затем, что не погибли люди, как это произошло в Донецке.

– У вас есть уверенность, что война была бы в Крыму, если бы не произошло этого перехода?

– Я уверена. Вот Одесса – самый мирный город, а там людей заживо жгли. Это что? Я была не один раз в Крыму на гастролях. Да, я слышала там кое-какие нелицеприятные вещи. Но все при этом говорили: господи, спасибо, что у нас не стреляют, мы тремя руками за то, чтобы быть в России. А я всего лишь за то, чтобы не было войны. И то, что Крым отошел без боя, – для меня самый первый показатель.

– Неужели и фактор Крыма вас ни с кем не разругал? Особенно на Украине. Странновато от вас это все слышать: у вас ведь дочь в Киеве живет.

– Да, именно поэтому моя дочь в Киеве и живет: я не вижу ничего страшного в этом переходе Крыма.

– Но киевляне считают, что мы сейчас оккупируем Крым.

– Какие киевляне так считают?

– Думаю, что большинство.

– Вот я знаю несколько тысяч киевлян точно.

– И что они говорят? Да бог с ним, с Крымом?

– Никто в Киеве не говорит, что русские что-то оккупировали. Говорят, что ими козел управляет. Что народ дошел до обнищания. Что одна власть – скоты. И вторая власть тоже скоты. И снимают сериалы про то, что у них происходит, высмеивают это. Единственное, что у них это позволительно на телевидении, конечно. У нас такие шутки бы не прошли.

– А вы не опасаетесь, что вам запретят въезд на Украину, как это уже произошло с некоторыми вашими коллегами?

– А я никогда не скрываю ничего. Я вошла в этот список, а потом меня оттуда вычеркнули.

– Вы были в черном списке? Вы были невъездной на Украину?

– Была я в этом списке. Но, видимо, здравый смысл восторжествовал. Меня вычеркнули. Я честно сказала: если не стреляют, то я счастлива.

​– Я думаю, что многие читатели скажут, что Лолите тогда нужно быть последовательной и строить себе домик в Крыму, а не в Болгарии, как вы это сделали.

– Рассказываю! Когда была возможность строить в Крыму, я сказала, что в Крыму не буду строить!

– Почему же?

– У меня с детства ощущение, что в Крыму слабая канализация и фекалии плавают всюду. И кстати, Украина с тех пор ничего в порядок не привела. Мне никогда в Крыму не нравились ни инфраструктура, ни цены. Откуда там такие цены? Париж по сравнению с Крымом курил. Стоимость одноместного номера – 400 евро! Пожрать там что-то такое особенное – тоже… Пляж через дорогу. Ничего не обустроено. Я и в СССР не хотела там ничего покупать. Когда была Украина – не хотела. И сейчас не хочу, когда Крым опять наш. Дом, который я построила в Болгарии, меня устраивает абсолютно: покой, здоровая пища, потрясающая экология, нет никаких раздражителей, очень много позитивного. Я знаю, где в Болгарии грязное море, но я знаю, где оно чистое. А в Крыму я не хочу искать, где оно чистое. У меня дом для того, чтобы отдыхать. Я не понимаю, как я буду отдыхать в Крыму. Мне нравится Ялта. Как памятник архитектуры. Мне нравятся дворцы. Я там чувствую Чехова. Но жить я там не хочу.

– Вот видите, Лолита! Себе-то вы Крым не желаете!

– Себе я не желаю многие города. Но я, например, себе пожелаю город Львов. Я себе не пожелаю город Киев, хотя я выросла там, но вот город Львов у меня вызывает щемящее ощущение. Это австрийско-польский город, это моя эстетика, я люблю все, что связано со стариной. Я поэтому и в центре Москвы живу, мне нужно, чтобы потолок был 1902 года. Но Москва бешеная, сумасшедшая, я от нее устала. Поэтому в старости я буду жить либо у себя в доме в Болгарии, либо в моем уютном Львове.

– Уже подумываете о переезде?

– Я подумываю. Но это произойдет не сейчас. Во мне пока рабочие силы есть. Но если пойдет такая пьянка с курсом валют… Могу уже сейчас сказать, что сейчас вся работа «кассовая» полетела. У меня концерты, которые должны начаться через месяц, в полной заднице. Думаю, они все слетят. Потому что при таком курсе позволить себе пойти на концерт народ не может. А в Болгарии жизнь дешевле. Пересидеть там можно. Меня стало интересовать сельское хозяйство, кстати.

– Перчики и помидорчики будете выращивать?

– Евросоюз предоставляет много программ, под которые выдаются разные кредиты невозвратные. У меня наверняка будет много времени, чтобы посидеть и придумать бизнес.

– И бизнес, значит, не в России хотите придумать?

– А что здесь придумаешь? Мне все время в России предлагали войти в какую-нибудь долю: строить какие-то торговые центры. Меня бог миловал! Сейчас все, кто мне предлагал быть в доле, сидят и не знают, куда это деть. Продать невозможно. Покупать никто не хочет. Хорошо, что я в это не вляпалась. Надо просто придумать за несколько лет бизнес там, связанный с чем-то аграрным. Мне интересно.

– На ком, по вашему, лежит ответственность за то, что рубль так стремительно превращается в туалетную бумагу?

– Вам всю когорту назвать? Да вот все, кто по телевизору рассказывает, что рубль укрепляется! Люди по эту сторону экрана ржут, а им каждый день рассказывают, что рубль укрепляется. Рассказывают, что мы прошли пик! Это так смешно. Все эти люди так оторваны, они все в небесах. Знаете, что мне все это напоминает? Как-то мы хоронили Саню Монина – рок-музыканта известного. Пришли на кладбище. Там на одной могиле стояла стела. На этой стеле был портрет человека, вырезанный из большой семейной фотографии, родственников отрезали. Человек в костюме, улыбающийся такой дядька, очевидно вырезанный из общей фотографии. Я вспоминаю фотографию эту на могильном памятнике и понимаю, что люди, которые занимаются властью во всем мире, находятся вот в этом состоянии: они отрезали нас со всех сторон на общей фотографии, поскольку мы все – бесплатное приложение к стране. Нас отрезали, а сами творят чудеса. Вся беда в том, что люди никому не нужны. Это видно на каждом углу. Не нужны. И я вхожу в то большинство, которое на фиг никому не нужно. И вот я думаю, что и мне тогда на вас насрать, ребята. Я буду сама устраивать свою жизнь.

– Про большинство все-таки лукавство, мне кажется.

– Почему?

– Потому что вы, по версии журнала Forbes, в 2013 году являлись одним из самых богатых российских музыкантов.

– Ну и что? Я заработала эти деньги сама. И я была далеко не на первом месте.

– Во что вы вкладывались? На что вы тратили свои богатства?

– У меня очень много уходит на работу. Можно посчитать количество заработанных денег, но количество потраченных никто не считает. В среднем запись альбома – это сто тысяч евро. Это без покупки песен. Клипчиков три-четыре надо? Это еще под соточку. Дальше есть зарплаты музыкантам, есть костюмы. Что еще? Я за все это время купила маме квартиру. Купила, потому что тогда упали цены. А вообще, Forbes – это самый смешной журнал, который можно почитать у нас в стране. Когда они печатают Мадонну, Бритни Спирс и Кристину Агилеру, то это понятно. Когда они начинают выдавать нашу таблицу, то это смешно. Это большая глупость. Русских, которых туда заносят… это уровень среднего класса: в Америке мы были бы нормальным средним классом, не более. С другой стороны, да, я не бедная девочка. Но я каждый кусок своего хлеба заработала очень честно. Никто мне не помогал, никто меня не спонсировал, я ни с кем не спала – ничего такого в моей жизни не было. Я приехала в Москву девочкой, которая собирала бутылки и бычки, чтобы покурить. И жила я на пять копеек в день. Поэтому я человек, который культивирует память о нищете. У меня очень скромная дача. Деревянный дом на 12 сотках. И я очень хорошо понимаю людей, ставя себя на их место. Я понимаю людей, которые ходят на мои концерты, которые говорят со мной на улице. Я не певица богатых. Я не любимица олигархов, к счастью.

– И корпоративов в «Газпроме» не случалось?

– Раньше были. Но когда ты гуляешь корпоратив в «Газпроме», то ты гуляешь для работяг. В лучшем случае будет еще бухгалтерия. Бывают, наверное, и элитные корпоративы у «Газпрома», но я тот человек, которого они боятся. Мне пересказывали фразу бывшего нашего мэра…

– Лужкова.

– Да. Было какое-то мероприятие, ему предложили позвать Милявскую. Он сказал: «Ой, да ну ее. Она чего-нибудь брякнет, а потом не понимаешь – смеяться тебе или плакать». Вот как-то так ко мне эти люди относятся. Я никого не обижаю, но брякнуть могу, чтобы кто-то посдержаннее себя вел. Словом, люди от себя меня не отрезали. Люди ко мне, наоборот, бросаются и обнимают. У меня такие со зрителями отношения сложились. И я ими дорожу. Я и дочь так воспитываю: я учу ее не привыкать к деньгам. Я учу ее понимать, что деньги – это очень тяжело. Вот заплатила ей первый раз за мытье посуды, чтобы она понимала, что такое труд.

– Вы хотели бы, чтобы ваша дочь жила где?

– Честно? Не здесь. Как и большинство моих друзей. А вот место – не знаю. Почему у меня ребенок в Киеве сейчас? Потому что в Киеве мне нравится старорежимность образования. Школа, в которой она учится, старорежимная. Там требуют. Ей тройку поставят, она придет домой и будет переживать, а потом пойдет к репетитору, белого света не будет видеть.

– В 2007 году вы получили «ТЭФИ» за ведение ток-шоу на Первом канале. С тех пор вы то появлялись, то исчезали из телевизора. Как вы оцениваете современное российское телевидение – как зритель и как человек, который много лет его делал.

– Сегодняшнее телевидение? Я его не смотрю. Для телевидения люди – это фарш. Если ты не хочешь быть перемолотым в мясорубке, то время от времени нужно делать выбор. Поэтому я сейчас очень выборочно снимаюсь. Я могу сделать приятное моим друзьям и сходить на эфир какого-нибудь кабельного телеканала неизвестного. Я начала выбирать, потому что поняла, что если не выбирать, то… я просто себе цену знаю. И задницу я не пойду кому-то лизать, напрашиваться куда-то не буду. У меня есть приставка телевизионная, где можно найти каналы, которые показывают только кино. Вот кино я смотрю.

– Новости?

– Я от них очень устала. Украина, самолет упал… плюс серое небо над головой… от этого хочется по меньшей мере нажраться. Тут как-то муж уходил рано на работу, оставил включенным новостной телеканал. Я посмотрела – ужаснулась. Курс меня сразу не обрадовал, но прививку против этой напасти нам всем сделали еще в прошлом году, привыкли, все вакцинированы. Наоборот, подумала, какая же я умная: когда всех призывали хранить деньги в рублях, я ни копейки не хранила. В рублях у меня ровно столько, сколько нужно заплатить за квартиру. Мои друзья, которые меня послушали и купили валюту, теперь мне благодарны.

– Вы не так давно в интервью радио «Говорит Москва» назвали президента Путина «гением». В этом же интервью назвали президента Обаму «дебилом». У меня к вам в этой связи вопрос: а почему в стране, которой руководит гений, 20 миллионов 300 тысяч человек живет за чертой бедности?

– Фраза вырвана из контекста. Я тогда сказала так: все, что касается международной политики, то «гений». Я говорила только про международную политику, не внутреннюю. И с этой же точки зрения я Обаму назвала «дебилом»: относительно международной политики, она мне не нравится.

– Как вы объясняете тот факт, что рейтинг нашего президента, несмотря на столь крепкие экономические проблемы в стране, не падает?

– Люди не видят следующего: а кто следующий? Где этот выкормыш, который должен прийти? Должна же быть какая-то фигура, которая должна появиться на горизонте? Кто-то же должен начать мелькать? Я думаю, что просто никто не видит. Думаю, только с этим связано.

– Лолита, а может вам самой политикой заняться? Вы сами сказали, что народ вас любит, язык у вас подвешен, вы говорите хорошо, а это самое важное для политика. Вы всем желаете добра!

– Я даже не смотрю в эту сторону и совершенно не хочу этим заниматься. Я не знаю ни одного человека, который не стал бы воровать, оказавшись у кормушки. Когда ты меняешь систему и приводишь с собой команду – человек сто, как ты можешь быть уверен хотя бы в пяти из них? У моей подруги есть управляющая компания. Она взяла на работу парня. Такой, говорит, парень классный, молодой, работать хочет, с высшим образованием. Прошло три месяца. И он украл столько, что уже выдал кому-то деньги в долг на покупку BMW. Три месяца!

– Человек слаб.

– И я слаба. Поэтому я в политику не пойду. Я в себе не уверена.

– Можете напоследок «пованговать»? Что с нашей страной будет происходить в ближайшие годы? Волна протестов? Терпение и покорность? Реформы?

– Я думаю, в ближайшее время произойдет какая-нибудь смена голов, ничего для людей не значащая. Какой-нибудь стрелочник или лифтер понесет наказание. Думаю, что выхода из положения в ближайшее время не будет. Думаю, что курс рухнет еще сильнее. Нефть обвалится сильно. И это же справедливо! Человеку земля давала очень много ресурсов, а теперь ему говорят: живи сам. Но никаких бунтов у нас не будет. Люди очень терпеливы. К ним пару раз обратятся, попросят: еще потуже ремни затяните. Те, кто бабки сплавлял за границу, будут и дальше сплавлять. Жду я только одного: когда сверху между собой передерутся какие-то дядьки… Должны же?

Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода