Роландас Паксас, третий президент независимой Литвы, был на этом посту всего год. В 2004 году сейм объявил ему импичмент в связи с предоставлением гражданства Литвы российскому бизнесмену Юрию Борисову, пожертвовавшему 400 тыс. долларов на избирательную кампанию Паксаса. Экс-президента нередко обвиняли в связях с российской мафией.
59-летний Паксас, в настоящее время депутат Европарламента, отрицает эти обвинения и по-прежнему отстаивает свою политику близких связей с Россией. Паксас – редкий пример оказавшегося во главе государства летчика-испытателя. Он и сейчас выступает на международных авиашоу.
Интервью было записано в октябре 2015 года.
– Если говорить о причинах Вашего импичмента, много было написано, много было конкретных фактов, к которым по-разному можно относиться. А если в общих чертах, то можно ли сказать, что фактически Вас лишили должности из-за очень близких отношений с Россией?
– Я думаю, это не было бы правдой, или не совсем было бы правдой. Очень хорошо сказал ныне покойный, а когда-то мой заместитель, член Европарламента академик Роландас Павиленес. Он сказал про меня, что президент Паксас не будет никому служить – ни американцам, ни России, а только литовскому народу. Это не нравится. Это не нравится тем странам, которые думают, что они управляют миром и от их решений зависит судьба не такого уж большого государства или судьба людей, которые не принадлежат таким большим государствам. Я всегда старался, чтобы дела нашего народа, литовского народа, литовских граждан были на первом месте. Но думается, что еще время не подошло, чтобы каждая страна могла самостоятельно достигать своих целей. Мир подразделяется на определенные блоки, на определенные союзы, и, может быть, одному союзу не понравилось то, что я делаю, или другому союзу не понравилось то, что я делаю. И, может быть, желание иметь управляемого президента еще до сих пор живо. Может так.
– Желание кого?
– Тех больших государств, которые имеют глобальное влияние на все.
– В данном случае России…
У меня было желание иметь хорошие отношения со всеми государствами – и с Соединенными Штатами, и с Германией, и с Россией в том числе, но все-таки президент должен служить своему народу
– Конечно… Но вопрос был такой, можно ли сказать, что хорошие отношения с Россией были самой веской причиной. У меня было желание иметь хорошие отношения со всеми государствами – и с Соединенными Штатами, и с Германией, и с Россией в том числе, потому что многое в моей жизни связано с Россией. Но все-таки президент должен служить своему народу.
– Политика, как и история, не имеет сослагательного наклонения. А если все-таки вернуться во времена Вашего президентства, что бы Вы сейчас сделали по-другому?
– Чуть-чуть бы по-другому работали.
– Например?
– Например, мне советовали: господин президент, вы стали президентом – наслаждайтесь. Наслаждайтесь, разъезжайте по чужим странам, благодарите судьбу, что вы президент, награждайте других людей орденами, медалями, устраивайте приемы. Наслаждайтесь жизнью, зачем вам вмешиваться туда, туда и туда. Может, это было сказано с каким-то намеком? Может, это просто так советовал человек, или не один он был... Но жизнь, наверное, прекрасна, потому что ты достигаешь своих целей и принимаешь это как урок, как испытание, как какую-то стартовую площадку для будущего. Я так считаю.
– Российский предприниматель Юрий Борисов фактически сломал Вам карьеру. Какой урок Вы вынесли из этого? Поддерживали бы Вы сейчас с ним отношения, если бы время можно было повернуть назад?
– Он сейчас солидный, богатый, влиятельный бизнесмен. Если бы его не было, я так думаю, его надо было бы придумать. Был бы тогда не Борисов, был бы тогда Иванов или какая-то другая русская фамилия. Надо было найти кого-то, чтобы иметь то ли палку, то ли… через кого-то бить. Я еще раз повторяю, если б его не существовало, тем, которые задумали этот заговор или переворот, надо было просто его придумать.
– С того времени, как Вы были президентом, как, на ваш взгляд изменилась Россия? Менялась ли она?
– Я попробовал бы ответить на ваш вопрос такими словами... Я люблю этого политолога, политика. Это был человек, который работал в администрации президента Соединенных Штатов, это Збигнев Бжезинский. Он про Россию говорил, и я полностью его поддерживаю, что Россия всегда хотела иметь влияние на события в мире. Всегда. И сто лет назад, и пятьдесят, и сейчас. И вот за это время, про которое вы спрашиваете, за 11 лет, я думаю, что эта охота очень выросла, охота иметь возможность влиять на решение определенных событий в определенных регионах мира. Это стало очень очевидно.
– Сейчас в Литве идет военных призыв. Надо ли Литве опасаться России, надо ли Литве бояться России?
– Я противник этого. Не думаю, что это нужно. Я думаю, что каждой стране нужна армия, каждой стране нужна хорошая профессиональная армия. Сейчас уровень техники такой, что за девять месяцев довольно трудно научиться управлять той техникой, которой мы сейчас располагаем и которая еще будет. Если говорить про патриотизм, то я не думаю, что это польза, это, наверно, больше поза.
– Вы говорили, что Литва – небольшое государство по сравнению с большой Россией с ее гигантскими военными, экономическими рычагами влияния. Я еще раз спрошу: боялись ли Вы когда-нибудь Россию?
Мобильность Литвы в том, чтоб люди умели работать и с американцами, и с россиянами, и с Германией, и, если хотите, с Африкой
– Я лично? Я лично никогда не боялся. Просто надо понимать. Мы может выбрать жену, или думаем, что выбираем жену. По-моему, чаще жена выбирает будущего мужа. А соседей дает Бог, и с этим соседом надо жить в согласии и мире. Я думаю, что сила Литвы не только в расстоянии от южной до северной границы, в территории или в количестве людей, а просто в мобильности, это одно слагаемое. Мобильность Литвы в том, чтоб люди умели работать и с американцами, и с россиянами, и с Германией, и, если хотите, с Африкой. И сила Литвы в людях. Было такое время, когда Литва была от Черного до Белого моря, и каждый литовец, конечно, это вспоминает. Как и то, что мы – баскетбольная республика, или про Литву говорят, что люди раньше начинают летать, а только потом ходить. Но чтоб бояться... Я лично никогда не боялся. Если возвращаться к этому высказыванию Бжезинского, то продолжение его в том, что Россия всегда хотела иметь влияние на процессы в мире, но никогда не хотела начать войну.
– А есть ли у Вас какие-то контакты сейчас с российскими политиками, поддерживаете ли отношения, кто Вам более всего симпатичен на российской политической сцене теперь? А кто неприятен?
– Довольно мало. Но я не скрою, у меня много друзей в России. Я там заканчивал Академию гражданской авиации, это второе мое высшее образование в Санкт-Петербурге. И шесть лет отлетал со сборной Советского Союза по самолетному спорту. Имею очень много друзей. С политиками так близко я не поддерживаю отношений. Когда-то мне очень нравился Лужков как хозяйственник. Он приезжал сюда в Литву на 750-летие коронации Миндовгаса. Много людей есть, которые оставляют за собой хорошие воспоминания.
– А плохие?
– (Смеется) А пускай плохие не знают, что они плохие.
– Литовская пресса много и по-разному писала о Вас, называли Вас и пророссийским политиком, писали, что у Вас есть экономические интересы в России. А как Вы сами бы определили свое отношение к России, какая она, Ваша Россия?
– Вот на фотографии Володя Макагонов с литовским флагом. Это заслуженный летчик-испытатель России, мы облетели вместе с ним земной шар на одномоторном самолете. Я знаю очень много хороших русских людей и друзей, и мне всегда приятно встречаться с ними. Недавно выступал в Китае на аэрошоу, там были тоже российские летчики, мы не виделись практически может 20 лет, встретились, поговорили, как будто вчера виделись.
– Вы – летчик-испытатель. Говорите, что литовцы учатся летать раньше, чем ходить. А какая, на ваш взгляд, профессия более опасная – летчика или президента?
– Это трудно сравнивать.
– А что-нибудь общее есть?
– Чем политика отличается от шахмат? Как будто они схожи, да? Но я скажу, что ни черта не схожи. Вот шахматная доска. Ты видишь фигуры, ты можешь просчитать один, два, три или десять вариантов. В политике много фигур, особенно тех, которые держат за основные веревки, ты не можешь видеть. Если говорить про авиацию, особенно про акробатику, про самолетный спорт, акробатический спорт, то самолетом управляешь сам и ты оцениваешь ситуацию, ветер, высоту, скорость, движение, мощность двигателя. Много сам оцениваешь. В политике часто не видишь. Ну и третье, президент – это профессия, а авиация – это образ жизни.
– И авиация остается навсегда?
Президентство проходит, это временно. Авиация остается до конца жизни
– Президентство проходит, это временно. Авиация остается до конца жизни, по крайней мере, я так думаю. Пока я буду дышать, я буду летать.
– Для многомиллионной аудитории Радио Свобода было бы очень важно знать Вашу точку зрения на последовавшие после Майдана в Киеве оккупацию Крыма и российско-украинский военный конфликт на Востоке Украины. Как это все влияет и может влиять на отношения Литвы и России?
– Я выступал в Европейском Парламенте и акцентировал три вещи. Во-первых, наверное, Украина была не готова подписать договор об ассоциации с Евросоюзом. Второе, сам Европейский Союз был не готов, не понимая положения в Украине. И в-третьих, я тогда сказал, это было полгода назад, мы не готовы, не умеем остановить войну в Украине. Я придерживаюсь такого мнения, что страны, границы стран – это святое. И не время пересматривать эти границы, и суверенность Украины – это святое. И мое предложение было и остается сейчас, чтобы самые влиятельные политические силы мира должны сесть и сидеть за столом (переговоров – ред.), пока решится этот вопрос. Трудно, наверно, сравнивать. Когда выбирают Папу Римского, кардиналы до тех пор закрыты в помещении, пока не появится белый дым. Думаю, что еще пора, и тогда было пора, чтобы американский президент и российский президент, руководители Евросоюза, руководители Организации Объединенных Наций сели за стол и до тех пор бы договаривались, пока не была бы остановлена война и пролитие крови.
– Вы – единственный президент в Европе, устраненный с поста в результате импичмента. Есть литовский фильм «Пилот», который основан на Вашей биографии. А какой сюжет Вы могли бы предложить создателям фильма, если бы они захотели снять вторую часть?
– Мне нравится пословица, которая есть у летчиков. Самолеты поднимаются против ветра.
Читайте и смотрите также полную версию интервью в спецпроекте «Россия и я»
