Владимир Константинов считает себя предателем №1

Специально для Крым.Реалии, рубрика «Мнение»

Печатный орган контролированного Россией парламента Крыма – газета «Крымские известия» (4 марта 2016 года, № 38) – опубликовал обширное интервью Владимира Константинова под заголовком «В пик наивысшей опасности депутаты думали, я знаю то, чего не знают они, и это помогло выстоять». В нем он шаг за шагом рассказывает, как в феврале-марте 2014 года лично руководил всем процессом государственной измены в Крыму.

Газета отмечает, что «феномен «крымской весны» уже прочно вошел в мировые учебники политологии, истории, права». И это правда. Вошел, только по-разному. И в «мировые» учебники, в отличие от российских, он вошел как сепаратистский путч, руководимый чиновниками, которые изменили своей присяге и предали свое государство и народ, как путч, который столь сложный регион мира с двумя миллиона жителей надолго задвинул в «серую зону» непризнанных территорий. Что касается российских учебников, то России переписывать свою историю не впервой, придет время – и крымские «герои» (а заодно и «не совсем герои», в том числе и журналисты) будут названы именами по сути своих поступков после февраля-марта 2014 года.

Но газета права в том, что группа специально отобранных крымских журналистов получила уникальный шанс «вслушаться в монологи тех, кто приближал и «делал» «крымскую весну», то есть руководил процессом государственной измены в Крыму. Из слов Константинова, например, становится ясно, что «главному предателю Украины» сейчас не хватает славы. Российской административной иерархией он задвинут на второе, а то, пожалуй, и четвертое-пятое место, поэтому и цель интервью – еще раз подчеркнуть важность измены самого Константинова в «российской» истории Крыма.

Не зря Сергей Аксенов в свое время, когда его спросили, будет ли он писать мемуары о событиях февраля-марта 2014 года, ответил, что он это сделает только после Путина. Дело в том, что эти «герои крымской весны» не имеют своих легитимных трактовок тех событий, потому что с 20 февраля, когда была запущена российская военная операция по отторжению Крыма, их уже никто не спрашивал, им оставалось лишь плыть по течению московской легенды о «бандеровцах» и «Правом секторе».

Константинов, тщетно дожидавшийся славы и наблюдавший, как в фильме «Четвертая оборона Севастополя» славу Алексея Чалого пытается перехватить Сергей Меняйло, решил не дожидаться мемуаров Путина и начать писать свои, забрав также пальму первенства у Аксенова. Газета ему помогает в этом и подтверждает: «Владимир Константинов – ключевая фигура в их ряду».

Однако Константинов не может сказать все, он многое умалчивает, многое искажает, многое привирает, но, тем не менее, вслушиваясь в его интонации, можно понять одно: Москва и лично Путин должны отдать предателю должное. Ведь это он своими еженедельными поездками в Москву в январе и начале февраля 2014 года подготовил аннексию Крыма, а потом удерживал ситуацию в нужном для России русле до 20 февраля, начала российской силовой операции. И это он уже в ходе этой операции под руководством адмирала Олега Белавенцева (которому, как известно, Владимир Путин после аннексии закрытым указом присвоил звание Героя России) организовал процесс ее прикрытия, легитимизации через незаконный и фальсифицированный «референдум», а также принуждение депутатов, разбегавшихся при первой же возможности, к голосованию нужных «решений», написанных уже московскими «советниками».

Константинов ничего не говорит о силовой операции России. И это естественно, иначе какой он тогда герой? Он отвлекает внимание от главных событий в Крыму длинным рассказом: «С 20 февраля, когда президент Украины Виктор Янукович подписал известный меморандум, и до 27 числа мы находились в состоянии юридического коллапса. Конституция Украины, по нашему разумению, была низвергнута, затоптана. Страна, в которой мы жили, умерла. Новая должна была создаваться людьми, взявшими на вооружение нацистскую идеологию. Этот период для Крыма я назвал бы самым опасным. И для себя тоже».

На самом деле, во-первых, это не так, смысл событий в Киеве был совсем иным. Во-вторых, все это тогда уже не имело никакого значения: в Крыму уже разворачивал операцию контингент войск специальных операций, которые теперь празднуют в этот день свой праздник. И ни Константинов, ни даже Янукович, подписывавший меморандум только для того, чтобы «зеленые человечки» в Крыму получили запас времени для развертывания, не могли ничего изменить. Путин начал захват Крыма в то время, когда Янукович еще сидел в своем кресле и якобы руководил страной.

Константинов, с одной стороны, сейчас говорит, что его «поездки в Москву в то время были только поездками», с другой – проговаривается: «Задолго до февраля на различных московских форумах мы предостерегали влиятельных людей, что режим Януковича в случае заварухи не удержится, это видно невооруженным глазом. У президента нет явной политической воли и крайне слаба поддержка народа… Управленческая система основана на коррупции. Она срабатывает, когда ставится цель зарабатывать деньги. А когда приходится воевать, нужны иные основы». То есть Константинов в Москве «задолго до февраля» убеждал влиятельных чиновников, что Украину можно взять фактически голыми руками. И пришло время – они ему поверили. То есть своими поездками глава парламента АРК идеологически и политически подготовил в Москве аннексию подвластной ему территории.

Более того, Константинов долго рассказывает, как он склонял к измене тогда главу правительства Крыма Анатолия Могилева, поскольку в одиночку действовать было опасно и ему нужен был сообщник.

Он говорит (извините за длинную цитату, но это откровение того стоит): «Макеевская команда» четко дала понять, что не готова воевать за идеи, которые ранее пламенно озвучивала со всех трибун. Я дважды предлагал Могилеву стать союзником и идти вместе. Мы ведь не ставили задачу сместить «макеевское» правительство и поставить свое. Понятно, никто не любил приезжих, что свойственно всякой местной элите. Но не это было главным в тот момент. В пятницу вечером 21 февраля Могилев вернулся из Киева и пригласил меня к себе в кабинет. Сидели все силовики, в самом что ни на есть унылом настроении. Они уже все понимали, а я еще верил в спасение государства. Я сказал им: «Давайте максимально мобилизуемся. У нас есть защита и гарантии — Конституция Крыма. Парламент согласовал каждого из вас. Все легально. Объединившись, мы убережем полуостров от нашествия банд, если вы не будете выполнять приказы хунты и отдавать распоряжения об аресте крымских руководителей или воевать с крымчанами». Они вяло покивали – мол, да, да, в том числе и прокурор АРК Павлов, который днем ранее прислал мне повестку, чтобы я явился в прокуратуру по поводу моих «сепаратистских высказываний» (на вопрос корреспондента «Интерфакса» «Что будет с Крымом, если распадется Украина?» я ответил: «Мы уйдем в Россию»).

К Могилеву я обратился со следующими словами: «У нас с вами есть единственный шанс. Сегодня пятница, в понедельник едем в Москву к Путину и будем советоваться, что делать. В Украине правовой коллапс. Правительства нет, президента нет, все незаконно. Главная проблема пришедшей в Киеве команды – отсутствие легитимности. Армия ей не подчиняется, она не присягала на верность народу Украины. Правовое решение в стране найти невозможно. Нужны международные гарантии». Он начал улыбаться, вилять, мол, нет, это невозможно, я не поеду. Теперь я понимаю такую реакцию. Все присутствующие по своим закрытым телефонным каналам уже находились с киевской верхушкой в переговорах. Свечку я не держал, но суть диалога сводилась к следующему: «Не трогайте меня, я напишу заявление по собственному желанию и тихо уйду». Киеву это было на руку, потому что там не знали, как устранить силовиков, они все были законно назначенными! В отличие от Авакова, Наливайченко и прочей братии. Так что по ту сторону баррикад никто не становился. Правительство «сдулось» за один день.

И в другом месте: «Киевскую власть мы уже не признавали. Я позвонил Могилеву, рассказал о планах. Он начал истерить по телефону: «Что ты придумал?». Мы уже вошли с ним в личный клинч, говорили на повышенных тонах. Я предложил ему прийти на сессию, а также сменить состав правительства, тем самым дав сигнал крымчанам, что здание на проспекте Кирова – в нашей команде. Я сказал: «Если вы с трибуны сессии скажете, что остаетесь с крымчанами и пойдете с ними до конца, это воспримут с пониманием. Нам очень нужны защитники. Сегодня никто не посмотрит, откуда ты, из Донецка или из Ялты». Он категорично и грубо отказался. Звонил еще несколько раз, требовал отменить сессию, назначенную на 27 февраля. Я же советовал ему: «Выгляните из окна на улицу, и вы все поймете». Не прислушался».

Константинов, несколькими штрихами лжи пытается показать, что в Крыму народ поднялся сам. Например: «Поехал на родину, в пос. Научный. Мирный поселок, живут в нем сплошь пенсионеры. Собрались на улице, достали откуда-то охотничье оружие... 23 февраля в Симферополе прошел масштабный митинг. До этого, в субботу, встречались бойцы «Беркута». Никто никого не зазывал. Крымчане сами стали организовываться в группы, выходить на площади». Как известно, запись «добровольцев» в «крымскую самооборону 23 февраля была четко организована «Русским единством».

И еще особо характерный штрих. Оказывается, Константинов умеет читать по лицам и угадывать немые вопросы: «На лицах у крымчан уже читалось нетерпение: «Вы говорили, что пойдете своим путем. Где он, ваш путь?» – угадывался немой вопрос. Конечно, у нас были проекты, предложения, но мы не знали, как поведет себя Россия». То есть 23 февраля, на третий день после начала военной операции, о которой Константинов не мог не знать, он не знал, как поведет себя Россия?

Наоборот, он переводит стрелки на украинскую сторону: «В воскресенье, 23-го, в Симферополе вовсю «хозяйничала» «Альфа». Мы уже два дня как прятались, не ночевали дома. Я жил у друзей. Мы не знали, как бойцы «Альфы» будут себя вести. Предполагали, будут бить в «голову». А без «головы» Крым тоже нельзя было оставить».

Пытаясь обосновать правомочность своей измены, Константинов в правовом поле Крыма выделяет надуманные и не имеющие правой силы доводы, зато не замечает реальных правовых аргументов. Например, он проговаривается, что путь в Россию он начал искать задолго до рокового февраля: «с декабря 2013 года (вот! – авт.) мы в этом кабинете проводили своеобразные мозговые штурмы и искали правовое решение возвращения Крыма в Россию. Собирались лучшие юристы, политологи, аналитики. В результате дискуссии обнаружилось следующее: во-первых, Украина вступила в ООН без Крыма (его присоединили к ней только в 1954 году); во-вторых, процедура присоединения прошла без референдума, что, даже по советским законам, квалифицировалось как грубое нарушение; в-третьих, после распада СССР политическое оформление Крыма в составе Украины также было небезупречным. Вспомните, как попрали итоги крымского референдума 1991 года, как бесконечно кромсали Конституцию АРК (Основной закон образца 1992 года и 1998-го – разные документы, по последнему словно Мамай прошел), лишили автономию права законодательной инициативы. То есть нас постоянно ущемляли, наши полномочия таяли, как шагреневая кожа».

По сути, это набор давно битых аргументов. К международному правовому положению Украины и Крыма в ее составе не имело никакого отношения вступление в ООН: с Крымом или без. Украина и до того, и после была равноправным субъектом международного права. Точно также уже нынешняя российская власть не осмелилась отменить собственное решение 1954 года, потому что на то время все было сделано по тогдашним правовым основаниям и референдум в 1954 году не был необходимым правовым механизмом. Он подвергает сомнению решения 1991 года, но забывает, что существовал украинско-российский межгосударственный договор, по которому Россия признала Крым в составе Украины, более того, заключила договор на аренду части его территории и платила за это деньги. То есть нахождение Крыма в составе Украины было безупречным в правовом отношении. Процесс принятия Конституции АРК в 1992 и 1998 годах был внутренним делом Украины, и Россия не имела права вмешиваться, тем более, это не могло считаться основанием для аннексии. Более того, Константинов совсем не говорит о главном – Будапештском договоре о гарантиях безопасности безъядерной Украине со стороны в том числе и России.

Константинов то и дело опускается до низкой лжи. «Оказалось, шанс есть: если страна, в которой мы живем, становится нелегитимной, если растоптана ее Конституция, она для нас умирает. Мы вправе спросить у Киева: «Вы хотите создать новую страну? Какую? Мы не знаем. Вы ничего не объясняете, разговариваете с нами дубинками, коктейлями Молотова и другими дикими способами». Ждать, когда родится на свет Божий новая Украина, нас никто не обязывает. Мы автономия, у нас есть свои полномочия, Конституция, право на референдум». Во-первых, на каком основании Украина и ее Конституция стали нелегитимными? Во-вторых, кто с Крымом «разговаривал» «дубинками и коктейлями Молотова»? В-третьих, ни полномочия Крыма, ни его конституция не предусматривали права на референдум, меняющий государственные границы.

Окончание следует

Владимир Ветров, политический обозреватель

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции