Восточная война и ее последствия для Крыма. Окончание

В 1860 году герою Крымской войны, генералу, графу Эдуарду Тотлебену было поручено «весьма щекотливое дело по исследованию вопроса о выселении крымских татар», которое началось в период войны, а после ее завершения приняло угрожающий характер. (Начало публикации читайте здесь).

Записка о результатах и итогах Тотлебена была опубликована под названием «О выселении татар из Крыма в 1860 году» тридцать три года спустя после описываемых в ней событий – в июньском номере журнала «Русская старина» за 1893 год.

Автор начинает ее с опровержения многочисленных донесений крымских властей об «изменах» крымских татар во время боевых действий в Крыму. Он пишет, что действия местных властей во многих случаях стали причиной поддержки татарами англо-французских интервентов.

Так, посланный губернатором в Евпаторийский уезд чиновник Максимович с казаками «объявлял, что с приходом из России войск все татары будут перерезаны. В это время появилась прокламация французского маршала Сент-Арно, обещавшая татарам полное покровительство. 20 тысяч татар Евпаторийского уезда перешли к союзникам». Пообщавшись с местными жителями, он опровергает расхожее мнение, будто в Керчи после захвата ее английскими войсками «татары… грабили вместе с англичанами и турками» – как выяснилось, «в грабеже участвовали из русских подданных не только татары, но и греки, армяне, евреи и русские».

Эдуард Тотлебен отмечает, что «татары по природе своей добры, весьма честны и всегда с совершенною покорностью подчинялись всем требованиям и распоряжениям правительства. Честность татар замечательна; помещики не запирают свои дома и доверяют им доставку значительных сумм в город». Пользуясь тем, что крымские татары в своем большинстве не знали русский язык и российские законы, а также «привыкли верить слову, их часто заставляли подписывать бумаги, истинное значение коих татары узнавали лишь впоследствии, иногда по истечении многих лет, когда законным путем они лишались своей собственности».

Таким образом помещики при содействии местного начальства часто присваивали себе земли, принадлежавшие татарам. Доказательством тому, по мнению автора, может служить то, что «30 лет тому назад в Крыму почти не было других землевладельцев кроме свободных татар, между тем как теперь большая часть земли в Крыму принадлежит помещикам, и живущие на ней татары почти обращены в крепостных».

В 1856 году, продолжает Тотлебен, в Крыму распространилось известие о намерении правительства выселять татар из Крыма во внутренние губернии, вслед за этим в Мелитополе была учреждена новая епархия и по краю разнеслись служи о перекрещении татар в христианскую веру.

«При всех этих толках еще пронеслась весть, что татары будут подвержены рекрутскому набору. Наконец, переселение ногайцев с Кавказа, которые проходили через Керченский полуостров, и в Керчи и Феодосии сажались на корабли, возбудило в татарах желание последовать за своими единоверцами в Турцию».

Российская власть не только не мешала, но всячески поощряла эмиграцию крымских татар: «В 1856 году, когда… доведено было до Высочайшего сведения об уходящих за границу татарах, Его Величество изволил отозваться, что не только не следует стеснять татар в переселении, а рассматривать представившийся случай весьма благоприятным для освобождения от них края... Переселение татар предоставляло многим из этих лиц значительные денежные выгоды, и поэтому придумали всякого рода притеснения».

Стоимость земли в Крыму из-за того, что с земли уходили работники, понизилась в тот период с 20 рублей до 6, а затем и до 3 рублей за десятину.

Лишь когда эмиграция крымскотатарского населения привела к тому, что некому стало обрабатывать сельскохозяйственные угодья, власти заинтересовались этой проблемой...

На основании изученного на месте положения дел Тотлебен пришел к выводу, что «необходимо решительными мерами остановить переселение татар, для предупреждения окончательного разорения края, на неопределенное время… Единственным средством для предупреждения совершенного опустошения края остается прекращение выдачи паспортов». Он также просил защитить татар от произвола помещиков.

Теперь уже очевидно, что выводы Тотлебена не возымели должного влияния на царское правительство, поскольку политика вытеснения коренного народа продолжалась и в последующие годы…

Автор знаменитых «Очерков Крыма», многократно переизданных в середине ХIХ - начале ХХ столетия, Евгений Марков пишет по этому поводу: «Вместо того, чтобы гнать и расстреливать на месте воров-чиновников, у нас гнали и расстреливали самое честное из крымских племен – крымских татар. Никого так не обидели в эту войну, как это тихое и полезное племя. Его опозорили изменою; его заставили покинуть древнюю родину, где только татарин может жить счастливо и без нужды. Кто был в Крыму хоть один месяц, – тотчас же узнает, что Крым погиб после удаления татар. Они одни переносили этот сухой зной степи, владея тайнами извлечения и проведения воды, разводя скот и сады в таких местах, где долго не уживется немец или болгарин».

Марков задается вопросом: может быть, татары действительно изменили? Въезжая в Крым, он и так и думал. Однако здесь он «не встретил ни одного старожила, который не презирал бы от всей души этих гнусных нареканий на татарина, сделавших несчастие целого края. В один голос говорят, что без татар мы пропали бы в крымскую войну: все перевозочные средства и все жизненные припасы были исключительно в их руках».

Но даже если бы татары действительно изменили, их следовало бы оправдать, продолжает Марков. «Один из военных начальников, прославившийся позорным поражением своим недалеко от Евпатории, первый раз унизивший русское знамя и отдавший без боя русские пушки, в оргиях своих, свидетели которых еще живы, раздевал стариков-татар догола, завертывал в простыни и нещадно сек фухтелями в присутствии своих собутыльников. Он называл это истреблением измены; «изменник» был виноват только в том, что шел из одной деревни в другую и был встречен казаком. Если где собиралась кучка татар, человек в двадцать, в нее стреляли. Это была тоже измена».

В статье публициста Михаила Гольденберга «Крым и крымские татары», опубликованной в ноябрьском номере за 1883 год «Вестника Европы», читаем: «Военное начальство почему-то видело в них враждебный элемент и все ожидало бунтов с их стороны, хотя крымские татары, особенно деревенские, только и знающие свой плуг да повинности, ничем не проявляли наклонности к беспорядкам, исключая лишь несколько единичных случаев явного нерасположения к русским, да и то, главным образом, в тех местностях, где высаживались турки».

Но и этих случаев, отмечает Гольденберг, оказалось достаточно, чтобы заподозрить целый народ. Для наблюдения за татарами по деревням разъезжали казаки, которые хватали мирных жителей и под угрозой доставить начальству как изменников, вымогали у них деньги, обращаясь с ними при этом самым жестоким образом...

«По деревням производились поголовные обыски, и стоило найти у кого-нибудь заржавленные, Бог весть с каких времен валявшиеся шашку или ружье, как хозяева этого «оружия» уже считались тяжкими преступниками: закованных в кандалы, их заключали в тюрьму и высылали из Крыма во внутренние губернии».

Нужно было «не столько заселение, сколько выселение, – нужны были бросаемые эмигрантами земли», заключает автор.

Эмиграция крымских татар середины ХIХ века была масштабной и имевшей далеко идущие трагические последствия. По официальным сведениям, тогда Крым покинуло около 193 тысяч крымских татар.

История имеет свойство повторяться – но, увы, и во второй, в третий раз часто не фарсом, а новой трагедией…