Когда деньги в России станут дешевле?

Цены на нефть превысили 44 доллара за баррель, вернувшись к уровням начала декабря. Курс рубля к доллару вырос за последние два месяца на 18%, и на валютной бирже в Москве доллар впервые с ноября стоит 65,5 рубля. Годовая инфляция в России снизилась до уровней почти двухлетней давности, когда девальвация рубля только начиналась. Сами деньги при этом дешеветь отнюдь не спешат –​ ставки по банковским кредитам едва меняются. Впрочем, и явного сигнала от главного их регулятора рынки пока не получили. Он по-прежнему выражает опасения по части как цен на нефть, так и предстоящих расходов госбюджета. Тем не менее, отмечает эксперт, банкам в условиях и упавших прибылей, и одновременно избытка рублей необходимо как-то зарабатывать на своих кредитах.

Ключевая ставка Центрального банка России (ЦБ), ориентир для большинства остальных процентных ставок в экономике, остается неизменной – 11% годовых – уже в течение восьми месяцев подряд. В августе, когда ЦБ менял ее в последний раз, годовая инфляция составляла 15,8%, к началу апреля она замедлилась более чем вдвое – до 7,3%.

​Но даже на этом фоне Центробанку явно не хватает пока весомых аргументов в пользу нового снижения ставки уже в самом ближайшем будущем, полагают опрошенные нами в Москве экономисты. Тогда как прежние его опасения пока сохраняются в полной мере.

Владимир Тихомиров, главный экономист финансовой компании “БКС”:

– Ставка ЦБ сейчас превышает уровень инфляции сразу на 3,7% – такого разрыва мы давно уже не видели. Однако существует и целый ряд факторов, которые объясняют “осторожность” ЦБ. Да, цены на нефть выросли за последние месяц-полтора, рубль укрепился, а рынок начинает постепенно разворачиваться в сторону ожиданий более низкой инфляции. Но, с другой стороны, если нефть вдруг вновь начнет дешеветь, за ней последует и рубль. И ЦБ, судя по последним заявлениям его руководителей, в общем-то опасается такого сценария.

Дмитрий Савченко, главный аналитик шведского банка Nordea в Москве:

– Хотя резкое замедление инфляции и объясняется во многом эффектом “высокой базы” соответствующих месяцев прошлого года, тем не менее, оно, само по себе, безусловно, является аргументом в пользу снижения ключевой ставки. С другой стороны, возник новый аргумент – неопределенность бюджетной политики. Ведь Центральный банк, по сути, не имеет всей информации относительно планов ближайших действий Министерства финансов – какое количество денег будет влито в экономику через бюджет? На последних заседаниях ЦБ этот аргумент, видимо, и стал основным против снижения ставки. Когда же Минфин раскроет свои карты и объявит дефицит бюджета по итогам года – по сути, это означает, сколько денег будет дополнительно влито в экономику, у Центрального банка, думаю, будут развязаны руки, и ЦБ пойдет на снижение ключевой ставки.

Владимир Тихомиров:

– В текущей ситуации снижение ставки значительного эффекта может и не оказать – банки сейчас отнюдь не испытывают нехватки рублей. То есть рублевой ликвидности у банков намного больше, чем они могут разместить. Это проявляется, в частности, и на межбанковском рынке, где ставки кредитования уже не первый месяц остаются ниже ставки ЦБ. А также, видимо, начинает отражаться и на решениях самих коммерческих банков относительно собственных ставок по кредитам. Они начинают постепенно снижаться – ведь банкам необходимо как-то зарабатывать деньги, даже без оглядки на действия ЦБ. Поэтому, на мой взгляд, эти факторы – цен на нефть и определенного избытка рублевой ликвидности у банков – могут сыграть не последнюю роль в случае, если Центральный банк не будет пока снижать ключевую ставку.

​В какой мере нынешняя ключевая ставка ЦБ определяет фактические ставки по банковским кредитам – частным лицам или компаниям? Ведь они чуть ли не вдвое ее превышают, если судить по выступлениям некоторых участников прошедшего во вторник в Москве “Биржевого форума”…

Дмитрий Савченко:

– Прежде всего следует говорить о ней, как о ставке, которая формирует расклад на денежном рынке. По сути, ключевая ставка регулирует стоимость тех средств, которые банки получают от Центрального банка, либо, наоборот, размещают в нем же на своих депозитах. Соответственно, она очень сильно влияет на весь денежный рынок, определяя в том числе и ставки по кредитам корпоративным заемщикам или частным лицам. Другой очень важный момент – инфляционные ожидания. Если Центральный банк, условно говоря, убедит рынок в том, что через два-три года инфляция достигнет намеченных 4% в год, то и так называемые “длинные” ставки автоматически снизятся – по сути, речь идет о том, какими, по мнению рынка, эти ставки будут через несколько лет? Собственно, этот процесс мы и наблюдали в последние месяцы: рынок постепенно “уверовал” в то, что инфляция через 2-3 года будет заметно ниже текущей. Это проявилось и в том, что заметно снизились “длинные” ставки по гособлигациям (ОФЗ). Что, в свою очередь, означает и снижение процентных ставок по кредитам.

Владимир Тихомиров:

– Помимо конкретного уровня ключевой ставки, как такового, Центральный банк, если он снижает ставку, еще и адресует финансовой системе страны мощный сигнал: то есть он считает, что угроза финансовой стабильности сокращается, и на будущее ЦБ ожидает, например, устойчивого тренда на снижение инфляции. В этом случае даже те коммерческие банки, которые, возможно, пока и не собирались снижать ставки по своим кредитам, скорее всего, последуют за ЦБ. Поэтому в нынешней ситуации, когда недостатка рублей у банков не наблюдается, именно психологический эффект от снижения ставки ЦБ оказывается более важным, чем собственно то, что привлечение рублевой ликвидности от ЦБ станет для банков чуть дешевле.

​В условиях, когда нефть, как главный продукт российского экспорта и основной источник поступления в страну валюты, резко подешевела, можно ли, на ваш взгляд, говорить о том, что для самого Центрального банка, в части ориентиров его денежной политики, динамика нефтяных цен оказывается даже важнее собственно динамики внутренней инфляции?

Дмитрий Савченко:

– Внутренняя инфляция так или иначе зависит от стоимости импорта, которая, по сути, формируется динамикой курса рубля, а значит – ценами на нефть. Кроме того, сами колебания нефтяных цен в большой степени формируют ожидания в отношении и внутренних цен. В этом смысле, конечно, можно говорить, что цена нефти оказывается более значимой для Центрального банка, чем цены на внутреннем рынке.

Владимир Тихомиров:

– Несомненно, цена нефти определяет – через курс рубля – рублевую стоимость импорта в Россию. Причем импорта не только готовой продукции, но и самых разных комплектующих или сырья, которые используются во внутреннем производстве. Вся эта “цепочка” наглядно проявилась в 2014-2015 годах, когда происходила девальвация рубля. В периоды кризисные она играет особенно определяющую роль…

​В статистике общего платежного баланса России, представленной им на этой неделе, Центральный банк обращает особое внимание на то, что в первом квартале российский экспорт сократился более чем на треть к уровню трех первых месяцев прошлого года. При этом недавние темпы падения импорта в страну существенно замедлились. В принципе и то, и другое – спад экспорта при относительной стабилизации импорта –​ является факторами дополнительного давления на рубль в сторону его ослабления. Но могут ли они заметно повлиять на ближайшие решения Центрального банка по ставкам?

Дмитрий Савченко:

– Динамика экспорта-импорта очень волатильна в течение года. Поэтому говорить о том, что эти показатели первого квартала каким-то образом повлияют на политику Центрального банка или на курс рубля, пока рано. Действительно, темпы восстановления импорта в начале года опередили темпы восстановления экспорта. Однако я практически уверен, что на фоне текущей динамики цен на нефть эти показатели уже очень скоро сравняются, после чего экспорт так или иначе опередит импорт.

Владимир Тихомиров:

– Последняя статистика платежного баланса, действительно, большого оптимизма не вызывает. Но это – лишь на первый взгляд. Да, снижение экспорта оказалось заметно большим, чем снижение импорта, но надо учитывать сезонную специфику. Первый квартал традиционно – период самого низкого в течение года спроса на основные товары российского экспорта. Поэтому данные за январь-март не очень показательны для годовой динамики в целом. В первом квартале средняя цена российской нефти Urals оказалась ниже 32 долларов за баррель – в последний раз такое было в 2004 году! И неудивительно, что объемы экспорта, выраженные в долларах, значительно упали. Но позитивом здесь, на мой взгляд, является именно импорт. Замедление темпов его падения я расцениваю как знак того, что внутренний спрос в стране, резко упавший в 2015 году, начинает стабилизироваться. Говорить о полном его развороте в сторону роста, конечно, преждевременно, но не исключено, что уже в этом году мы такой разворот увидим. Поэтому в целом, на мой взгляд, эта статистика большого влияния на ближайшие решения Центрального банка по своим ставкам не окажет. Особенно, учитывая существенно выросшие, по отношению к средним уровням первого квартала, цены на нефть.

Ближайшее заседание совета директоров Банка России, на котором будут обсуждаться процентные ставки, намечено на 29 апреля.