История протестантского священнослужителя из Донецка Александра Хомченко, к сожалению, на сегодняшний день довольно типична – но от этого не менее страшна. Пастора, молившегося в центре города за наступление мира на родной земле, арестовали и жестоко пытали так называемые «органы безопасности ДНР». Произошло это еще в августе 2014 года, вскоре после вторжения в Донецк Игоря Гиркина и его боевиков, а на прошлой неделе пастор дал показания в Брюсселе о преступлениях российских захватчиков в Украине.
Оккупантам не понравилось, что пастор и прихожане его церкви каждый вечер проводили на площади Конституции совместные с другими конфессиями богослужения, где молились за Украину. По словам Александра, до открытого вторжения в город россиян местные бандиты, хоть и нападали порой на молитвенную палатку, все же не вели с инославными «войну на уничтожение», да и основной актив «борцов за независимость», как оказалось, имел мало общего с коренными дончанами.
«Я лично был свидетелем тому, как на митинге на улице Артема стояли якобы «шахтеры» – и при этом они прямо там спрашивали у меня, как пройти на улицу Артема. Когда они рвали украинские флаги, то порвали заодно и флаг футбольного шахтерского клуба, даже не зная, к чему он относится. Словом, все эти «шахтеры» завозились к нам в основном из Ростова и Белгорода. К примеру, митинги «за Россию» никогда не проводились одновременно в Донецке и в Луганске. Проведя митинг в одном месте, «активисты» организованно вывозились в другое. Хотя, конечно, местные тоже участвовали в этих мероприятиях, особенно те, кому участие в митингах оплачивали профсоюзы. Были, конечно, и те, кто искренне верил рассказам о «злых бандеровцах» и обещаниям о том, что все взятые в банках кредиты будут им прощены», – вспоминает пастор.
По словам Александра Хомченко, местные бандиты нападали на молитвенную палатку четыре раза: отобрали звукоусиливающую аппаратуру, заставили убрать украинскую символику, избивали служителей, однако на более серьезные провокации не решались. После появления в Донецке Гиркина и его людей под лозунгом «Русской православной армии», стало ясно – никакой компромисс с подобными фанатиками невозможен.
«До их появления у нас тоже имели место захваты церквей боевиками, но больше из стратегических соображений: к примеру, удачное местоположение церкви для установки гаубиц и проведения обстрелов. Сепаратисты действительно старались стрелять в основном из жилых кварталов. Я лично знаю, что они заскакивали во двор дома в частном секторе, где живут мои знакомые, и вели обстрелы по жилым районам из-за ограды, да еще и подняв при этом украинский флаг. Также они поступили и в густонаселенном жилом районе Путиловка, стреляя прямо из дворов девятиэтажных домов. Слава Богу, никакой «ответки» от украинской армии не последовало. Когда же пришел Гиркин, церкви забирали уже не по стратегическим, а по религиозным соображениям: никакой религии, кроме Московского Патриархата, в Донецке быть не должно», – рассказывает протестантский священник.
Молитвы в центре города становились все более опасным мероприятиям. Если вначале в богослужениях участвовало 250-300 человек, к концу их осталось не более сорока. Александр вспоминает: многие прихожанки его церкви стали запрещать своим мужьям приходить туда. Но оставить свое служение пастор уже не мог – по его словам, он видел результаты молитв и понимал, что нужен людям.
«Люди подходили, слушали наши проповеди и молитвы, некоторые прямо просили: «Не уходите, вы – островок здравомыслия в этом обезумевшем мире». Некоторые даже каялись, к примеру, один вооруженный бандит, раскаявшись, пытался отдать мне свой автомат. В конце концов, мы утопили этот автомат в реке. Но я каждый день был готов к тому, что меня арестуют, и решил стоять до конца», – вспоминает Александр.
Помимо молитв, пастор Хомченко и его помощники занимались эвакуацией людей, которые не могли самостоятельно выехать из-под обстрелов: женщин, детей, стариков и инвалидов. В конце концов, случилось неизбежное – Александра арестовали. Первоначально пастора привезли в здание МВД, на тот момент захваченное российскими ГРУшниками. Именно там оккупанты оборудовали свою «разведку» и «контрразведку». От священника добивались раскрыть имена оставшихся в Донецке «украинских резидентов», назвать явочные квартиры и источники финансирования церкви (как подозревали ГРУшники, американские). Стоит ли говорить, что ни на один из эти вопросов пастор ответить физически не мог, потому что не имел никакого отношения к украинской разведке.
«Мне показалось, что они действительно фанатично верят в российскую пропаганду. Например, начальник разведки, который меня допрашивал (они называли его «Николаич») говорил мне, что приехал из Белгорода «воевать с фашистской хунтой». Как-то странно у них получается: за православие воюет человек с позывным «Бес», а с фашизмом борется «Абвер». Начальник контрразведки тоже говорил мне, что приехал за «одну великую Русь», – делится воспоминаниями пастор.
После разведки Александра Хомченко отвезли в «НКВД Макеевки». Именно так боевики назвали свою «госбезопасность». Новоявленные НКВДшники в течение четырех суток пытали арестованного самыми жестокими и извращенными методами. Человеческое отношение к задержанному пытался проявить лишь один охранник из местных, ранее знавших пастора Александра. К слову, он признался заключенному, что согласился работать в НКВД за «харчи», которые разрешалось брать домой.
Били Александра формально за обнаруженные у него чеки с автозаправок и машину с Днепропетровскими номерами. Этого оказалось достаточно, чтобы обвинить пастора в «работе на Коломойского».
«Когда заводят в подвал НКВД, первые минут сорок просто бьют и только потом уже начинают разговаривать. Мне предлагали перейти в православие, предлагали триста долларов в день за то, чтобы я служил у них по православному обряду. При этом боевики явно ничего не знали ни о православии, ни вообще о христианстве. Несколько раз мне устраивали имитацию расстрела, и мне казалось, что жить осталось всего несколько секунд», – признается Александр.
Пастор уверяет: только вера и образ Христа помогали ему переносить издевательства, но боль все равно была очень сильной. Личный пример священника не смог повлиять на вечно пьяных боевиков, но зато очень поддержал его соседей по камере. Александр вспоминает: с ним в застенках оказались самые разные люди. Двое, отец с сыном, устав жить под постоянными обстрелами, без света и воды, поехали купаться в местом пруду, а на обратном пути были задержаны как «корректировщики огня». Также в камере сидел ДНРовский «прокурор».
«Одного заключенного, Вениамина, избивали так, что я вообще не понимал, как он еще оставался жив. Он был врачом, его арестовали прямо в рабочем кабинете, потому что к боевикам попала информация, что он был на Майдане. Однажды он пришел ко мне и сказал: «Батюшка, мне сказали, что меня завтра расстреляют. Я не знаю, что мне делать», – вспоминает пастор.
«Однажды меня подвесили за руки и надели противогаз, закрыли шланг. Я стал задыхаться, поэтому, когда они открыли шланг, я чисто рефлекторно глубоко вдохнул. В этот момент они поднесли мне ватку со спиртом. Я отключился. Второй раз, когда они проделали то же самое, я вновь вдохнул, а боевики тем временем подвели воду к шлангу противогаза. Я набрал полные легкие воды, и очнулся, вися вниз головой, а бандиты палкой выбивали мне воду из легких», – продолжает пастор.
После четырех суток ада Александра вызволили из плена. За священника вступились как прихожане его церкви, так и супруга. Всегда панически боявшаяся вооруженных людей, жена пастора для того, чтобы спасти своего мужа, не побоялась в одиночку приехать к вооруженным до зубов разведчикам и контрразведчикам ДНР и принялась ходатайствовать за супруга. К счастью, после заступничества близких протестантский священник был освобожден, но признается, что помнить донецкий плен будет, наверное, всю оставшуюся жизнь.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: