Михаил Якубович: крымскотатарское философское наследие не утрачено безвозвратно 

Во время «Книжного Арсенала» в Киеве состоялась презентация исследования исламоведа Михаила Якубовича «История философской мысли Крымского ханства». О том, как шла работа и кому адресован труд, автор рассказал Крым.Реалии.

– Где и когда Вы собирали материалы для книги, в каких архивах пришлось поработать?

– Прежде всего, в Турции, где в библиотеках Стамбула (Сюлеймание), Манисы, Кастамона и Чорума сохранилось немало текстов, прежде всего, XVI-XVIII вв. Также обрабатывал библиотеки в Саудовской Аравии (Мекка, Медина, Эр-Рияд). Кое-что сейчас доступно и в оцифрованном виде. Но больше всего работ крымских авторов тех времен сохранилось в библиотеке Принстонского университета (США) (более 40), где я имел возможность работать в 2014 году в течение четырех месяцев. Несколько рукописей можно найти и во Львове, в библиотеке Музея истории религий.

– Какая часть материалов, использованных в работе, находится в Крыму, а какая за его пределами?

– В Крыму, в силу различных исторических обстоятельств, остались, прежде всего, тексты, там переписанные, но вот оригинальных работ крымских авторов практически не сохранилось. Поэтому 90 процентов материала – за пределами Украины.

​– Работы философов какого периода Вы анализируете в своей книге? Все ли они были написаны в Крыму? Или речь идет о произведениях, созданных выходцами из Крыма, но за его пределами?

– Это период Золотой Орды (XIV-XV вв.), а также Крымского ханства (XV-XVIII). По-разному складывалась судьба крымских авторов, некоторые просто были родом из Крыма, а некоторые, как, например, Шараф аль-Къырыми, Абу Бакр Каландар, Фейзулла Кефеви и Абульбака Кефеви писали свои труды на полуострове. Но в большинстве случаев это все же труды крымчан, написанные за пределами базового региона, чаще всего в Стамбуле.

– Существовали ли более ранние исследования трудов философов Крыма? Кто авторы этих исследований? Когда и где авторы работали?

– Есть кое-что из опубликованного, это биографический очерк турецкого исследователя Мехмета Бурсали, а также наследие некоторых крымскотатарских ученых – Абдаллы Сойсала, Наримана Абдульваапова, Гульнары Абдуллаевой. Кое-что исследовали и современные турецкие ученые, даже диссертации защищены по Мухаммаду аль-Аккирмани и Абд уль-Баки аль-Хиджаби. Отдельные статьи (например, по Ахмаду аль-Къырыми) выходили и на Западе. Впрочем, именно идеи, разработанные крымскими мыслителями, рассматривались довольно редко.

– В Украине те, кто интересовался мусульманским Востоком, наверняка что-то слышали об имаме аль-Газали и каляме – исламской философии. Те философы Крымского ханства, чьи труды Вы исследовали, – это традиционный калям или что–то другое?

– В Крыму очень уважали аль-Газали. Начиная со времен Шарафа аль-Къырыми (а это начало XV в.), видимо, нет работы, где бы ни вспоминали его «Возобновление наук о вере» или другие наработки. Так, прежде всего, это был матуридитский калям (матуридитская школа – направление в исламской теологии, которое на основе разума толковала вопросы,в частности, связанные с именами и атрибутами Аллаха – КР). Большое значение приобрел суфизм (в том числе и философский, скажем так, теоретический), а еще – кадизаделизм, реформационное движение, выступавшее за возвращение Сунны и борьбу с «нововведениями».

– В исламе все достаточно четко расписано: что, как и в каких случаях мусульманин должен совершать и как выполнять установки религии. Объясните, пожалуйста, где здесь место философии, ведь рамки религии достаточно четкие и жесткие? Речь идет о толковании священных текстов?

– Следует выяснить, что такое собственно «философия» для ислама. Исламская культура выработала для обозначения интеллектуальной традиции немало понятий – это и «фальсафа» (преимущественно восточный аристотелизм и неоплатонизм), и «калям» (рациональная аргументация доктрин веры) и более общее «хикма», то есть «мудрость». Я бы не согласился с тем, что рамки религии в исламе такие уж жесткие – есть, скажем, основы исламского права, а есть уже конструируемые юристами производные от них. Да, вот «наука об основах права», которая учила выводить эти производные, имела немало рационализма в себе. Это и вопрос смыслогенеза, и соотношение частичного и общего, и проблема причинности …. Не говоря уже о том, что большую роль в средневековом и раннем исламе играло научное мировоззрение, близкое к своей логичностью философскому. Разные авторы по-разному видели соотношение религии и философии, но факт оставался фактом: ислам всегда высоко ценил ум и научную активность.

– Значит, предмет Вашего исследования достаточно специфический... Как Вы себе представляете идеального читателя этой книги по истории философии?

– Если честно, мне хотелось бы, чтобы это были крымские татары, готовые продолжать свою историческую традицию. А еще – украинцы, которые интересуются восточным компонентом украинской культуры. Поскольку философия Крымского ханства – это не что-то инородное, это собственно наша традиция, которая была тесно интегрирована в исламское мировоззрение.

– Ислам, который исповедовали и исповедуют крымские татары, называют традиционным. А как бы Вы охарактеризовали тогдашнюю религиозную практику крымских татар – это суфизм или другое,неизвестное украинцам течение в исламе? Чем религиозная практика в Крыму того периода отличается от нынешней?

– Катастрофа репрессий двадцатых-тридцатых годов, а затем депортации 1944 года привела к тому, что многие крымскотатарские традиции были прерваны. Так, исторически крымские татары придерживались ханафитской школы права, матуридитской теологии и в практике часто обращались к суфизму (в том числе в народной религиозности). Но были в Крыму и противники суфизма, так называемые кадизаделиты, последователи турецкого проповедника XVII в. Мехмеда Кадизаде. В конце концов, можно провести параллели и с настоящим – очень много крымских татар рассматривает ислам как свою народную традицию (часто с суфийскими элементами), а есть и немало сторонников более четкого разграничения «народного» и «религиозного», прежде всего, это о салафитах. Но, как мы знаем, после оккупации Крыма многие из них вынуждены были покинуть полуостров.

– Возможно ли появление религиозных ученых такого уровня среди крымских татар сегодня, и при каких условиях это возможно?

– Это острый вопрос, потому что после потери Крыма и фактической интеграции бывшего ДУМК (Духовного управления мусульман Крыма – КР) в российскую модель ислама возникает вопрос о религиозном образовании... В Крыму будет сильным пророссийский контекст, а вот на материковой Украине крымские татары оказываются в религиозных общинах, которые уже не этноцентричны. Хотя и здесь есть немало достижений – сегодня в Украине хорошо известны некоторые крымскотатарские исламские ученые. Трудно сказать, кто будет возрождать эту традицию. Как по мне, современным крымскотатарским салафитам должен быть интересен кадизаделизм, потому что это направление, по своим «методам» очень близко к подходам Мухаммада бин Абд аль-Ваххаба. Насколько мусульмане других направлений (скажем, те же ханафиты-матуридиты) будут интересоваться своей традицией – покажет время. Хотя в целом крымскотатарская традиция продолжается – в Турции, где крымских татар в разы больше, чем в Украине. И они уже подарили миру целую плеяду ученых, поэтому приобретения прошлого не потеряны окончательно и не стали исключительно «музейными» экспонатами.

– Расскажите об издательстве и о самом издании.

– Поддержало это издание Государственное предприятие «Крымский дом», а опубликовало издательство «Комора». Я доволен качеством, можно с гордостью и коллегам на Западе показывать. Издательство предоставило и редактора, и корректора, приложило все усилия, чтобы книга вышла действительно хорошей.